Политическую структуру иностранных государств, их экономическое положение и иностранные языки преподавали чиновники государственных ведомств. По военному делу лекции читали офицеры Генерального штаба и преподаватели Военной академии…
Выпускники школы Накано везде добивались исключительно высоких успехов в своей работе»
[424]. Роман Николаевич, с его любовью к единоборствам, непременно заметил бы, что рукопашный бой курсантам Накано рикугун гакко преподавал основатель айкидо Уэсиба Морихэи.
Находясь в загадочной командировке на Дальнем Востоке осенью 1945 года (и/или позже), Ким, без сомнения, узнал много интересного о Накано рикугун гакко, но книга о японской разведшколе как раз в те годы, сразу после победы, когда появилась надежда на установление нормальных отношений с Японией, явно не подходила для советской печати. Со временем у Романа Николаевича появился еще один прототип для «школы призраков»: в египетском (!) журнале он прочел о существовании в Бейруте подобного учебного заведения британской разведки, интересы которой традиционно были направлены на Ближний Восток. Идея трансформировалась из простого очерка о тренировках диверсантов в попытку рассказать о подготовке серьезных специалистов, прежде всего в области ведения психологических войн и морального разложения противника. Противник — мы, Россия, Советский Союз. Школа, понятное дело, должна была стать американской.
В заявке в издательство «Советский писатель» Ким четко излагает: а) свою цель: «Я хочу показать не примитивных и трафаретных шпионов — героев традиционных шпионских романов, а квалифицированных специалистов подрывной войны, вооруженных всеми “научными дисциплинами”, которые усиленно разрабатываются сейчас в Америке с целью более эффективной обработки сознания и психики людей»; б) форму произведения: «исповедь курсанта специальной школы американской разведки»; в) источники: «особая дипломатическая школа, созданная английской разведкой в Шамляне (Ливан. Бурж-ас-Шамали? — А. К.) и описанная каирским журналом “Роз эль Юсеф”»; г) сроки исполнения работы: сентябрь 1963 года
[425].
Работа оказалась более сложной и интересной, чем изначально предполагал автор. Дважды ему пришлось выезжать в Африку и Европу (Нидерланды) — «проверить на месте материалы для последних глав». Такая роскошь в Советской стране была доступна немногим писателям даже высшего литературного ранга. Роман Николаевич явно пользовался покровительством куда более мощной, чем Союз писателей СССР, организации, и нетрудно догадаться, какой именно.
Поездки открыли для Кима что-то такое, из-за чего в итоге пришлось переделывать всё произведение: «По соображениям политического порядка надо будет вытащить одну сюжетную линию, проходящую через всю повесть». Всё это затянуло процесс написания на целый год: «Школа призраков» была закончена в октябре 1964-го.
Журнал «Наш современник» собрался печатать ее в летних номерах следующего года, а издательство «Советский писатель» поставило в план на 1966 год. Пока же рукопись отправили на «спецконсультацию, где автору был сделан ряд замечаний, которые Р. Ким учел». Повесть пошла в печать, и теперь последнее слово было не за «критиками в штатском», а за читателями. Читатели необычному произведению удивились и… оказались не готовы ни к теме повести, ни к форме ее подачи. Какого-то особого издательского успеха книга не имела, хотя в СССР ее переиздавали дважды, выпустили и в «странах социалистического лагеря»: в Чехословакии (дважды), Болгарии и Венгрии.
Это неудивительно. Роман Николаевич явно перепутал жанры или попытался обогнать свое время. Собственно, еще рецензент повести заметил, что «специальная эрудиция автора порою не получает достаточно выразительного художественного изображения и некоторые страницы повести звучат как сугубо деловая информация». Пытаясь воплотить все свои задумки — от начатого в «Ногах к змее» рассказа о синоби до мыслей о глобальной имиджевой войне, Ким действительно попытался втиснуть в текст слишком много информации. «Школу призраков» приходится даже не читать, а изучать. Сюжет и на самом деле в этой книге не главное, хотя интрига «закручена» тут, пожалуй, лучше, чем во многих произведениях аналогичного жанра. Но это студенты должны изучать конспект важного первоисточника, а повесть — не «первоисточник», и читатели — не студенты. Они этого делать не обязаны и не будут. Отсюда и холодность приема весьма увлекательного произведения.
События в повести изложены от лица главного героя книги, пишущего донесения своему наставнику. В первом же письме цитируется британский дипломат и писатель, генерал-губернатор Канады Джон Баккан: «Впереди дни и ночи в полном одиночестве и постоянном напряжении, подтачивающем нервы. Подобно одежде, тебя будет облекать смертельная опасность. Страшная работа, слишком бесчеловечная для человека». Понятно, что Ким, как обычно, пытается снова писать о себе, и похоже, в его архиве должна находиться тетрадь с выписками из произведений приключенцев всего мира, высказывания которых он экстраполировал на себя и потом использовал в работе.
Герой попадает в загадочную разведывательно-диверсионную школу АФ-5, находящуюся где-то в Северной или Северо-Восточной Африке (пригодился опыт путешествия в Эфиопию?). Кому подчинена школа, каковы основные задачи и места службы ее выпускников, из книги не вполне понятно. Ясно только, что это — «передний край борьбы с коммунистической опасностью» и на службе у курсантов самые эффективные методики «призраков»: от искусства синоби и поставленной на научную основу физиогномики до методов осуществления масштабных акций по смене правительств — то, что сейчас назвали бы «технологией оранжевых революций», а Ким именует кудеталогией — наукой о государственных переворотах. Но главное, то, ради чего и писал Ким «Школу призраков», — конечно, ниндзюцу.
Историк синоби, автор книги «Путь невидимых. Подлинная история ниндзюцу» А. М. Горбылев считает, что «Ким почти во всех своих произведениях так или иначе касается ниндзюцу, иногда даже искусственно его притягивает. Мне кажется, его очень привлекала эта тема, и он много размышлял над тем, могло ли ниндзюцу кануть в Лету бесследно и каким могло бы быть современное ниндзюцу. При чтении “Школы призраков” у меня создается стойкое ощущение, что он очень хотел представить свое видение модернизированного ниндзюцу и придумал эту странную повесть, в которой сюжетная линия — это всего лишь рамка, в которую втиснут конспект школы современного ниндзюцу — Ким-рю… Она написана человеком, который держал в поле зрения всю доступную ему литературу по ниндзюцу — от энциклопедических словарей и японских повестей “ко-дан” до специальных работ по японскому шпионажу на европейских языках. Например, в “Школе призраков” Ким упоминает реальные довоенные публикации по ниндзюцу Фудзита Сэйко и Ито Гингэцу»
[426].
С определения ниндзюцу из японо-английского словаря Кацумата («Искусство быть невидимым») начинается книга, и это же определение, по сути, включено в ее название. В систему обучения в школе входит знакомство с тремя уровнями ниндзюцу: а) низший — войсковая разведка и диверсии, партизанские и антипартизанские операции; б) средний — работа с агентурой оперативно-тактического уровня, методы вербовки, разработка и ведение агентурных комбинаций, контрразведка — то, чем занимался Роман Ким всю жизнь; в) высший уровень — кудеталогия, организация государственных переворотов, мятежей, создание чрезвычайных ситуаций в широких масштабах. Высший уровень ниндзюцу — основной для школы АФ-5.
