– Я не имею никаких приказов на ваш счет. – Брат всем этим варитам улыбается, ну так вот вам улыбочка! – Однако того, что сообщил полковник Придд, довольно, чтобы не иметь к вам претензий из-за поспешного возвращения в Талиг. Мой брат находится в неделе хорошей скачки от ваших неприятностей, так что решение принимать мне, и я его приму.
Ответа Савиньяк ждал со злым нетерпением, но фельдмаршала опередил заявившийся с ним Глауберозе.
– Бой неизбежен, – с какой-то тоской произнес старый дипломат, – армия принца Зильбершванфлоссе не может позволить себе надолго встать лагерем по соседству с носителями скверны. Наш единственный шанс – сражение, причем немедленно, и мы им воспользуемся. Господин маршал, должен ли присутствующий здесь епископ Славы Луциан дополнительно обосновать сказанное мной?
– Никоим образом, – вежливо огрызнулся Эмиль. – Вы собираетесь драться, это все, что мне нужно знать. Вы ждете, что я вас поддержу, давайте говорить об этом. Что скажут и сделают ваши люди, узнав, что им предстоит колотить соотечественников в компании с фрошерами?
Бруно двумя пальцами стукнул по собственному колену. Чопорный дрикс у походного костра производил странное впечатление; на прикрытое расстеленным плащом бревно он опустился, даже не крякнув, но подниматься всяко труднее. Вежливость требовала убраться из приютившего двоих командующих овражка первым, и пусть старики корячатся без свидетелей, но будет ли он вежлив, Эмиль пока не знал. Сперва следовало решить со сражением, а решать можно, лишь поняв, что нужно гусям, а что – Талигу.
– Вы совершенно правы, маршал, – Бруно старался не кривиться, и это ему почти удавалось. – Действовать в одном строю с вашими мои солдаты не готовы. Соответственно, передать часть свободных сил друг другу так, чтобы из этого вышел толк, у нас не получится. Замечу, что я высокого мнения о талигойской кавалерии, в частности о «Вороных», и был бы рад укрепить ими своих, не скрою, подуставших рейтар, однако это невозможно.
– Зато китовники подобными вещами не ограничены, – добавил, глядя в огонь, Глауберозе. Этот у костра выглядел вполне уместно, как и одетый по-военному епископ. – С их стороны перемещения сил возможны, и к этому надо быть готовыми.
– Допустим, – Эмиль стянул подбитую мехом перчатку и провел ладонью по «своему» бревну. – О главном мы еще не договорились, но, раз уж речь зашла о перестановках, вынужден сказать: меня смешение рядов не вдохновляет. Не столько из-за недоверия, хотя и его не отбросить, сколько потому, что я не люблю командовать теми, кого не знаю. Посыл «каждый держит свою сторону поля» выглядит предпочтительней.
– Меня это полностью устраивает, – обрадовал старый пень, сперва устроивший Вольфгангу Мельников луг, а потом не унявший собственных придурков. Будь у этого… принца Зильбершванфлоссе побольше мозгов и поменьше апломба, Ли бы не остался с четырьмя полками против спятившей армии.
– А меня, – хотелось зарычать, но вместо этого Савиньяк осклабился, – полностью устроит, если вы меня убедите в том, что сражение начнется и пойдет так, как нужно. В том, что мне придется вам помогать, вы не ошибаетесь, но любой ценой я делать это не намерен.
– В создавшемся положении спасать армию и кесарию любой ценой будем мы, – Глауберозе так и смотрел в огонь. – Если у нас не выйдет, наступит ваш черед, я имею в виду Талиг.
– Маршал, – вмешался доселе молчавший епископ, – мы заметно продвинемся вперед, если вы примете как данность, что сражение начнется если не завтра во второй половине дня, то послезавтра с самого утра. Китовники будут вынуждены отбросить показное миролюбие, прольется кровь, и виновник этого будет очевиден.
– Кому очевиден? – Выгнать бы Бруно к кошкам! С графом и клириком разговор пошел бы легче… Занятно, но в эсператизме что-то есть. Что этот вот Луциан с его Орестом, что материн Левий пьяного Понси уж точно ублажать бы не стали…
– Очевиден Южной армии кесарии Дриксен, а если повезет, то и части горников, – Глауберозе все же голову поднял. – Не скрою, нам понадобится некоторая помощь с вашей стороны, но она будет необременительной и ни к чему не обязывающей. Вы, как представитель Талига, всего лишь заявите принцу Зильбершванфлоссе протест в связи с нарушением перемирия, выразившимся в появлении на территории Талига Горной армии.
– Хорошо, протест будет. – И пусть делают с ним, что хотят! – Китовники прольют кровь, ваши люди возмутятся, а дальше? Численный перевес не за вами и даже, раз уж я вас поддерживаю, не за нами. Армию горников фок Варзов, а затем и Придд оценили тысяч в тридцать – тридцать пять, эйнрехтцев, по вашим словам, почти шестьдесят, у вас чуть больше сорока, у меня чуть меньше, в артиллерии паритет. При таком раскладе если не все, то очень многое решает командование. Варитских генералов вы, фельдмаршал, знаете лучше не только меня, но и привыкших иметь с вами дело Ариго и Шарли. Что за гуси фок Ило и оба фок Гетца и кого они себе набрали? У вас есть соображения на сей счет?
Соображения у Бруно имелись, он прекрасно знал, ну или считал, что знает загнавших его в угол китовых вожаков. Талигойская сторона была уведомлена, что ни фок Ило, ни Гетц-старший, не говоря уже о младшем, ни прочие, рангом ниже, не обладают сколько-нибудь выдающимися способностями и не имеют опыта командования крупными силами в серьезных сражениях. Фок Ило, как и большинство гвардейских генералов, никогда не возглавлял даже самостоятельно действовавшего корпуса; в последние кампании он проявлял себя расторопным и более или менее хладнокровным, не более того. Успешно командовать полком, даже двумя-тремя, было у него такое при Метлеркампфе, сей господин в состоянии, но это отнюдь не то, что ему предстоит здесь.
– Управление армией в генеральной баталии даже с одним противником, – наставлял старый бык непозволительно молодого оленя, – это музыкальный концерт, к нему надо готовиться и готовиться, постепенно набираясь опыта. Командовать одним из флангов я бы фок Ило при неимении лучшего доверил, но и только. Гетц-старший – другое дело, он во главе Горной армии шесть лет, а до этого, если вы не знаете, имел в подчинении Горный же корпус. Сейчас ему предстоит бой на равнине, но Гетц слишком привык к тесноте Торки, где они с ноймарами и бергерами бесконечно изматывали друг друга в сравнительно мелких стычках. Особые условия местности, свои способы ведения войны, свои традиции…
Поучать фельдмаршал любил, чем напоминал сразу и старика Понси, и дядюшку Гектора, только занудно излагается мысль или же быстро и изящно – неважно, лишь бы правильной была. В себе и своих талантах Бруно не сомневался и главным врагом полагал не генералов, а праздники с их попойками. То, как фельдгусь провел последнюю кампанию, говорило в его пользу. То, что фок Ило, прогулявшись с Фридрихом в Кадану и Гаунау, ничем Ли не поразил, а фок Гетц за шесть лет не добился успеха на перевалах, рассуждения Бруно вроде бы подтверждало, и все же Эмиль усомнился.
– Фельдмаршал, – бросил он, вклинившись в очередные вариации по Пфейхтайеру, – ваши знания о фок Ило сопоставимы со знаниями о моем брате накануне его отъезда к Северной армии. Я ставлю Лионеля как военачальника выше вас, и я в этом не одинок; тем не менее до каданского похода и гаунасских догонялок в «молодом Савиньяке» видели не полководца, а капитана королевской охраны и племянника экстерриора. Вы уверены, что гвардеец фок Ило не преподнесет аналогичного сюрприза?
