Ей ничего не осталось, как послушно перебирая ногами, последовать за мной.
В холле я не стал останавливаться — тут стеной висел сигаретный дым, доносившиеся из зала звуки блюза душили и без того спертую атмосферу, а два парня у пальмы безуспешно пытались подраться. Они были пьяны, пьяны и еще раз пьяны — удары не получались, не вытанцовывались, и парни то и дело клевали носами в роскошную зелень пальмовых листьев. Мне стало больно на них смотреть, и я вытащил Беду на крыльцо ресторана, где жестом приказал истукану-швейцару скрыться с глаз и не полоскать свои уши в чужих семейных проблемах.
— Стой, — приказал я Беде и сложил ей руки по швам. — Стой и не дергайся. Из-за тебя я согласился провести это лето на юге, в то время, как у меня дел по горло в Сибирске, в школе.
[1]
— Но здесь твои родные места! Это твой город! — с вызовом задрала она подбородок и стала похожа на памятник комсомолке.
— Ты разве не в курсе, что ностальгия меня не гложет?! — заорал я. — Я пошел на поводу у тебя и своего деда, я согласился на эту пышную свадьбу, на этот сраный дорогой ресторан, на две сотни гостей, из которых я никого, слышишь ты, ни-ко-го не знаю, и что?!! Ты удираешь, едва успев поставить свою каракулю в загсе, дед по неизвестным причинам не успевает прилететь из Испании, куда на недельку поехал развеять скуку, а мне подсовывают девку-дешевку в кукольном платьице и с головой как клумба!!! Ты думаешь, я не догадался, что это твоя провокация?! Да я специально… специально… ее вместо тебя… того…! — Я орал, я почти топал ногами, а она с любопытством и полнейшим спокойствием взирала на мой беспомощный гнев.
Семейной сцены не получилось. На свет явилась банальнейшая мужская истерика. Мне стало стыдно, и я замолчал.
— Хочешь, я расскажу тебе, где я была? — Беда положила мне руки на плечи. Ее покладистость могла означать только одно: она задумала очередной эксперимент над моей слабой мужской психикой.
— Нет. Не хочу. — Я попятился от нее, спиной наткнулся на перила крыльца, на руках подтянулся и уселся на них.
Она не отступила, подошла вплотную ко мне и устроилась, встав между колен.
— Хочешь, — сказала она. — Я устраивалась на работу. Мне нужно было явиться именно сегодня и именно в тот час, на который была назначена наша свадьба.
— Куда ты устраивалась? — от удивления я отпустил перила и чуть не кувыркнулся назад. Беда придержала меня за коленки. — На работу?!! Ты устроилась на работу?! Ты выманила меня из Сибирска слезными мольбами о том, что хоть одно лето хочешь провести на юге, у моря, хочешь поваляться на пляже, забыть о работе, о проблемах, о плохой погоде, поплавать, наконец, побалбесничать и побездельничать! Ты говорила, что я преступник, потому что будучи родом отсюда, из этого города, ни разу так и не привез тебя к морю! Ты сказала, что станешь моей женой только в том случае, если свадьба произойдет под солнечным южным небом! Я бросил все — школу, ремонт класса, ремонт спортивного зала, лекции по педагогике, лекции по психологии, кружок автодела, секцию каратэ, кучу неблагополучных детей, которые остались на лето без любимых занятий, и теперь ты заявляешь, что сбежала со свадьбы, чтобы устроиться на работу? Ты ненормальная?!!
— А то ты не знал, что у меня в голове тараканы, — хмыкнула Элка, теснее прижимаясь ко мне.
— Знал, — я сник, успокоился и перестал орать. — Конечно, я знал, что ты… девушка для специального человека. Черт с тобой. Рассказывай.
— Глеб, Элеонора, которая… которую ты… ну, в общем…
— Которую ты подсунула мне, — помог я Элке.
— Глеб, я просто попросила ее к тебе немножко поприставать. Ну мне же интересно было узнать как ты себя поведешь! Она в твоем вкусе, блондинка с голубыми глазами и шестым номером бюста.
— Шестым? — шутовски заинтересовался я.
— Когда я буду в ее положении, у меня тоже будет шестой, — зло зыркнула на меня Элка поверх очков.
— И в какое же это тебе нужно попасть положение, чтобы обзавестись такой роскошью?
— Беременности на девятом месяце! — припечатала Элка мне в лоб, и я снова чуть не упал с перил.
— Господи, она на сносях, что ли? — прошептал я. Мысль, что я прилюдно лобызал глубоко беременную девушку, да еще на собственной свадьбе, была мне неприятна. — Врешь! Она конечно, не худенькая, но живота у нее нет!
— У некоторых женщин беременность практически незаметна до самых родов, — с издевкой просветила меня Беда.
— Ну ты… ну ты… — я не знал, что и сказать. — И куда смотрит ее муж?! Почему она шляется по свадьбам одна и участвует в идиотских розыгрышах?
— У нее нет мужа. Такое тоже бывает, — продолжила мой ликбез Беда.
— Короче, все как всегда, — подвел итог я. — Ты святая, а я козел.
— Я этого не говорила, — заметила Элка. — Я всего лишь пытаюсь тебе рассказать про свою новую работу.
— Пытайся дальше, — кивнул обреченно я и утер рукой пот со лба. Меня душили темный костюм, белая сорочка и галстук. В отличие от Элки, на собственную свадьбу я оделся самым подобающим образом, не делая скидок на жаркий и влажный климат. У меня из петлицы даже торчала какая-то белая фигня — цветочек, кажется.
— Так вот, Элеонора беременна, она уходит в декретный отпуск, — продолжила Элка. — Поскольку больше двух месяцев она дома сидеть не собирается, то и предложила мне заменить ее на этот короткий срок. Мы познакомились с ней на пляже, она знает, что я иногородняя, поэтому абсолютно уверена, что я не буду ее подсиживать, пытаясь занять это место.
— Место какого-нибудь криминального репортера в местной желтой газетке? — кисло спросил я.
— Нет! — Элка довольно рассмеялась. — Нет, нет и нет! Это место пиар-менеджера в региональном представительстве крупнейшего в стране издательства «Монолит»! Я и мечтать о таком не могла! Мне нужно будет организовывать гастроли известных писателей в этом городе. Связи с прессой, телевидением, организация интервью, пресс-конференций, встречи с читателями, блин, супер!!! Ну ты же понимаешь — жариться на пляже хорошо только первые три дня, а потом скучно, скучно и скучно!
— И ради этого я бросил школу, ремонт, кружок автодела, секцию каратэ, лекции по педагогике, лекции по психологии?! Ради сомнительных звезд отечественной беллетристики? Мои парни на все лето остались без присмотра! Они будут болтаться на улице и изнывать от безделья! — Я брюзжал, как престарелая девственница, и от возмущения окончательно взмок в своем жениховском наряде. Стащив пиджак, я смял его и бросил вниз, на роскошную клумбу, выразив в этом жесте всю свою злость и обиду.
Она, видите ли, целых два месяца будет пиарить на местном уровне известных писателей! Ха!
Клумба неожиданно зашевелилась, оттуда показалась всклоченная голова, потом узкие плечи, обтянутые простецкой рубахой в клетку. У меня уже не было сил удивляться, поэтому я рассмеялся.
