Высказав все эти соображения майору Слонову для передачи по команде, я обратил внимание на сердюка. Он тоже молод, лет двадцать, не больше. Лицо бритое, с висячими усами, копия этого, как его, майданного «сотника Парасюка». Похоже, что не очень-то ему здесь доверяют. Из оружия при нем только плетка треххвостка, которой он вполне мастерски хлещет отстающих пленников. Вполне паскудный, хотя и нетипичный для татарской компании персонаж. Но кто его знает, ведь, судя по сильной тюркизации украинского общества, их связи с крымчаками и турками были развиты куда сильнее, чем принято считать в наше время. Ведь во времена Хмельницкого Украина колебалась не между Россией и Польшей, а между Россией, Польшей и Турцией. В Стамбуле всегда есть наготове своя кандидатура в гетманы, и извечное кровавое веселье на Украине продолжалось до времен императрицы Екатерины.
Но вряд ли этот сердюк – «заготовка в гетманы», слишком уж просто выглядит. Ничего, возьмем этого кадра живьем, тогда и расспросим по полной программе. Надо иметь в виду, что в связи со склонностью этих байстрюков ко всяким подленьким импровизациям, доверять ему нельзя ни в коем случае. Договор с татарином и то более надежен, чем с этим предком майданных гамадрилов.
Майор, который непосредственно имел дело с хохлами, в то время, пока мы почти безвылазно сидели в таежной глуши, тут же подтвердил мои соображения и сказал, что он скорее будет спокоен рядом с ядовитой змеей, чем рядом с этим предком бандеровцев. И ребята у него тоже ученые – есть у него несколько бойцов-контрактников, которые добровольцами окончили на Донбассе свои военные университеты. Вот им-то он и поручит заботу об этом предшественнике «правосеков» и «айдаровцев».
Запряженная парой ишаков арба не привлекла моего особого внимания: какая-то увязанная в узлы одежда, по большей части зимняя, шубы, армяки и эти, как его, зипуны увязаны так плотно, что правящему ишаками «бачонку» на арбе совершенно не осталось места, и он идет по дороге рядом, свесив на сторону поводья. Ишаки-то хоть они и ишаки, но дорогу на базар, очевидно, знают сами не хуже хозяев. Идиллия, в общем.
А вот татарский полон меня заинтересовал. Первым за арбой шел весьма представительный мужчина с широкой и окладистой бородой, но в шмотках явно с чужого плеча. Похоже, что он из купеческого сословия, хоть и не очень высокого достатка – так подсказывает мне мое унаследованное от предков чутье.
Следом за ним бредет молодая женщина с младенцем, закутанным в старые и рваные тряпки. Странно, вроде я читал, что обычно татары еще при захвате сразу же убивали детей, не способных идти сами. И еще – женщин сразу же отделяли от мужчин. Очевидно, тут какой-то особенный, частный случай. Она явно приходится бородачу родственницей – время от времени он на нее оглядывается. При этом сердюк грозил ему кнутом, а один раз даже вытянул поперек спины. То ли это дочь с внуком, то ли молодая жена с сыном. Следом за женщиной шли двое мужичков попроще. И бороденки у них пожиже, и одежонка поплоше. Явно то ли приказчики, то ли просто работники.
Если это действительно купеческая семья, захваченная татарами во время очередного набега, то их освобождение для нас станет удачей. Ведь купцы – ребята ушлые, они знают не только, какой сейчас год, но и все политические расклады. А также где, что и в каком количестве ценного лежит. То же, что попал с семьей в плен татарам, так такое случается. Если набег начался внезапно, то тут и на старуху может быть проруха. Впрочем, сначала с купчиной стоит не спеша побеседовать, а потом уже и решать, что с ним да как. Но в любом случае товар брать стоит.
– Работаем, всех брать живьем по возможности, и тут же отход, – сказал я майору Слонову. А сам погрузился в размышления о превратностях судьбы и о нашей семье, родословная которой теряется в далеком прошлом.
Если верить бабушке по отцу, то род наш берет начало от Андрея Ивановича Одинца, боярина Дмитрия Донского, стоявшего вместе с ним на Куликовом поле. А вообще Одинцовы фамилия известная. Одинцовы были воинами, адмиралами, губернаторами, славно служили России во всех ее ипостасях: Рюриковской, Романовской, Советской и Постсоветской. И не суть важно, к какой именно ветви какого именно рода отношусь я. Революция и последовавшие за ней двадцатые и тридцатые годы изрядно все перемешали и перепутали. Но верность присяге и преданность долгу и своей стране в нашей семье остались навсегда.
Захват произошел, когда татары втянулись в заросли невысокого кустарника, почти точно напротив нашей основной позиции. Вот только что они тихо и мирно ехали, и тут взметнувшиеся из кустов белые тени вышибли всадников из седел, пшикнули им в рожи из баллончиков, обезоружили, скрутили и упаковали в лучшем виде. Два негромких хлопка и предсмертное повизгивание указало на то, что с собаками тоже покончено. Захват прошел чисто.
Мы с майором быстро поднялись с земли и поспешили к нашим парням. В ауле, кажется, никто и не заметил случившегося. Что это – беспечность или банальное безразличие к судьбе ближнего своего, присущее некоторым народам?
Впрочем, никаких улик на месте происшествия мы оставлять не собирались. На нашу сторону были затащены не только туго связанные по рукам и ногам, отчаянно брыкающиеся татары и сердюк, «обалдевшие сего числа» от счастливой перемены в своей судьбе русские пленники, но и арба с ишаками, все четыре лошади и даже трупы собак. Что смогли, мы убрали, а из-за отсутствия снега следов на промерзшей земле почти не осталось.
Последним из XVII века уходил майор Слонов. Вот он еще раз осмотрелся по сторонам, пропустил последних бойцов и шагнул в наше время, подняв над головой руки, сделав известный в армейской среде жест, означающий: «Глуши!» Портал за ним закрылся, и мы остались в нашем родном XXI веке.
– Ну что, Павел Павлович, – спросил меня майор Слонов, – теперь-то можно давать моим парням отбой?
Купчина, с рук которого разведчики сняли веревки, услышав слова майора, вдруг бухнулся передо мной на колени и взмолился:
– Батюшка-боярин, – запричитал он, – помилосердствуй, не губи! Отпусти мя с жинкой и работниками домой! А уж я тебе заплачу, хоть деньгами, хоть службой верной.
Я вздохнул и сверху вниз посмотрел на купца.
– Да, майор, теперь можно и отбой скомандовать. Пусть твои ребята поднимут этого кадра на ноги, и давай пойдем, будем вместе разбираться, что за улов Господь привел сегодня в наши сети.
25 января 2017 года, 11:35. Крымский федеральный округ, Севастополь, аэродром Кача
Сержант контрактной службы Барабин Константин Михайлович, он же «Студент»
Это был наш второй поход в прошлое, и на этот раз все прошло куда веселее и динамичнее, в стиле «проверок на дорогах». Как нас ни стращали на инструктаже крымскими татарами, но против хорошей засады и тренированных спецназовцев они оказались слабоваты. Внезапно налететь, застать врасплох, пограбить то, что плохо лежит – вот их стиль ведения войны и образ жизни. Насколько я помню, серьезного сопротивления они никогда не могли преодолеть и отступали восвояси, надеясь найти легкую добычу в другом месте. Потому и доставалось от них большей частью вечно страдающим от политических неурядиц хохлам, а не огороженным засечными чертами южным окраинам Московского царства.
