— Да ее взяли поди давным-давно, — фыркнул Сангре.
— А вот и нет, — уверенно возразил Улан. — Читал я об этой осаде в одной книге лет пять назад. Необычная она, потому и запомнилось. Дело в том, что осаждать ее начал султан Осман, а закончил его сын Орхан — очень уж долго она длилась, целых десять лет. Прямо не Бруса, а Троя. Так вот если туркам под этой крепостью перца на хвост насыпать, то они, глядишь, и притормозят со своими дальнейшими захватами, а то и вовсе дергаться перестанут.
— Почему?
— Приток-то в их армию солдат удачи сократится, кому охота у неудачников служить.
— Предлагаешь поехать к ним на помощь? А толку с нас двоих? — поморщился Сангре и, оглянувшись на десяток литвинов и жмудинов, добавил: — Даже если Гедимин еще людей подкинет, все равно… — не договорив, он махнул рукой.
— Действовать по-разному можно, — улыбнулся Улан. — Можно помогать друзьям, а можно пакостить врагам. В этом случае вполне хватит нас двоих. Вот представь, все священники, а лучше муллы, чтобы этой же веры, со стен крепости проклинают турецкого полководца, а затем мы осуществляем придуманный тобой сценарий с Узбеком, то бишь отправляем этого Орхана на свидание с Мухаммедом. Сдается, в этом случае напуганные турки сами снимут осаду и в ближайшую полсотню лет не станут связываться с Византией. Раз боги не одобряют, чего уж тут. Опять же сам Орхан молод, и сыновья у него если и имеются, то совсем мелкие или вообще в колыбели. Получится в точности как ты про Орду рассказывал, то есть большой раздрай. Точнее, еще хлеще, поскольку у них конкурентов там — только успевай отстреливать.
— Да-а, интересный ты закрутил сюжетец, — уважительно прокомментировал Сангре.
— А в этом времени вообще скучать не придется, даже если на десять или на двадцать лет остаться. Да что двадцать. Если по уму, то здесь столько всего надо сделать, что и до конца жизни навряд ли уложимся.
— Только не нашей, — поправил его Сангре.
— Ты уверен?
Петр недоуменно уставился на Улана.
— Дружище, вы делаете недоумение на моем лице. И к чему вообще этот разговор о сроках нашего пребывания тут? Да еще по столь неприятной нарастающей: три, шесть, десять, двадцать, вся жизнь… Или я чего-то еще не знаю?
Улан сокрушенно вздохнул и… занялся подсвечником, неспешно снимая щипцами нагар с каждой из трёх горевших свечей. Покончив с этим, он повертел щипцы в руках, аккуратно отдирая присохшие обгорелые фитильки.
— Щас побью и не дам плакать, — предупредил Сангре.
Улан еще раз вздохнул и, продолжая возиться с очисткой щипцов, негромко произнес:
— Знаешь, по моим прикидкам даже после устроенного на болотном островке взрыва вернуться обратно у нас навряд ли получится.
— И не надо произносить это столь трагичным тоном, ты ж не Гамлет. Согласен, гарантии нет. Островок может не опуститься — раз, таинственная штука не включится — два. Получается фифти-фифти. Так что с того? Все равно надо рисковать. С островком совсем просто: коль не выйдет открыть ларчик сразу, мы найдем кувалду потяжелее, в смысле порцию пороха побольше, и шарахнем по крышке шкатулки вторично, то бишь учиним новый бабах. С агрегатом же…
— Дело не в том, включится он или нет, — перебил Улан. — Опасность как раз в том, что все пройдет удачно, поскольку тогда может получиться еще хуже.
— Не понял?
— Судя по имеющимся фактам, он заработает далеко не так, как нам бы хотелось, а наоборот, и мы с тобой окажемся…
Не став договаривать, он скривился, махнул рукой и, наконец-то оставив щипцы в покое, взял вместо них с подноса, стоящего посредине стола, один из небольших серебряных кубков. Покрутил его в руке, любуясь простенькой гравировкой, затем взялся за кувшин с неизменным квасом. Понюхав содержимое, удовлетворенно кивнул и начал наполнять кубок. Наливал неторопливо, да и пил не спеша, явно оттягивая момент неминуемого продолжения разговора.
— Уланчик, я таки не Станиславский, а потому скажи «ша» этой драматической паузе, — не выдержал наконец Сангре, — и раскручивай до конца свой триллер, а то ты меня окончательно перезапутал и теперь я еду здесь и не понимаю там. Скажи толком, что означает в твоем понимании «наоборот» и где мы окажемся.
Улан поставил пустой кубок обратно на стол и, тряхнув головой, резко обернулся к Петру.
— Хочешь всю правду?! Легко! — выпалил он. — Ты, помнится, несколько раз обмолвился, что мы здесь находимся временно нам здесь не жить. Так вот, согласно моему раскладу, исходящему из обыкновенной логики, получается, что… — он набрал в грудь воздуха и, делая после каждого из произносимых слов паузу, отчеканил: — нам… здесь… жить!
— Почему? — оторопел Сангре.
— Потому что жить здесь — наилучший из имеющихся вариантов, ибо полет наоборот означает наше приземление не в двадцать первом веке, а где-нибудь в рабовладельческом обществе. И это, заметь, можно будет расценить как превеликую удачу, поскольку возможно попадание в более ранний период.
— Но это не факт, а лишь твоя догадка, притом чересчур мрачная, — неуверенно возразил Петр.
— Догадка, — согласился Улан. — Но основанная именно на фактах, пускай и косвенных. Напоминаю, что в нашем времени никто из исчезнувших так и не объявился, а ведь среди них кого только не было, включая уфологов-любителей и даже ученых. Ну не верю я, чтобы никто из них не знал формулы пороха и не сумел его либо раздобыть, либо изготовить. Были, не могли не быть попытки вернуться, и что же? Возвращения не произошло. Так какой следует вывод?
— Какой?
— А такой, что неведомый агрегат работает только в одну сторону, то бишь отправляет исключительно в прошлое.
Петр озадаченно почесал в затылке и недовольно покосился на друга. И что же ему теперь, соглашаться навсегда застрять в средневековье? Столь чудовищную вещь его душа понимать отказывалась наотрез…
— Нет, Уланчик, — твердо произнес он. — Я таки не дам тебе раздавить танком своих железобетонных аргументов хрупкую бабочку моей радужной надежды вернуться обратно. Хотя один наш с тобою промах признаю. Надо было еще тогда, когда жили в Липневке, потолковать с деревенскими и попробовать отыскать следы коллег по несчастью, чтобы… — он осекся и, недоуменно уставившись на криво усмехнувшегося друга, протянул: — Ты чего?
— За всех не говори, — поправил Улан, пояснив: — Это ты промахнулся, а я давным-давно с ними потолковал на эту тему и выяснил, что никакие странные незнакомцы в необычной одежде у них вообще не появлялись. Деревня в этих местах существует лет двадцать, не меньше. Следовательно, мы — самые первые, кто угодил в это время. — Улан поморщился и нехотя сознался: — Да, они могли пойти не в ту сторону, заблудиться в болотах и вообще утонуть в них, не спорю. Но не все же. Нет, дружище, сдается, ларчик открывается гораздо проще: их никогда здесь и не было.
— И куда они делись? — насторожился Сангре.
