– Что такое? – Шадор нахмурился и воспроизвёл с комьюните последовательность шагов, а следом запустил анализатор.
– Абсурд!
– Не работает? – заботливо осведомились доктора.
– Всё работает, но… датчики показывают, что сосуд пуст.
– Не может быть! – воскликнули Дор-Гон, бочком отступая к выходу.
– Стоять!.. Дану.
Путь эризийцам молниеносно преградил арранец, намертво стиснув сразу два горла, и равнодушно сообщил:
– Я могу сломать ему-ему шеи, капитан.
– Не надо, – Шадор приблизился и заглянул в глаза поочерёдно Дору и Гону, последнему даже пару раз. – Где содержимое?
– Мы-мы ни при чём… – прохрипел Гон, и Дану чуть ослабил хватку.
– А может, он с самого начала был пуст? – подхватил Дор, захлёбываясь вдохом. – Вузюки обманули…
Шадор покачал головой.
– Тебе-тебе поручили следить. Где?!
– Я-я и следили, – обиженно ответил Гон, радуясь, что его-его не видят сейчас курсанты и экипаж. Вот бы позлорадствовали вволю. – Ни на минуту без присмотра не оставляли…
Здесь эризиец покривил душой, и голос его предательски дрогнул, что не укрылось от капитана.
– Ни на минуту, говоришь?
– Э… ну-у…
Шадор кивнул Дану, и тот убрал руки.
– Только раз… – доктора принялись усердно растирать шеи. – На столе, но в лаборатории – за крепко запертыми дверями. Сюда никто не заходил… И потом, – две пары глаз активно забегали по сторонам. – Это из-за тебя… Ты меня-меня отвлёк, когда я-я встряхивали, со своей чёрной меткой… Будь она неладна!
Капитан со старпомом переглянулись.
– Образец способен выбраться самостоятельно? – поинтересовался Шадор.
Дану пожал плечами.
– Теоретически. Если из-за нахождения вне климат-камеры давление превысило допустимые параметры…
Оба разом уставились на докторов.
– Сколько он так простоял?
– Я не уверен, – буркнул Гон. – Наверное, полчаса…
– Когда это было? – уточнил капитан.
– Во время посвящения… и разморозки… Потом я-я убрали его на место, запечатанным.
– Это ещё ни о чём не говорит, – сурово заметил капитан, – и отследить по записям мы не можем.
В эту секунду доктора отчаянно сожалели о том, что именно по его-его просьбе Шадор не установил в лаборатории следящих устройств.
Капитан повернулся к помощнику.
– Дану, немедленно допроси дежурных с пульта слежения. Не зафиксировали ли они чего подозрительного во время посвящения. Лично допроси! Службу безопасности об этом оповещать не стоит.
Старпом лишь кивнул в ответ и вышел из лаборатории.
– А ты-ты… – Шадор многообещающе вперился в эризийцев. – Ответишь за свою халатность.
– Как?
– Поучаствуешь в расследовании. Что тебе известно о полиморфах?
Дор подавился слюной, Гон закашлялся.
– А с чего ты-ты… – сумел выдавить из себя Дор, пока Гон кашлял. – Я-я не…
– Не валяй дурака. Я видел твою-твою реакцию, стоило мне упомянуть… Ладно. Так уж и быть. Раскрою частично карты. По заданию Тезериона мы должны подменить оригинал копией – полиморфом.
– Политические игры… – это Гон наконец-то прокашлялся.
– Всё очень серьёзно, – хмуро заявил капитан. – Если мы провалим это задание, нас ожидает участь всех предыдущих КА.
Эризийцы цветисто выругались. Похоже, только сейчас до них дошло, какими глобальными последствиями чреват их ничтожный промах.
– Надо предупреждать! – истерично завопил Гор.
– Я предупреждал, – холодно заметил Шадор. – И не раз. Но поскольку всё же непредвиденное случилось, надо срочно исправлять ситуацию.
Дор застонал.
– Если эта тварь умудрилась сбежать, то она может прятаться где угодно, крейсер огромен, и прикинуться кем угодно.
– А поподробней?
– Не знаю, как разработками завладели вузюки, но СПП – секретный проект полиморфы – изначально реализовал Конклав. Недолго… Проект закрыли, после того как… В общем, после того как произошло то, с чем я-я и ты столкнулись сейчас. Один из образцов вырвался и натворил дел. Конклав долго разбирался, устранял последствия и уничтожал следы…
– Видимо, не до конца уничтожил, – предположил капитан. – В любом случае этот образец создан лашми, благодаря финансированию Тезериона. Сомневаюсь, что при участии Конклава.
– Да уж… – пробормотал Дор.
– Сколько у меня-меня времени? – обречённо спросил Гон.
– Мало, чтобы вернуть образец, пока не прознал Тезерион. Обучающая программа рассчитана на половину стандартного курса, но саму операцию мы должны осуществить до конца учебного года, не позднее чем к следующему набору.
– Я-я проведём анализ, – вызвался Дон. – Вероятно, на стенках сосуда остался молекулярный отпечаток, что облегчит поиски образца…
– Займитесь, – Шадор кивнул. – К вечеру доложите, по комьюните, как продвигаются дела. А я – к себе.
Но уже на выходе из госпиталя капитан задержался, постоял немного, задумчиво разглядывая потолок, и направился в реанимационный блок. Там его встретила только пустая кровать, но персонал доложил капитану, что пациентку перевели в общую палату. Где Шадор и нашёл её. Она сидела на постели, обняв колени, и невидяще смотрела перед собой…
Энн не сразу заметила капитана, но когда увидела его – статного красавца, с военной выправкой и в строгой форме, побледнела. Хотя куда уж больше… Выглядела она и так блёкло, казалась истощённой, а под лихорадочно блестящими глазами девушки залегли синеватые тени.
– Рерих… – смущённо прошептала она, натягивая до подбородка одеяло. – Шадор… Это и вправду вы?
Он кивнул, деликатно отводя взгляд.
– Но… Я не понимаю… то есть… не ожидала увидеть вас здесь… живым.
– Как и я вас, лейтенант Шермани, – сухо заметил Шадор. – Вы всё такая же… Вернее, я не помню. Видел вас совсем ребёнком, однажды… Но ведь и с момента кентрийской кампании минуло пятнадцать лет. Но вам по-прежнему двадцать четыре.
– Пятнадцать лет… – эхом откликнулась девушка. – Что со мной было?
– Это я и хочу выяснить, Энн.
Рерих и сам не знал, почему называет её по имени. Они никогда не встречались, но старик Шермани много рассказывал о дочери и с отцовской гордостью показывал её детские и юношеские фотоснимки.
– Почему ты здесь, после стольких лет, когда тебя считали погибшей? – он заставил себя посмотреть на неё.
Эннибет вскинула на него огромные тёмные глаза, и в них не читалось осуждения, лишь недоумение.
