— Вас слушают. Кто говорит?
— Извините, что беспокою вас в воскресенье, — сказал Дронго,
— но мне срочно нужен господин Толкачев.
Зураб, это ты? Кончай шутить, в одиннадцать утра я к этому
не расположен.
— Нет, это не Зураб, — ответил Дронго. — Я приехал из
Ростова по поручению Омаpa. Мне нужно с вами встретиться и поговорить.
— По поручению Омара? — Толкачев сразу проснулся. — Да-да,
конечно. Как он там?
— Плохо. Так я могу с вами увидеться?
— Разумеется. Вы с ним сидели вместе? Или вы… кто?
"Почему он так испугался?" — подумал Дронго и
повторил:
— Мне необходимо с вами увидеться.
— Хорошо. Куда мне приехать?
— На Пушкинскую площадь. В кафе, слева от комплекса
"Известий". В час дня, — Дронго подумал, что на разговор с
Потребеевым ему одного часа хватит.
— Обязательно приеду. Скажите, его уже… уже осудили?
— Нет. Поэтому я и приехал.
— Понимаю. Но я ничего не знал о том, что он собирается
делать. Вы меня слышите: я ничего не знал.
"Чего он не знал?" — не понял Дронго. — Я буду вас
ждать, — сказал он и положил трубку.
"Толкачев так испугался, словно причастен к
преступлению. Может быть, поэтому его друг Потребеев просил Лену Бондаренко не
приезжать в Ростов? Да, не зря я приехал в Москву, именно тут предстоит
разобраться, что произошло в Ростове". Дронго еще раз взглянул на часы —
пора было отправляться на встречу с Потребеевым.
Кажется, Фатима говорила, что они дружили еще с институтских
времен. Интересно встретить бывших друзей Нагиева. Что ни расскажут о нем?
Сестра может быть пристрастной, она любит Омара. Жена же может оказаться не
совсем объективной. К тому же однокашники иногда лучше знают человека, чем его
близкие. Сказываются долгие годы, проведенные вместе, общие интересы, общие
знакомые.
В полдень он уже сидел в кафе, ожидая Потребеева. Он никогда
перед первой встречей не спрашивал своих будущих собеседников, как они
выглядят. Словно обладал некой внутренней способностью чувствовать человека и
безошибочно узнать того, кто ему нужен. Странно, что ни Потребеев, ни Толкачев
тоже не спросили, как он выглядит.
Он увидел мужчину, который, войдя в кафе, оглядывался, явно
выискивая кого-то. Дронго присмотрелся: лет сорока — сока пяти, высокого роста,
красивые густыe каштановые волосы. Дронго сидел спокойно, словно зная, что этот
человек не имеет к нему никакого отношения. И действительно — в глубине зала
неожиданно поднялась рука, и какая-то девушка призывно помахала вошедшему.
"Нет, интуиция тут ни при чем, — подумал Дронго. — Это
не мое подсознание, это мое знание. Я ведь точно знаю, что Потребееву должно
быть тридцать семь лет или около того, раз он учился с Омаром в одной группе.
Именно знания и жизненный опыт помогают мне определить того, кто мне
нужен".
В помещение вошел еще один человек. Ему было лет сорок.
Рыжие редкие волосы, большая лысина, одутловатое лицо, крупный нос, слегка
выпученные глаза. Одет в светлые брюки и легкую куртку Он осматривался — явно в
поисках нужного ему человека. Дронго поднялся ему навстречу.
— Вы Анатолий Потребеев? — уточнил Дронго, нисколько,
впрочем, не сомневаясь в ответе.
— Да, — кивнул тот. — А вы — тот самый господин Дранко? Я
правильно называю вас?
— Меня обычно называют Дронго, пройдемте за мой столик. И
извините меня, что вытащил вас из дома в воскресение.
— Ничего, — вздохнул Потребеев, — ради Омара я готов
потерпеть.
Они сели за столик. Потребеев попросил принести ему кофе,
Дронго заказал чай.
Вы действительно помощник ростового адвоката? — В голосе
Потребеева слышалось некоторое сомнение.
— У меня есть бумага из юридической консультации на этот
счет, — сообщил Дронго и достал документ. Потребеев взял бумагу, внимательно
прочел и вернул ее Дронго.
Здесь сказано, что вы являетесь помощником Голикова только
во время судебного процесса над Омаром Нагиевым. Значит, обычно вы работаете не
адвокатом?
— Да, обычно я работаю экспертом по вопросам преступности, —
объяснил Дронго.
— Тогда понятно. Думаете, что Омар виновен?
Не думаю. Полагаю, что и вы так не думаете, если приезжали к
его бывшей супруге и просили ее не посещать Ростов, Я могу узнать почему?
— Уже успели доложить, — Потребеев поморщился. — Меня Омар
просил, чтобы я уговорил ее не появляться в Ростове.
— Как он объяснил вам свою просьбу?
— Думаю, вы сами все понимаете. Ему не хотелось, чтобы жена
и сын узнали об этом страшном процессе. Омар приехал ко мне в Москву несколько
месяцев назад и сообщил, что убил несколько человек. Он был не в себе, на все
мои вопросы отвечал, что должен пойти с добровольным признанием. Я его
успокаивал, как мог, но безуспешно. Он умолял поехать в Киев и попросить жену
не приезжать в Ростов. Я ему пообещал.
— Почему именно в Ростов. Он был уверен, что его будут
судить именно там?
— Да, он называл Ростов. О сути дела он не рассказывал и на
мои расспросы не отвечал.
— Почему?
— Сказал, что не хочет меня подставлять. Если я узнаю о
преступлении, то по закону обязан о нем сообщить. А ему не хотелось делать из
меня виновного. Или стукача. Не знаю, что лучше.
— Вы с ним близко дружили?
— Да. Мы жили с ним в одной комнате общежития, целых пять
лет. Были как братья. Знаете, как обычно дружат ребята в общежитии? У нас все
было общее — рубашка, костюмы, галстуки. И стипендии тоже. Это были, наверное,
лучшие наши годы, — Потребеев вздохнул.
— Омар хорошо учился?
— Лучше всех на курсе. Ему даже предлагали остаться в
аспирантуре, но он решил поехать в Воронеж, чтобы попробовать свои идеи на
реальном производстве. Он мог стать выдающимся конструктором. Как Туполев или
Ильюшин. А вместо этого стал… — Потребеев махнул рукой, официантка принесла им
чашку кофе и чашку чая.
— Он ведь собирался защищать диссертацию? — уточнил Дронго.
— Омар поступил в заочную аспирантуру, но потом ее оставил.
Вы же помните, у нас творилось в начале девяностых. Тогдa было не до защиты. Из
конструкторского бюро он ушел в цех, а потом вообще остался без работы. Куда
только он ни тыкался — ничего не получалось. Тогда он решил заняться
коммерцией. Один раз его обманули, а во второй раз помешал дефолт. Он тогда
чуть на стену не лез. У меня тоже были большие проблемы, и я ему ничем не мог
помочь. Потом я узнал, что они даже продали свою квартиру. И развелись.
