Спустя короткое время Кондратий присмотрелся и смог сквозь клубы дыма и пара различить кузнечные мехи поблизости от себя и еще несколько таких же чуть поодаль – постройка была длинная и, похоже, внутри почти не имела перегородок. Здесь, как на конвейере, ковали оружие сразу нескольких видов. Там, где он вошел – ковали наконечники для копий, чуть подальше – мечи. Кондрат своими глазами увидел, как неизвестный пока что ему бородатый кузнец у дальних мехов, внимательно рассмотрев охлажденный клинок, вновь положил его в огонь. Видимо, остался недоволен качеством своей работы. Что происходило в другом конце кузницы, отсюда было вообще не разглядеть.
Вокруг каждых мехов, поддававших жару в огонь, возилось несколько человек, не считая кузнеца. Каждый из них был занят своим делом. Один из подмастерьев держал огонь, раздувая мехи. Другой старался раскалить новую заготовку, засунуть ее массивными щипцами как можно дальше в алое пламя. Третий помогал кузнецу ковать. У ближайшей к Кондратию наковальни Кузьма с подмастерьем уже плющил здоровенным молотом раскаленную заготовку для следующего копья.
Повернув голову, боярин заметил вдоль стены, смыкавшейся с низкой крышей, длинную подставку. Там рядком были выставлены уже готовые и собранные копья. Кондратий насчитал не меньше двух десятков, пока его взгляд не потерял конец линии из тускло отсвечивавших наконечников. Судя по всему, их еще предстояло наточить и отполировать.
Не мешая Кузьме увлеченно стучать молотом, боярин прошел дальше и остановился за спиной второго широкоплечего кузнеца, только что взявшего раскаленную заготовку меча. Положив ее на наковальню, бородатый кузнец – в отсветах этого адского пламени как две капли походивший на своего собрата Кузьму – принялся доводить дело до конца. Вязкий металл быстро менял форму под мощными ударами. Но увидев, кто стоит рядом с ним, кузнец быстро опустил молот и распрямил плечи.
– Боярин… – только и проговорил он удивленно.
– А ты что думал, – Кондратий решил на этот раз обойтись без помощи приказчиков, – что я помер давно?
– Господь с тобой, – отмахнулся тяжеленным молотом, словно игрушкой, кузнец, – каждый день за тебя молимся. Только сказывали, плох ты, да хвораешь долго после встречи с медведем.
– Да уж, не веселая была встреча, – кивнул Кондрат, подбоченившись, – только выжил я. Вот, видишь, перед тобой стою. Живехонек.
– Ну и слава богу, – подытожил кузнец, не решаясь вернуться к своему остывавшему мечу, пока боярин с ним разговаривал.
– Сколько еще мечей из заказа княжеского осталось? – поинтересовался боярин, решив все же продолжить разговор. Меч можно было и заново раскалить.
– Да почитай с десяток всего, – ответил кузнец с нескрываемой гордостью, из чего Кондрат заключил, что заказ и в самом деле будет готов в рекордные сроки. А значит, и князь будет доволен.
– А ты не путаешь, Храбр? – вдруг раздался голос Макара из-за спины боярина. – Мне сказывали, еще не меньше двух дюжин делать надобно. Али забыл?
Кузнец умолк и засопел, словно его уличили в обмане.
– Десяток, не более, – пробасил он, наконец, – если всей гурьбой навалимся, то за пару дней одолеем.
– Да ты не ерепенься, Храбр, – продолжал гнуть свою линию Макар, – если бы ты с медовухой в обнимку не спал всю неделю, давно бы все сделали… а теперь, не ровён час, Даромысл завтра заявится, и что боярин ему ответить должен?
– Не вели казнить, боярин, – пробасил Храбр, глянув в глаза Евпатию, – есть грех. Бес попутал. С женой поругался да и запил… Всё забыл. Только на днях в себя вернулся. Вторую ночь уже без роздыха работаю, а надо – и сегодня спать не буду, но выполню в срок. Не посрамлю кузню нашу перед князем.
Боярин покачал головой, выслушав неожиданную исповедь кузнеца. Но, к удивлению приказчиков, сразу казнить не стал. Кондратий вспомнил в это мгновение, как в прошлой жизни пили даже знакомые офицеры в час размолвки с любимыми женами. А некоторые даже стрелялись из-за этого. Так что тут важно было не перегнуть. Кузнец, похоже, сам себя уже наказал.
– А мечи-то не подведут? – вдруг спросил боярин, разглядев вторую подставку, где рядком были выставлены готовые клинки. И, похоже, попал в точку.
Кузнец словно обиделся. Он бросил остывшую заготовку в огонь, жестом приказав подмастерьям вновь ее разогреть, а сам направился к арсеналу. Взяв жилистой рукой первый попавшийся клинок уже с готовой рукоятью, взмахнул им в воздухе. А затем резким движением рубанул по стоявшей рядом деревянной чурке, служившей подобием стула. Чурка распалась ровно на две части, словно нож вошел в масло. Ни одной щепки не отломилось.
Приказчики удовлетворенно переглянулись между собой. Затем, чтобы усилить впечатление, Храбр извлек откуда-то толстый металлический гвоздь и кинул его на другую деревянную подставку. А затем рубанул и по ней мечом. Меч легко разрубил и металл и чурку на две ровные части.
– И это их еще не точили как следует, – назидательно произнес кузнец и поднес клинок почти к самому лицу боярина, показав лезвие без единой щербинки.
Кондрат бросил взгляд на довольных результатом приказчиков и удовлетворенно кивнул.
– Когда, говоришь, готово будет?
– Завтра к вечеру, – пробасил кузнец, мгновение поколебавшись.
– Добро, – кивнул боярин.
И вдруг, протянув руку, взял меч у кузнеца, ощутив приятную тяжесть. Странные воспоминания пробудил в нем этот меч. Никогда еще в этой жизни такого оружия в руках он не держал. Зато на мгновение показалось Кондрату, что скачет он на коне рядом с отцом и в руке у него шашка. И машет он ей направо и налево с залихватской удалью казака. Кондрат сам не заметил, как действительно лихо завертел мечом «бабочку». Подмастерья, что стояли рядом, врассыпную бросились, – из-за дыма и копоти мог их не увидеть боярин и зарубить невзначай. А Кузьма лишь отодвинулся немного. Но меч не шашка, и рука скоро устала махать, – слабость после болезни еще жила в израненном теле. Остановив лихое вращение, Кондрат отдал клинок обратно кузнецу, который с нескрываемым удивлением поглядывал на боярина.
– Хороший клинок, – похвалил Кондрат и добавил: – Что так смотришь на меня, Храбр?
– Ты прости меня, боярин, никогда я такого не видел, – поделился наблюдениями кузнец, тряхнув бородой, – обычно мечом ратники не так машут. Устанешь быстро. Но ты-то воин знатный и сам знаешь, что делать.
Кондрат промолчал, подумав про себя: «Конечно, устанешь, с непривычки. Хорошо еще, что клинок не выронил. А то опозорился бы перед своими людьми». Но вслух произнес другое, чтобы авторитет не потерять:
– Был у меня один учитель, не местный.
– Не Васька Волк, случаем? – полюбопытствовал Кузьма, вытирая пот со лба и водружая меч на положенное ему место.
– Нет. А кто таков?
– Есть один удалец, из наших, кузнецов, бывший разбойник, – поделился воспоминаниями Кузьма, подбоченясь. – Он с караванами когда-то в охране на восток ходил, там, видать, и перенял умения. Да только нелюдим он стал совсем. Сейчас на болоте живет с тремя подмастерьями, кузня у него там. А в город только по большим праздникам и показывается, товар продать. А так помощников своих посылает. В прошлом годе его только и видел.
