Двое из них были пришлые. И на них все косились со смесью уважения и страха.
Солдаты, которые за ним пришли, были в полевой форме – старой, в какой еще в Чечне воевали (вроде бы в 2014 году собирались переодевать армию в новую, но война, похоже, решила не ждать). А эти были в брюках и темно-зеленых рубашках, без всяких знаков различия.
– Точно говорю… ракетчики, – донесся до ушей Малютина обрывок фразы от стола, где сидел стоматолог и еще несколько мужиков постарше.
– Да иди ты… десант.
– А я говорю – ракетные войска…
– Надеюсь, успели вломить гадам по первое число.
Третьим из сидящих за отдельным столом был Семеныч. Он чему-то усмехался и, похоже, уже успел принять рюмку-другую.
– А, вот и ты. Передовик российской науки. Я про тебя много нашим гостям рассказал. Присаживайся. – Он указал на свободный стул.
Столик стоял далеко от остальных, и никто не слышал их разговора. К тому же песни советской эстрады заглушали любые звуки, доносящиеся с расстояния нескольких шагов.
Больше никого рядом не было. Ни Максима, ни Петровича. Жиган и трое бойцов, которые привели его сюда, тоже куда-то подевались.
Малютин заставил себя вспомнить, что этот – с квадратным подбородком, стриженный под машинку – майор Токарев. Почему-то у биолога он сразу стал ассоциироваться с одноименным пистолетом. Но даже пьяным Николай не рискнул бы задавать ему вопрос: «А вы не из Тулы будете?». Держался майор сдержанно и больше слушал, чем говорил. Но когда говорил – то только по делу.
Его коллега, полковник Бунчук, похоже, успел, как и Семеныч, пропустить рюмочку, а то и две. Он был одутловат и грузен – живот нависал над ремнем; он имел лысину – не радиоактивную, а обычную, возрастную; разговаривал с южным фрикативным «г» и во время дежурного обмена приветствиями сразу сказал, что родом из Брянска.
– А я москвич. Но родом из Владимира, – честно сказал Малютин.
– Понаехавший, значит? Из Владимира? А скажи, у вас проходил конкурс «Мисс-Владимир»? – Полковник расхохотался, держась за пузо.
Раньше это явно был веселый дядька, сибарит и бонвиван, чем-то, например, густыми бровями, похожий на нестарого Брежнева. Точно не дурак, и, наверное, жил не на одну зарплату. Наверняка успел построить себе большой дом и из сыновей себе смену готовил. Но теперь по красным, как у кролика, глазам, можно было прочитать всю перенесенную за двадцать лет боль, которую полковник охотно заливал вином. Поэтому его шуточки казались натужными и неестественными.
Оба были чисто выбриты. Но побрились они уже здесь, а приехали с многодневной щетиной и довольно чумазые. Два дня в дороге. Хотя расстояние было не таким уж большим… Раньше его можно было преодолеть за несколько часов.
Вчера вояки не рассказали подробно, что с ними случилось в пути. Обещали сегодня, после того, как отдохнут и отоспятся.
Малютин понял, что попал в самый разгар весьма содержательного разговора, когда полковник продолжил обрывок начатой до прихода ученого фразы:
– Чем ближе к Москве, тем их больше… Не знаю, что их там привлекает. Места для гнездования, магнитные поля… А может, исторические памятники… хрен знает. Но там этих тварей – кишмя кишит. На открытом месте для безоружного человека – просто смерть. Одни кости останутся, а может, и их не найдете. Вам еще повезло здесь… Мы так и не прочухали закономерность. Есть территории, где вообще пусто. А есть – где натуральный зверинец. У вас, видимо, мертвая зона. И вам повезло, я скажу.
Он замолчал, ковыряя вилкой тушенку с гречкой.
– Мы бы хотели знать, что произошло здесь вчера, – заговорил Токарев. – И вообще, какова обстановка в районе.
– Давай, расскажи товарищам. – Староста слегка задел локтем биолога.
Малютин огляделся. Никитича нигде не было видно. Видимо, еще не оправился от раны и шока. А значит, отдуваться за всех и рассказывать про то, что знала община о внешнем мире, предстояло Николаю. И он рассказал, ничего не утаивая.
И про то, что первые лет пятнадцать они сидели сначала в подвале, а потом в поселке – почти безвылазно. И про редкие выходы за периметр в последние годы. Не забыл поведать и про птичку, и про следы, и про случай на заправке, и про ночное нападение. И даже про то, что прежнее население исчезло при загадочных обстоятельствах.
Умолчал он только про беспилотник и дневник. Интуиция подсказывала, что такие вещи тем, кто имел хоть какое-то отношение к власти, лучше не рассказывать. Васька – мертвец, Марина – не стала бы болтать лишнего, а остальные ничего не знали. Николай решил, что эти секреты из прошлых времен останутся с ним до могилы.
Его слушали очень внимательно. В отдельных местах брови полковника взлетали вверх, а майор заковыристо матерился.
В двух словах Малютин описал свои вылазки и мониторинг популяций, но здесь особого интереса со стороны собеседников не заметил. А может, просто не смог донести до них всего. Длинные речи вообще не были его коньком.
– Ну а вы? – спросил Семеныч. – Вы-то, мужики, как эти годы прожили?
– Да как… Хреново прожили. Было нас полторы тысячи человек, а осталось сорок, – ответил полковник и осушил бокал воды, запивая какую-то пилюлю.
От внимания биолога не ускользнуло, как изменился вдруг в лице майор. Видимо не хотел раскрывать все карты, но его командир ничего утаивать не стал.
– Сорок? – переспросил Николай.
– Да. Все наши здесь. Мы, как я уже сказал вашему старосте, из Софрино приехали. Девятая дивизия противоракетной обороны. Вернее, все, что от нее осталось. У нас был заглубленный на десять метров бункер из железобетона. Натовский bunker-buster нам не достался, хотя мы на него рассчитывали. Так и выжили. Но сейчас там только летучие мыши и черви живут.
«Вот как, – подумал Малютин. – Значит, свое убежище они бросили».
Теперь, по крайней мере, было понятно, что их гости относились к войскам системы ПВО. Защитники мирного неба погибшей Родины. Стражи прикрытой противоракетным щитом Москвы. Но, естественно, любой щит можно пробить. Это даже дилетант понимает. К ним никаких претензий быть уже не могло.
Малютин спросил себя мысленно о том, что бы он почувствовал, если бы приезжие были из ракетных войск стратегического назначения. И понял, что не может ответить на этот вопрос. Просто не знает ответа. Наверное, ни симпатии, ни осуждения.
– Мы и вас-то нашли случайно, – объяснил полковник. – У нас полетела трансмиссия. Мы остановились на ночь и выставили посты. Места на юге, у Пушкино, нынче опасные. Чего там только не бродит по ночам… И вот разведгруппа услышала стрельбу. Проезжали бы днем позже или раньше – точно разминулись бы…
– Да мы везучие, – Семеныч присвистнул. – Думаю, это судьба. И надо за это выпить.
– Все это, конечно, хорошо, – почесал ежик своих седых волос майор, отстраняя протянутую ему бутылку (полковник не отказался и наполнил стакан). – Но давайте ближе к делу. Мы приехали из Софрино, потому что хотим осмотреть один объект. И вы нам в этом поможете.
