«Может они тоже вместе душ принимали?», – подкинула гадкую мысль та самая сука, с которой я вроде бы справился.
Наверное, мне всё-таки стоило остаться в тюрьме…
– Нам необходимо быть вместе, пока он тебя не убьёт, – спокойно сказала Беда, намыливая грудь.
– Как ты думаешь, кто меня заказал?
– Не знаю. – Она вышла из душа, я поймал её полотенцем и стал вытирать. – Не стала говорить при всех, но твоя фотография, которую Дэну вручил заказчик, вырезана из общего школьного снимка.
– Значит, это Ильич… – Я откинул в сторону полотенце и опять присел на край ванны. – Значит, он?!
– Зачем ему тебя убивать, если – кровь из носа, – к определённому сроку нужно доставить автобус к границе? Зачем? – Она стала натягивать джинсы, позабыв про бельё. – И зачем тащится за нами, пытаясь подсунуть в кофе пурген?! Нет, тут что-то не так… Поверь моему чутью, что-то не так!
– Что?!
– Не знаю. Пока ничего не приходит в голову.
– Элка, – я прижал её к себе. – Пусть тебе только одно приходит в голову – я тебя люблю!
– И я бы тебя убила! – засмеялась она, прижимаясь ко мне всем телом.
– Значит, всё хорошо?!
– Значит – нормально.
В дверь постучали.
– Эй! – раздался голос Никитина. – Я в туалет хочу, терпежу нет! Вы скоро там?!
Беда дёрнулась, но я удержал её и прижал палец к губам.
– Тсс-с-! Пусть поколбасится!
– Ах ты мерзкий, мстительный тип! – беззвучно захохотала она.
– Ему полезно научиться сдерживать свои естественные надобности.
Элка фыркнула и попыталась открыть шпингалет, но я не дал.
– Ну и ладно, – вздохнул Никитин. – Пойду выгуляюсь вместе с вашей собакой на газончике перед гостиницей. Рон, гулять!!
Не успел я возмутиться, что он командует моей собакой, как хлопнула дверь и в коридоре раздались удаляющиеся шаги.
Элка заржала так, что с носа у неё слетели очки.
Через десять минут мы тронулись в путь.
У нас был план действий, от которого нельзя было отступать.
* * *
Погода была распрекрасная.
Дорога – просто отличная.
Настроение портило только то, что Никитин ехал теперь вместе с нами.
– Дружище, – сказал он мне, когда мы выезжали из Барнаула, – хочешь ты, или нет, но некоторое время нам придётся провести вместе. Пока я не запечатлею тебя на фотокамеру с проломленной головой, или что-нибудь в этом роде.
Я лишь кивнул, и больше не обмолвился с ним ни словом. Несмотря на его благородное стремление спасти мне жизнь, добрых чувств я к нему не испытывал. Особенно в свете того, что оставались без ответа вопросы: куда делись деньги и сотовые, и кто убил бедных директоров интерната. Его заверений, что это сделал не он, было мне недостаточно, так пусть уж будет у меня виду – рассудил я.
Конечно же, он сразу обаял всех и уже через пять минут резался в карты с Гаспаряном и Обмороком. Только Викторина, так и не сняв тёмных очков, отгородилась от них ситцевой шторкой и смотрела в окно.
Мы шли по трассе колонной, с включёнными габаритами. Впереди, на «Гелендвагене» ехал дед, за ним, на автобусе, – мы, а замыкал процессию Мальцев на своём болиде.
[8]
Поэту строго настрого было приказано следить за «хвостом» и в случае чего, сигнализировать нам. Но время шло, а «Тойоты—Авенсис» всё не было. Я начал нервничать, так как планировал поймать Ильича с поличным. Впрочем, наша колонна могла заставить его осторожничать и держаться подальше, тем более, что невиданная на наших дорогах спортивка Мальцева вызвала среди водителей настоящий ажиотаж – они притормаживали, высовывались из окон, а, заметив на плече у Елизара обезьяну, и вовсе хватались за фотокамеры.
Да, скорее всего, шеф держался от нас на расстоянии не обозримом в зеркале заднего вида.
Элка сидела рядом, курила сигарету за сигаретой и о чём-то сосредоточенно думала.
– О чём ты думаешь? – не выдержав, наконец, спросил я.
– Какой бы найти предлог, чтобы позвонить Нэльке.
– А зачем ей звонить? Ильич и так не отвертится. Если увижу его на горизонте, разделаю, как карася перед жаркой. Нужно только подождать…
– Ты не понимаешь! Нэлька – курица, она всё как на духу расскажет – и про новую машину и где сейчас её муженёк! Нужно обязательно послушать Нэлькину версию, прежде чем пытать Ильича! Шеф тебе такого нагородит, что не поймёшь, где правда, а где враньё! А так у нас будет на вооружении вполне правдивая версия.
– Ладно, звони, – согласился я. – А предлог… господи, разве Нэльке нужен предлог, чтобы по телефону болтать?! Спроси у неё, какая погода в Сибирске.
Усмехнувшись, Беда быстро набрала на мобильном номер своей соседки.
– Привет! – весело поздоровалась она с Нэлькой. – Отличная погода, не правда ли?!
Я покосился на Элку и постучал себе пальцем по лбу. Видимо, Нэлька сказала Беде что-то в этом же духе, потому что Беда вдруг смутилась и быстро ответила:
– Нет, я трезвая.
Потом она молчала минут пять, слушая, что ей говорит Нэлька, и глаза у неё медленно округлялись.
– Нэлька! – вдруг заорала Беда. – Если я говорю о погоде, значит, меня интересует погода, а не то, какую шубейку ты купила на очередной распродаже! Что ты говоришь?! У вас идёт дождь?! Какой ужас, а у нас под Барнаулом жара! Что я делаю под Барнаулом? А ты разве не знаешь?! Мы с Бизей гоним ваш автобус камбоджийским сиротам. Нет, Нэлька, я не привезу тебе камбоджийскую сироту, потому что от монгольской границы автобус погонят другие. Да, наверное, монголы, я точно не знаю. Нет, Нэлька, мне совсем неинтересно знать, какие монголы в постели. Мне кажется, у них и постели-то как таковой нет! Нэлька… Нет, мне не нужна горящая путёвка в Египет!!
Беда елозила на сиденье и страдала от болтовни пустоголовой Нэльки, которая только и умела, что варить борщи, да печь пироги.
– Нэлька! На чём ты ездишь?! – заорала она. – Что значит – в метро?!! Иногда на такси?! Я спрашиваю, какая у тебя машина?! Что-о-о-о?!! Слушай, а где сейчас Троцкий? Где-е-е-е?!! Ну ни фига себе, какой у вас там в Сибири бардак…
Элка нажала отбой и уставилась на меня. В глазах у неё плясали тысяча чертей.
– Ну?! – Я пошёл за «Гелендвагеном» на обгон фуры. Дед забыл о моей просьбе ехать по трассе не больше ста километров и вжарил все сто двадцать. – Ну?! – подстегнул я Элку.
– Она говорит, – шёпотом сказала Беда, – что я с дуба рухнула, что у неё нет никакой машины, и что она прекрасно ездит на метро и такси.
– Та-ак, – протянул я. – А где Троцкий? Что она говорит?
