— Но ведь для чего-то Бирогзанг сюда пробрался, — упорствовала я. — Мне почему-то кажется, что это как-то связано с тем, что Алем ушел в бессознательную защиту Дома. Вдруг он именно от этого некра защищает?
— Тогда бы некр вообще не смог бы сюда пробраться, — возразил Реф, выглядевший задумчивым и хмурым. — Какие бы цели этот Бирогзанг ни преследовал, он явно не тянет на серьезную угрозу. В лучшем случае мелкий пакостник, да и то это самый-самый максимум. Алем бы из-за такой ерунды даже заморачиваться не стал. Я уверен, Бирогзанг еще объявится. Раз ему зачем-то так приспичило пробраться сюда, он, скорее всего, повторит попытку. И вот тогда-то точно его не упустим.
— Злые вы и кровожадные, — пробурчала Дарла и вдруг очень серьезно добавила: — Знаете, ребят, это, может, прозвучит странно, но лично мне показалось, что он сам чего-то боится. Ну что вы на меня так смотрите, я не о себе говорю. И здесь, я почти уверена, он что-то пытался найти. А вдруг Алем ушел в защиту не только Дома? Вдруг здесь спрятано нечто крайне-крайне ценное? Дух об этом, само собой, знает. И, видимо, мой быстробегающий некропупс тоже.
— Кстати, вариант, — пробормотала я. — Я видела, Алем пытался что-то найти, разбирая стену в нашей комнате.
— Но сейчас туда в любом случае не попасть, — мрачно напомнил Гран. — Так что нам лишь остается теряться в догадках. Ну или ждать, пока само собой прояснится.
— Вот вы сейчас опять скажете, что я каркаю, — не удержалась Аниль, — но я почему-то уверена, что долго ждать нам не придется. Что-то, чего опасался Алем, уже явно не за горами.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
О ПРОСТОМ СПОСОБЕ И ВЫЛАЗКЕ В ГОРОД
Ночью мне пришлось обосноваться на кухне. Учитывая, что опасались очередного тайного визита Бирогзанга, Гран остался караулить в гостиной. Правда, он очень быстро уснул, но зато его храп звучал так зловеще, что любого бы лазутчика отпугнул. Вот только мне он тоже мешал сосредоточиться, так что нужная глава переводилась медленнее, чем я рассчитывала. Вдобавок примерно на середине текста у меня вдруг обломилось магическое перо. Рыться в письменных принадлежностях остальных — это шерстить по чужим тумбочкам, что я сочла неприемлемым. И тут вдруг вспомнилось, что в моей сумке, еще земной, должна быть обыкновенная шариковая ручка.
Тихонько прокравшись в спальню, я так же тихонько выудила из недр своей полки глубоко запрятанную сумку. И вернулась на кухню. Надо было бы сразу достать ручку и скорее переводить дальше, но я так и замерла у стола с сумкой в руках. Вспомнилось, как когда-то я выбирала ее в магазине, как потом застежка на ней сломалась и мне кто-то ее ремонтировал. Как все-таки странно помнить подобные мелочи и при этом напрочь забыть о своих родных.
Вообще за все время здесь я в своей сумке ни разу толком не копошилась. Все равно там ничего нужного для местной жизни не было. Единственное, я конфеты из заветной коробки доставала. И, кстати, которая «В самый черный день» по-прежнему ждала своего часа. А в остальном все содержимое осталось нетронутым. И сейчас вдруг мне приспичило все это просмотреть.
Осторожно, словно величайшие сокровища вселенной, я принялась доставать: безнадежно разряженный смартфон, кошелек с мелочью и всевозможными скидочными картами, зачетка, студенческий, паспорт, ручка, пухлый блокнот с чуть измятыми краями, зеркальце, полупустой блеск для губ. Я просто стояла и смотрела на все эти вещи и не чувствовала вообще ничего. Они казались мне атрибутом вообще другой и будто бы даже не моей жизни. И от этого уж очень не по себе стало.
Оставив ручку, я принялась сгребать все в сумку и только сейчас вдруг нащупала, что в одном из отделений лежит что-то твердое. Как-то раньше я не обратила внимания на второе отделение вообще. Расстегнув замок, я достала пластиковый почтовый конверт. Отправителем значилась я, а получателем некая Богданова Елена Павловна. В памяти явно нехотя всплыло, что в тот свой злополучный последний день на Земле я после закрытия сессии в академии собиралась забежать за конфетами, а потом на почту. Видимо, этот конверт и собиралась отправить. Но вот кому? Судя по тому, что фамилия как у меня, какой-то своей родственнице в другом городе. Да и на ощупь внутри было не письмо, а нечто тверже и толще. Может, тоненькая книга или еще что.
Дрожащими руками я вскрыла конверт. Внутри оказалась тщательно запакованная рамка с фотографией. Только увидев рамку, я тут же вспомнила, что сама ее делала. Чуть ли не месяц потратила, чтобы мозаикой выложить цветочный узор. Даже при моей криворукости смотрелось весьма симпатично. На обратной стороне было чуть размашисто подписано:
«Бабуль, с Новым годом! P.S. Я рамку сама сделала!»
Видимо, настолько я своим кустарным творчеством гордилась.
И только в последнюю очередь я посмотрела на фото, словно откладывала самое главное под конец. На фотографии была я. С пушистым рыжим котом в руках. Рядом корчил физиономию мальчишка лет двенадцати. За нами стояли улыбчивая темноволосая женщина и серьезный усатый мужчина. По общему сходству без труда можно было определить, что на фотографии родители и двое детей.
Так и держа рамку в руках, я медленно опустилась на стул.
— Фу, Кира, это ты тут, что ли? — на кухню вошел Гран. — А я свет из коридора увидел и перепугался, что Дарлин некропупс решил у нас продуктов чуток поворовать… Слушай, с тобой все нормально? Ты будто пришибленная какая-то.
Я молча протянула оборотню рамку.
— Ого, — Гран внимательно смотрел на фото, — это твоя семья, как я понимаю? У тебя черты лица матери, а глаза как у отца. Ха, а у брата твоего наоборот. Ему сколько лет-то? Четырнадцать?
— Без понятия, — тихо ответила я. — Я даже не знаю, как его зовут. Как их всех зовут. Я как будто впервые в жизни их вижу.
Гран положил рамку с фотографией на стол, направился к печке. Несколько минут прошли в молчании. Оборотень кипятил чайник, заваривал чай, а я бездумно смотрела в стену. Наконец он поставил передо мной чашку с ароматно пахнущим медом чаем, сам сел напротив, тоже с чашкой.
— Знаешь, — задумчиво пробормотал Гран, — мне трудно тебя понять. Не в том смысле, что не хочу понять. А в том, что сама ситуация такая. Вот у нас, оборотней, семья играет огромную роль в жизни. Фактически это самое главное. И если бы вдруг случилось так, что я оказался, как ты, в другом мире, я бы… да я бы землю зубами грыз, но все равно бы вернулся назад! Но я — это я, мне сложно тут что-то советовать, и…
— А я могу вернуться назад, Гран, — тихо перебила я. — Здесь, — кивнула на фолиант, — как раз об этом говорится. К утру я закончу перевод нужного мне отрывка и буду знать, как попасть обратно в свой мир.
— Но ты как-то не особо радостно выглядишь, — констатировал он и осторожно добавил: — Ты… кхм… не уверена, что хочешь возвращаться, и тебе за это стыдно, я правильно понял?
Я кивнула и убито прошептала:
— Даже сейчас, увидев свою семью, я… Во мне нет стопроцентного желания вернуться. И это ужасно, Гран. Это неправильно! Так ведь не должно быть!
