Овладение этими островами имело большое значение: теперь мы могли не только наблюдать за действиями в Моонзунде, но и перебазировать сюда некоторые корабельные соединения.
В боях за Таллин хорошо поработала флотская авиация. Только за два дня – 21 и 22 сентября – бомбардировщики и штурмовики потопили свыше 30 вражеских судов. Минно-торпедная авиация с 14 по 25 сентября потопила до десятка вражеских кораблей и транспортов и выставила минное заграждение в районе рейда, препятствуя движению судов противника. Очень поучительным оказался опыт высадки небольших разведывательных и тактических десантов из состава 260-й отдельной бригады морской пехоты во многих прибалтийских бухтах и в особенности на острове Вормси.
Высаживались они преимущественно с торпедных катеров, чем обеспечивалась внезапность ударов. Малочисленные отряды действовали быстро, напористо, решительно.
Освобождение Таллина явилось крупным событием в жизни Балтийского флота. Пусть все гавани были заминированы (первое время там могли базироваться только мелкие корабли), а город сильно разрушен, но мы уже получили возможность контролировать устье Финского залива.
Гитлеровцы сосредоточили большие силы для защиты Моонзунда – ведь речь шла об обеспечении приморских флангов курляндской и мемельской группировок.
Обороняли острова гарнизоны общей численностью более 11 тысяч человек. Они имели в распоряжении до 10 дивизионов артиллерии и большое количество минометов. Сухопутные войска поддерживали авиация и около 40 боевых кораблей.
Для содействия приморским флангам своих курляндской и мемельской группировок противник создал две группы кораблей. В первую входили крейсеры «Адмирал Шеер» и «Адмирал Хиппер», 4 эскадренных миноносца и много обеспечивающих кораблей, во вторую – крейсеры «Принц Ойген», «Лейпциг», «Лютцов», 3 эскадренных миноносца и 3 миноносца. Здесь же действовали торпедные катера, подводные лодки, артиллерийские и десантные баржи.
Наличие большого количества кораблей и судов давало противнику возможность быстро перебрасывать подкрепления. Нередко он прибегал к этому. Чуть только положение его войск усложнялось, туда спешили немецкие корабли. Правда, не всегда их действия заканчивались успешно. Так, 15 октября произошло столкновение двух крейсеров. «Лейпциг» на рейде Гдыни налетел на «Принца Ойгена» и почти разрезал его пополам, разворотив и себе всю носовую часть. 14 часов дрейфовали в таком положении корабли в море, пока спасательные суда не разъединили их и не отвели в порт. Эта авария надолго вывела оба крейсера из строя.
Этот случай убедительно свидетельствовал о нервозности, царившей в немецком флоте.
Наши силы составляли в основном торпедные катера, катера-тральщики и другие мелкие суда – всего более 90 единиц. Авиация к началу операции базировалась уже неподалеку от развертывающихся боевых действий.
В соответствии с директивой Ставки Военный совет Ленинградского фронта приказал очистить от противника Моонзундский архипелаг не позднее 5 октября. При этом он рассчитывал на действенную помощь Балтийского флота как высадками десантов, так и перевозками войск и снабжения.
С Моонзундским архипелагом связаны многие военные события как в прошлых веках, так и в более близкие для нас времена. В Первую мировую войну немцы, захватив крупные острова этого архипелага – Эзель, Моон, Даго, – пытались прорваться в Финский залив, а оттуда к Петрограду, где уже свершилась революция. Они потеряли до 30 кораблей, но пройти так и не смогли.
В начале Великой Отечественной войны советские воины здесь сражались до последнего, проявив образцы стойкости и мужества.
Теперь предстояло эти острова освобождать.
Предполагалось сначала овладеть островами Вормси и Муху (Моон), затем островами Хийумаа (Даго) и Сааремаа (Эзель).
Остров Вормси и полуостров Виртсу, прикрывающие вход в Моонзунд со стороны Рижского залива, наши войска сумели взять 27 сентября, еще в ходе Таллинской операции. Это был удобный плацдарм. Накопив здесь силы, наши войска 29 сентября неожиданно для противника высадили на остров Моон десант численностью более 1100 человек. В высадке участвовало 13 торпедных катеров флота и 90 амфибий 8-й армии. 5 октября большая часть Эзеля была в наших руках. Но последующим действиям помешала погода. Противник воспользовался этой паузой, укрепил оборону острова, а гарнизон Эзеля усилил пехотной дивизией, переброшенной из Курляндии. В результате наши войска утратили очень важное тактическое преимущество – внезапность. Это отразилось на сроках операции. Запланированная на шесть дней, она затянулась на 56 суток. Затяжные бои завязались на полуострове Сырве. Несмотря на активные действия нашей флотской авиации, совершившей более 600 вылетов на коммуникации гитлеровцев вблизи полуострова, несмотря на то что наши части прорвали первый укрепленный рубеж противника, а затем сосредоточили мощные артиллерийские силы для прорыва второго оборонительного рубежа, наступление застопорилось.
Полностью блокировать вражеские войска на полуострове тоже не удалось – корабли наши не могли подойти сюда из-за минной опасности. Мы были вынуждены считаться с возможностью массированных налетов немецкой авиации. Да и вражеская артиллерия обрушила бы огонь, если бы корабли приблизились к полуострову.
Мне несколько раз звонил Трибуц. Он был сильно расстроен: командование фронта упрекало моряков в нерешительности. Пришлось обратиться в Ставку. Там сказали: «Крупными кораблями не рисковать, используйте авиацию, торпедные катера и подводные лодки». В этом духе я и отдал распоряжение командующему флотом. Связался с командующим ВВС флота М.И. Самохиным. Он доложил, что большая часть авиации уже занята в районе Сырве.
С Михаилом Ивановичем Самохиным я познакомился еще до войны, когда он командовал эскадрильей на Черном море. Годы войны генерал М.И. Самохин прошел вместе с флотом. Это был знающий и смелый командир, морские летчики под его руководством вершили славные дела. Бывали, конечно, и трудные моменты и неудачи, но и с ними умел справляться Самохин.
24 ноября остров Эзель после упорной борьбы был полностью освобожден. В тот же день наши войска очистили от противника полуостров Сырве. Тем самым завершилось полное освобождение Эстонии.
Печенга наша
лечу на Север. Прежде всего в Архангельск. Хочу посмотреть, как справляется на новом месте Юрий Александрович Пантелеев. После Волги его назначили сюда командующим Беломорской военной флотилией. Должность беспокойная. Операционная зона флотилии растянулась на тысячи километров, и все это на Крайнем Севере с его морозами, льдами, бесконечными капризами погоды.
Вся служба Пантелеева, можно сказать, проходила у меня на глазах. Познакомились мы с ним еще в двадцатых годах, когда после училища я попал на крейсер «Червона Украина», где Юрий Александрович был штурманом. Приветливый, отзывчивый, он сразу же мне понравился. Пантелеев к тому времени был уже опытным моряком, и мы, новички, прислушивались к каждому его слову.
Как сейчас вижу Пантелеева на мостике крейсера. Быстро шагает от компаса к компасу, затем исчезает в штурманской рубке, чтобы колдовать над картой. Всегда озабоченный и всегда веселый, неунывающий. По вечерам он был душой кают-компании. Прекрасный рассказчик, Пантелеев неистощим на разные морские истории.
