— Вы работаете здесь, в Ростове? — спросил он.
— Уже двадцать лет, — кивнул Санаев, — а до этого работал в
Мурманске. Там в основном попадались утонувшие и пострадавшие в пьяных драках
моряки. Такого количества изувеченных, ободранных, изуродованных трупов, как
тут, конечно, не было. И почти никогда не попадались дети. А здесь… я столько
насмотрелся! В этом месте, как я слышал, существует какая-то аномалия, и
поэтому именно здесь чаще всего появляются сексуальные маньяки. Между прочим, я
местная знаменитость. Несколько жертв этого ублюдка Чикатило привозили именно
ко мне. Можете представить, чего я нагляделся? Я бы его лично положил живым к
себе на стол и устроил бы ему такую экзекуцию…
Санаев тяжело вздохнул, но пить не стал, лишь посмотрел на
свой пустой стакан.
— Мы переехали сюда из-за жены. У нее астма, и врачи
рекомендовали уехать на юг. Вот я и приехал к родственникам. Сейчас я
заведующий лабораторией, доктор наук. Как вы думаете, я могу считать, что моя
жизнь удалась?
— Думаю, да, — осторожно заметил Дронго.
— А я вот так не думаю, — признался Санаев. — Впрочем, какая
разница.
Шалва говорил очередной тост — за всех детей, и гости его
охотно поддержали. Санаев налил себе немного, поднял стаканчик и взглянул на
Дронго:
— У вас есть дети?
Дронго подумал, что вовсе не обязательно говорить Санаеву о
Джил и своем сыне. Но врать не хотелось.
— Есть, — сказал он.
— А у нас нет, — с некоторым вызовом сообщил его сосед по
столу и выпил. Дронго подумал, что супруга Санаева больна не только астмой, но
тот словно понял, что нужны пояснения: — У нас мальчик погиб в Мурманске.
Утонул, — сказал Санаев. — Мы с женой решили переехать, чтобы там не
оставаться. И придумали в качестве причины астму. Вот с тех пор я и не могу
смотреть на детей… Я ведь сына своего тоже видел… Как заведующий лабораторией,
я обязан присутствовать при таких вскрытиях.
Он замолчал. Дронго нахмурился. Да, иногда можно общаться,
только основательно нагрузившись. Он посмотрел на свой стакан вина и выпил его
до дна. Затем спросил:
— Извините, что спрашиваю, но экспертизу погибшей дочери
Ковальчука тоже вы проводили?
— Ковальчук? — переспросил Санаев. Потом мрачно кивнул: —
Тоже я. Этот сукин сын убил и ребенка.
— Как она погибла?
— Вам так интересно знать подробности? — Санаев громко
хмыкнул, и все посмотрели на него. Жена даже незаметно толкнула его локтем в
бок. — Извините, — прошептал патологоанатом, — я не хотел кричать. Этот убийца
сначала душил девочку, а затем еще живой размозжил ей голову.
— Она умерла не от удушья?
— Нет. Мы точно установили, что от удара по голове. А на шее
были такие следы, словно убийца хотел лишь испугать девочку, а не задушить ее.
— Но в обвинительном заключении написано, что он ее задушил,
— не унимался Дронго, — и лишь затем проломил голову.
— Хотите статью написать об этом деле, — превратно
истолковал его интерес Санаев, — ну давайте, пишите. Дело громкое. Только это
следователь все так написал. Я говорил Митрохину, что все наоборот было, но он
ко мне не прислушался. И наши врачи подписали акт, который был нужен
следователю. По большому счету, какая разница, что он с девочкой сначала
сделал, а что потом. Главное, убил. На ее пуговицах нашли отпечатки пальцев
этого мерзавца. Я бы его самого удушил. — У Санаева непроизвольно сжались
кулаки.
Дронго взглянул на свой пустой стакан, взял бутылку вина и
наполнил его. Он поднял стакан, посмотрел на хозяина дома, встретившись с его
внимательным взглядом.
— За ваш дом, Константин, — сказал Дронго. — За всех твоих
родственников и друзей. — Он поднялся и выпил вино под аплодисменты
присутствующих.
— Настоящий кавказец, — одобрительно сказал Шалва.
Федяков смотрел на Дронго, ничего не говоря.
— Да, — громко согласился Дронго, не отводя глаз от хозяина
дома, — я настоящий кавказец.
Глава пятая
Вернувшись к себе в номер, Дронго прошел к столу, собираясь
занести в свой ноутбук некоторые мысли, пришедшие в голову после разговора с
патологоанатомом. Чтобы включить компьютер, нужно было ввести многозначный
цифровой и буквенный код, известный только самому Дронго. В компьютере было
несколько ловушек, которые автоматически стирали программу в случае неверной
последовательности набора кода или ошибок в действиях по открытию файлов. И
наконец, шифр был разработан Дронго много лет назад, и свои записи мог прочесть
только он сам.
От работы его отвлек телефонный звонок. Он снял трубку и
услышал знакомый голос Эдгара Вейдеманиса.
— Извините, мне нужен господин Кочетов.
Это был условный сигнал о встрече. Дронго усмехнулся:
— Вы не туда попали.
— А мне дали этот номер, — сказал Эдгар. — Странно, я
узнавал несколько минут назад и не мог ошибиться. Извините, пожалуйста.
Это означало, что встреча состоится через несколько минут
возле отеля.
— Вам дали неверный номер, уточните еще раз, — посоветовал
Дронго, давая понять, что готов спуститься вниз.
Они не думали, что за ними могут наблюдать или подслушать их
телефонный разговор. Но привычка соблюдать правила конспирации много раз
помогала им в трудных ситуациях.
В коридоре Дронго снова увидел знакомую дежурную.
— Уже поздно, — предупредительно сказала та, — не следует
выходить в такое время в город. Если вам что-нибудь нужно, можно заказать. Еду
или напитки — у нас ресторан только что закрылся, но рядом есть круглосуточно
работающие заведения. Или что-нибудь другое…
Он прекрасно понял, что она имеет в виду, понимающе кивнул и
пошел к лифту. Спустившись вниз, Дронго прошел мимо скучающего швейцара и вышел
на улицу. Стояла теплая, приятная погода. Он огляделся и решил повернуть
направо, чтобы его было видно на фоне освещенного здания. Вскоре за его спиной
послышались мягкие, осторожные шаги. Не поворачивая головы, Дронго негромко
произнес:
— Добрый вечер, Эдгар.
— Здравствуй, Дронго. — Вейдеманис догнал его и пошел рядом.
— Как дела? — спросил он. — Ты встречался с адвокатом?
— И не только с ним. Это тройное убийство наделало в городе
много шума. За последние годы сюда столько солдатских трупов привезли из Чечни.
А тут приезжий лезгин убивает целую семью. Сам понимаешь, как воспринимают этот
процесс люди с улицы. «Черный зарезал семью наших соседей». Мне Костя Федяков
так и сказал. И добавил, что будет лучше, если я уеду, не пытаясь помочь
убийце. Да и адвокат, по-моему, однозначно уверен в причастности Омара Нагиева
к убийствам: он подписал признания, его отпечатки пальцев нашли даже на
пуговицах убитой девочки. Из дома исчезли деньги, около пяти тысяч долларов. А
рядом с домом нашли пистолет, из которого стреляли в убитых, и на рукоятке —
отпечатки пальцев Омара. В общем, все против него. Его уже дважды жестоко
избивали в следственных изоляторах. Можешь себе представить, какой приговор
вынесут судьи?
