Гад!
Жаль, что я за рулём и не могу набить ему морду.
Все российские деревни похожи одна на другую.
Лес, речка, бездонное небо, бескрайнее поле, звенящая чистота воздуха и длинные ряды домов с палисадниками и огородами, тянущиеся вдоль пыльных улиц, по которым бегают полуголые, чумазые дети, бродят ленивые кошки и суетливо пасутся куры…
Тайменка не была исключением. И хоть на карте обозначалась она, как «районный центр», все симптомчики русской деревни были здесь налицо, включая явственный запашок навоза и полное отсутствие на дороге каких-либо дорожных знаков. На этом-то я чуть и не погорел…
Не разобравшись, где главная дорога, я вылетел с поворота, едва не вписавшись в бочину чёрной «Волги», вынырнувшей откуда-то справа.
Взвизгнули тормоза, автобус накрыла густая пылевая завеса, я налетел грудью на руль. Сзади послышались короткие ругательства моих пассажиров.
– Ёпть! – выдохнул Герман Львович, с грохотом падая с верхней полки.
– Блин-банан! – заорал Ганс, тоже не удержавшись на верхотуре.
– Чёрт побери! – консервативно выразилась Викторина Юрьевна, спавшая внизу и, по всей видимости, не пострадавшая.
– Гав! – высказался Рон.
– Твою мать!! – более традиционно ругнулась Беда.
Промолчал только попутчик. Он успел схватиться за ручку над головой, чтобы не клюнуть носом лобовое стекло. Я не ошибся: его реакция и физическая подготовка были на высоте.
Автобус замер в миллиметре от водительской двери «Волги». Я вытер со лба выступившую испарину.
– Ах ты, хрен косорукий! Гвозди тебе в колёса, дальний свет в рожу и грязного китайца в жёны!! Иди, в рыло дам! Иди, иди, хвост надеру! – заорал невысокий дядька в розовой рубашке и рванул мою дверь.
– Извините, – покаянно сказал я, догадавшись, что это водитель «Волги», – простите, тут совсем нет никаких знаков, а я не местный…
– Знаков ему не хватает!! – заорал мужик. – Не местный он, видите ли! А глазёнки, глазёнки-то кто разувать будет, когда за руль садится?!
Рон зарычал у меня за спиной, но Беда приказала: «Фу, Рокки!»
Попутчик выскочил из автобуса и вплотную подошёл к дядьке.
– Слышь, папаня! Ты руками-то не маши! Видишь, люди приличные, с гуманитарной помощью в вашу дыру едут, а ты с кулаками на них кидаешься! Глаза-то разуй, это школьный автобус, приехал детдому вашему помогать!
– Ох-ё!! – схватился за голову дядька, ринулся вдруг ко мне, и, схватив за руку, начал трясти её в приветственном жесте.
– Роднули!! Да я ж вас встречать еду, чтобы вы тут не заплутали! Я директор интерната, позвольте представиться! Оскар Васильевич Сикорук! – От избытка чувств мужик рванул ворот розовой рубашки, обнажив жилистую шею и хилую грудь. – Вот ведь какой эпизод случился скандальный! Вы уж никому не рассказывайте, чего я вам тут нажелал!!
Попутчик усмехнулся и вернулся в автобус.
Потом, припоминая события, я так и не вспомнил, когда и как он исчез…
Через двадцать минут мы уже были размещены в светлых комнатах интерната, как дорогие, долгожданные гости. Оскар Васильевич пригласил нас в столовую «отобедать», хотя время было около девяти утра. Столовая была пустая, видимо, дети уже позавтракали. Нам накрыли на длинных, составленных в ряд столах, еда была простая, но вкусная, а главное, её было много. Гречка с мясом, горячие пирожки с капустой, голубцы со сметаной, чёрный хлеб, холодец, омлет с помидорами, маринованные грибы и компот – много компота, с плавающими в стаканах, словно рыбы в аквариуме, крупными, мясистыми сухофруктами. Из всей нашей команды только Элка наморщила нос на всё это великолепие и попросила у поварихи бутылку «Перье» с лимоном, заявив, что гречку с мясом и пироги с капустой с утра едят только «психически нестабильные личности». Вместо «Перье» ей принесли «Карачинскую», и она с кислой миной пила минералку прямо из бутылки, всем своим видом показывая, что она намного выше таких земных удовольствий, как набить желудок с утра омлетом, грибами и холодцом.
С аппетитом уплетая голубцы со сметаной, я смотрел на неё и думал: всё-таки хорошо, что она поехала со мной, все-таки хорошо! Потому что… я бы скучал без её выкрутасов, без её холерически-буйного интереса к жизни и неуёмного поиска приключений. Потому что чёрт её знает, что бы она вытворяла в моё отсутствие в поисках выхода из своего «кризиса»…
Вся эта история с благотворительной миссией началась несколько дней назад.
Вернее, началась-то она гораздо раньше, но в путь мы двинули в первый день летних каникул – тридцать первого мая.
Неделю назад меня вызвал в свой кабинет директор школы Владимир Ильич Троцкий.
– Глеб Сергеич, – официально обратился он ко мне, хотя мы с ним давно были на «ты». – Выручай!
Когда Ильич говорил «выручай!», у меня, если честно, холодело под ложечкой.
Троцкий, несмотря на благообразную внешность, почтенный возраст и консервативный стиль одежды – безбашенный авантюрист. Как только он чует, что из какой-нибудь комбинации с использованием своего служебного положения можно получить материальную выгоду, у него начисто сносит башку и отказывает здравый смысл. Я много раз выручал его из опаснейших авантюр с риском для своей жизни и репутации, но что-то мне говорит, что Ильич никогда не угомонится. Более того, в последнее время я заподозрил, что директор школы не столько корыстен, сколько любит словить порцию адреналина от двусмысленных и опасных ситуаций. Разгребать последствия, правда, всегда приходилось мне, и всегда, выйдя сухим из воды, Троцкий божился и клялся, что никогда в жизни он больше не сделает таких глупостей, но проходило время, и всё начиналось сначала.
– Если мне опять после твоего «выручай!» придётся давать показания в прокуратуре, то я – пас, – твёрдо сказал я своему шефу.
– Ой, да ладно тебе, праведник, – поморщился Троцкий и засунул за щёку леденец, из чего я должен был сделать вывод, что ему страшно хочется выругаться. Одни при помощи мятных конфеток пытаются бросить курить, Ильич же с их помощью отучал себя материться.
– Делов-то, автобус перегнать до монгольской границы! Кому мне ещё такое дело доверить?! Курицам нашим? Или Герману малахольному? Ты один в нашей школе полноценный во всех отношениях, надёжный и сильный мужик.
Кажется, на этот раз дело было чистым и ничем не грозило.
Историю про бельгийский автобус знал весь город, о ней писали в газетах, рассказывали по телевизору.
Благородные бельгийские парни решили подарить камбоджийским детям школьный автобус. Они загрузили его под завязку разной гуманитарной помощью и двинули в путь. Без проблем проехав всю Европу, Белоруссию и часть России, на монгольской границе они вдруг напоролись на какие-то бюрократические заморочки. Что, как и почему помешало им пересечь границу, толком никто не знал, но результатом этого возмутительного крючкотворства стало то, что парни вынуждены были вернуться в Сибирск – ближайший крупный областной центр, где у них были знакомые. Дело было осенью, предстояла лютая сибирская зима с морозами, поэтому решено было, что бельгийцы самолётом вернуться на родину улаживать проблемы с документами, а автобус вместе с мешками гуманитарной помощи перезимует на автостоянке в Сибири. Весной бельгийцы планировали вернуться и продолжить свой путь.
