Реф между тем продолжал:
— Я по-прежнему несу за тебя ответственность, — видимо, счел нужным все-таки прояснить по поводу своих прав. — И можешь хоть до посинения это отрицать, но я прекрасно знаю, что значу для тебя намного больше, чем кто-либо другой. Потому я и хочу узнать наконец, что за игру ты ведешь.
Вот нет бы сказал, что я тоже для него много значу. Фигушки.
— А тебе-то какая разница? Ты все равно скоро отсюда съедешь и на другой факультет уйдешь, — парировала я как можно спокойней. — И уж извини, но у тебя явно проблемы с чересчур завышенным самомнением.
Реф шумно вздохнул. Похоже, его терпение было совсем уже на грани.
— Кира, хватит уже, а? Тебе так сложно просто взять и все мне объяснить?
Прозвучало так, будто я — истеричная дурочка, которая бедному самоотверженному ему все время незаслуженно мозг выносит. Это стало последней каплей.
— Хорошо, — на удивление, говорила я преспокойно, — я объясню. Раз уж ты вроде как не понимаешь. Я избегаю тебя по той простой причине, что мне противно с тобой общаться. Да, вот так вот. Противно. Не буду скрывать, когда-то ты казался мне совсем другим. Но беда в том, что именно казался. А потом я просто поняла, как заблуждалась. Вот и вся истина.
Я встала с дивана и хотела уйти. Но Реф перехватил меня буквально через пару шагов. Крепко держал за локоть и явно не собирался отпускать.
— Кира, хватит испытывать мое терпение. Я не отпущу тебя, пока ты конкретно и внятно мне не ответишь.
— А не пошел бы ты к демонам изнанки со своими требованиями, — моя злость закипала все сильнее. — И вообще, немедленно избавь меня от клейма.
— Нет, — отрезал он.
— Что? — я даже обомлела.
— От клейма я тебя избавлю только тогда, когда сам сочту это нужным, — холодно и даже вроде бы спокойно ответил Реф, но его серые глаза открыто отражали бушующие сейчас чувства. И злость явно не уступала моей.
— Ты же обещал, что сразу уберешь, едва я скажу! — вот теперь я даже запаниковала.
— Обещал. И слово свое сдержу. Но с той поправкой, когда попросишь ты об этом не на поводу у каких-то там истеричных эмоций и невнятных обид. Извини за прямоту, Кира, но из нас двоих я явно самый адекватный и разумный.
— О, ну да, конечно, ты у нас весь из себя такой идеальный и распрекрасный, а я тупая и истеричная, — меня едва не трясло от смеси паники и злости. — Что же ты так ко мне прицепился? Я самим фактом своего существования оскорбляю твое чувство прекрасного? Так тебя вообще-то никто рядом и не удерживает. Хоть сейчас уматывай на другой факультет и клеймо свое проклятое с собой не забудь.
— Кира, прекрати, — Реф явно уже был на грани.
— Прекращу. И с большим удовольствием, — зло ответила я. — У меня уж точно нет ни малейшего желания продолжать этот разговор. Это ты вообще-то в меня вцепился. Руку убери, мне противно твое прикосновение.
Реф ничего не ответил. Резко притянул меня к себе, не позволяя вырваться.
— Не смей, — я хотела закричать, но голос сам собой сбился на сдавленный шепот.
Но Реф моего мнения и не спрашивал. Требовательный поцелуй уже за пару мгновений свел на нет все мое желание протестовать и вырываться. Вся сила бушевавшей до этого злости разом сменила направление совсем в другое русло. Да и не только злости. Слишком много накопилось за это время эмоций, которые искали выхода. Как лавина, которой не хватало только крохотного толчка, чтобы сорваться. Реф прижал меня к стене. Жадный поцелуй будто требовал, чтобы я признала его власть надо мной. И я не могла не признать. Не из-за клейма, нет. Из-за проклятых непрошеных чувств. И пусть я безмерно себя за это презирала, но в тот момент я готова была целиком и полностью принадлежать Рефу. Боюсь, он прекрасно это понимал. И вот что толку мне словами пытаться доказать обратное, если один поцелуй — и все, я теряю разум в его объятиях?
— Кира, — глухо прошептал Реф, оторвавшись от моих губ, но по-прежнему меня не отпуская, — я хочу знать правду… — одной рукой прижимая меня к себе, второй он вдруг коснулся моего солнечного сплетения и медленно стал пальцем выводить узор, в точности повторяя клеймо под тонкой тканью. — Ты так доверилась мне… Ты полностью отдала себя в мою безграничную власть… Так почему же теперь ты пытаешь от меня сбежать?.. Ты ведь моя теперь, понимаешь? И это не только моя воля, но и твоя тоже. Я прекрасно это знаю, так что никакие твои слова меня не переубедят.
Сладкий дурман поцелуя постепенно сходил на нет, и я едва не взвыла от ужаса от самой себя. Реф-то явно считал, что все, я капитулировала. Потому и ослабил хватку. И я тут же вырвалась.
— Кира, — он резко помрачнел.
Ну да, конечно, что это еще за неподобающее поведение. Собственность должна слушаться своего хозяина.
— Ты хочешь знать правду, Реф? — мой голос дрожал от гнева и презрения к собственной слабости. — Хорошо, я тебе скажу. Да, я сама позволила поставить это клеймо. Потому что я верила тебе! Всецело верила! А ты… Ты просто воспользовался ситуацией. Ну, конечно, я же оказалась в таком тупике, и тут ты, весь такой благородный со своей якобы бескорыстной помощью. Ну а то, что тебе просто мой дар понадобился, так это мелочи! И уж тем более мелочи, что я только чудом не погибла на изнанке, когда искала там тебя! Ну да, конечно, я же дурочка безмозглая, которая ни черта лысого в вашей магии не понимает. Потому вполне можно ментально на меня воздействовать. Мне вот одно интересно, Реф, ты заранее все продумал? Если бы не Алекс, ты бы какой-нибудь другой способ меня убедить нашел?
Реф тихо выругался. Я ждала отрицания, объяснений, оправданий, в конце концов. Но прозвучало лишь с откровенной досадой:
— Как ты узнала?
— Я все-таки не настолько тупая, какой ты меня считаешь, — зло ответила я.
— Кира, послушай, — он вздохнул, — ты все совсем не так поняла. Да, я нарочно вызвал у тебя определенные эмоции. Но в тот момент просто не было иного выхода. После заточения в магической камере я ослаб настолько, что просто не справился бы с прорывом изнанки. Даже ценой собственной жизни не справился бы. А тогда бы все на территории закрытого куполом университета погибли. И ты в том числе. Я не мог этого допустить, — Реф не сводил с меня пристального взгляда, явно чтобы не упустить ни малейшего проявления моих эмоций. Видимо, ему и вправду было очень важно, как я на его слова отреагирую.
А я, в свою очередь, вспомнила тот момент, когда мы разговаривали в кабинете ректора. Перед тем, как Реф ушел на изнанку мира. Видимо, именно в то время он и применил ментальную магию.
— Кира, я клянусь тебе, что пошел на это только потому, что ситуация была безвыходная. Да, мне нужен был твой дар, но в первую очередь, чтобы тебя саму спасти. При этом я ни мгновения не сомневался, что ты доберешься до меня живой и невредимой. И что ребята помогут, и что ты сама сможешь себя защитить. Я только одного не учел, — его голос дрогнул, — что в сущности опустошителя бессознательно отберу и твою магию. Чуть ли не вместе с жизнью… Кира, поверь, когда я пришел в себя и понял, что чуть не натворил, я едва с ума не сошел. А если бы мне не удалось удержать тебя в жизни, то… — он вдруг замолчал, словно понял, что чересчур разоткровенничался. — Я представляю, как гадко мой поступок выглядит со стороны. Особенно после тех фокусов, что устраивал этот проклятый граф. И ты в полном праве обижаться на меня. Но все-таки постарайся понять. Прежде всего я хотел уберечь тебя. И сейчас, клянусь, никакого ментального воздействия нет. Я убрал его сразу же, как мы вернулись с изнанки. Ты могла почувствовать лишь остаточные отголоски.
