Естественно, Николаю было не по себе, но вида он не подал.
– Итак, начнем, – голос ученого звучал уверенно и гулко раздавался эхом в подземелье с голыми стенами. – Уже сейчас ясно, что смерть наступила полтора-три дня назад, судя по тому, что трупное окоченение уже прошло и мышцы расслаблены. Нет оснований думать, что мускулатура устроена принципиально иначе, чем у нас. А вот трупных пятен не заметно. Возможно, их просто не видно через кожу.
Он взял со столика радиометр «Белла».
– Радиационный фон превышен незначительно. А поскольку никто из присутствующих, как я понимаю, не собирается доживать до шестидесяти или заводить детей – на это можно не обращать внимания.
Он убрал рентгенометр от трупа, вытер тряпкой и отдал дозиметристу Паше. Тот скривился, но прибор принял.
– Весит субъект… объект – на глазок – примерно сто двадцать килограммов. С… кхм… недостающими частями весил бы все сто тридцать. При этом жировой ткани практически не наблюдается. Эпителий имеет жесткую волокнистую структуру…
Малютин демонстративно ткнул скальпелем в серую кожу на животе твари.
Все увидели, что ему понадобилось приложить усилия, чтобы «кожа» расступилась. А человеческая лопнула бы от простого нажима инструмента.
Потекла фибринолизная или кадаверная – проще говоря, трупная – кровь.
Кожные покровы мутанта были очень прочными, а кости – ребра в частности – и вовсе заставили ученого попотеть, когда он работал топориком. В буквальном смысле попотеть – несмотря на гуляющие здесь сквозняки.
Клубок внутренностей плюхнулся в эмалированный таз. Органы брюшной полости он разделять не стал – они вроде бы ничем особенным не выделялись.
– Сердце подержите, – обратился он к кому-то, кто слишком близко подошел к нему сзади и уже практически дышал в ухо.
Настырный зритель сразу отскочил.
Не дождавшись ответа, ученый бросил орган в тазик.
– Что примечательно, так это его размер. Хотя это немудрено – раз нужно снабжать кровью такую мускулатуру… Так, в тканях присутствуют первичные признаки разложения… Примерно в таком же объеме, как должны быть у homo vulgaris. Ага!
Он искал нечто подобное – то, что окончательно подтвердило бы его догадку и сняло все вопросы. Например, шов от аппендицита. Или татуировки. Но вместо этого на левом плече трупа нашел странную штуку, похожую на оспину. Она была закрыта наростом, но от взгляда биолога не ускользнула. Новая «псевдокожа» затянула этот след, как жемчужина закрывает песчинку слоями перламутра. Но не скрыла.
Это был след от прививки БЦЖ, которую ставили всем детям, родившимся в бывшем СССР. Против туберкулеза.
– Кто бы это ни был, родился он человеком. И был им – по крайней мере, лет до семи. Далее, субъект является самкой, либо половой член по каким-то причинам атрофировался. Но первое – более вероятно. Никаких вторичных половых признаков тоже не наблюдается. Волосяной покров отсутствует. Расовый тип определить невозможно. Черты лица… определяются словосочетанием «редкое страховидло». Что еще можно сказать? У существа была отличная регенерация тканей. Даже беглого взгляда хватает, чтоб увидеть следы от заживших ран. Кожа на них более грубая. Что это – порезы, укусы? – теперь уже никто не скажет. – Малютин указал скальпелем на несколько точек на теле мутанта: на груди и на левом боку.
– Но вот эти следы могут быть только следами от мелкой дроби. Да-да! В него… в нее… уже стреляли люди и не смогли убить. Где они сами – думаю, вопрос риторический.
Малютин сам себе удивлялся. В грязном бомбоубежище, в окружении чудом выживших людей, он вещал, как в университетской аудитории на какой-нибудь научной конференции.
– От чего же наступила смерть? А смерть наступила вследствие травматической ампутации левой руки и последующей кровопотери. – Он раскрыл мешок и достал из него тяжелую конечность, кисть которой скрюченными пальцами напоминала птичью лапу. – Учтем это: артериальное кровотечение для них так же опасно, как для людей. И, естественно, его-её не ели, как я вначале подумал. Просто притащили сюда в таком виде, в каком нашли. Думаю, это – результат встречи с каким-нибудь агрессивным хищником. А то, что они чтут мертвых, о многом говорит.
– Может, они сами хотели ее сожрать, – возразил Токарев, заглядывая в комнату, где проходило вскрытие. Ясно было, что он все слушал. – Для этого и притащили.
Малютин повернул голову, но сделал вид, что не слышит.
– Еще могу сказать, что я им не завидую. Из-за такой массы тела они, должно быть, страдают от большой нагрузки на суставы и диски позвоночника. После тридцати лет у них, вероятно, возникают проблемы со спиной.
Малютин, к сожалению, знал эти проблемы на своей шкуре.
– Ага. Совсем немного осталось подождать, – ввернул словечко Воробьев.
– Головной мозг… Трепанацию проводить будем, товарищ полковник?
– Нет, а на хрена? – в голосе полковника звучал страх и благоговение.
– Я тоже так думаю. Среди нас нет нейробиологов, поэтому это будет сродни гаданию на кофейной гуще… или, как делали римские авгуры, на птичьих потрохах. Другое дело, что черепная коробка очень толстая, – он постучал пальцем по голове твари. – Хотя вроде сериалов не смотрят. Мне еще повезло, что я смог одному ее пробить.
– Хватит, – махнул рукой прагматичный Токарев. – И так все ясно. Нам сейчас не до анатомического театра. Давайте лучше повесим жмура на стену. Тогда можно проверить, насколько его шкура держит выстрелы. От этого будет куда больше пользы. Начнем с моей «Гюрзы».
Никто не нашел, что ему возразить.
***
Выстрелы звучали минут пять. Малютин не очень хотел в этом участвовать, но не ушел, пока не убедился, что никакой особой защиты от огнестрельного оружия существа не имеют. Дыра во лбу и снесенный напрочь затылок мертвой твари красноречиво об этом свидетельствовали.
Токарев стоял, картинно убирая пистолет в кобуру. Он, пожалуй, сдул бы с него дымок, как ковбой с Дикого Запада, но порох был бездымный.
Значит, все трудности в процессе уничтожения тварей были связаны только с парализующим страхом, охватывающим людей, и тем, что тяжело было попасть в голову или в сердце монстров – при их-то мутантской подвижности.
Получив ответы на вопросы, Малютин умыл руки и вышел.
Маша сидела в том же положении, в каком он ее оставил, и задумчиво смотрела в стену. Разве что голову подперла руками. И завернулась в плед.
– Привет, – начал он, невольно улыбнувшись. – У тебя все в порядке?
Она обернулась, недоверчиво глядя на него исподлобья. Наверно, тренер по «пикапу» – скоростному знакомству с девушками – поставил бы Николаю за такой подход «неуд». Спросить «все ли в порядке?» у той, которая провела несколько дней в плену у тварей-людоедов…
Но он не собирался знакомиться поближе. Он хотел просто перекинуться парой слов, чтобы прояснить для себя один вопрос.
