Не дождавшись вопросов, Берия встал из-за стола.
– Ну, если вопросов нет, товарищи, тогда отдыхайте, комнаты для вас уже приготовлены. Отправка вас на ту сторону состоится завтра рано утром, так что постарайтесь лечь пораньше. А теперь, извините – дела.
Быстро со всеми попрощавшись, Лаврентий Павлович сел в машину и укатил в неизвестном для обитателей дачи направлении. Слишком много на него свалилось таких специфических дел, что нельзя доверить никаким помощникам. А что начнется, когда из будущего вернется посылаемая туда делегация? Хоть специально на этот случай вводи в сутки пару дополнительных часов.
9 августа 1940 года, 06:35. СССР. Подмосквовье, Спецдача НКВД
Членов советской делегации разбудили еще до рассвета. Завтрак на скорую руку: вареное вкрутую яйцо, чай с белым хлебом и сливочным маслом. И вот уже делегатов ждет чихающий сизым выхлопом штабной автобус.
Генерал Захаров вспомнил свой отъезд в Испанию. Тогда все было примерно так же, да только не совсем так. Хотя определенный мандраж и присутствовал, но загадочное будущее пугало и манило одновременно. В Испании он знал, чего ему и его товарищам стоит ждать со стороны итальянских и немецких оппонентов. Тут же все было абсолютно непредсказуемо.
Вчера вечером он поговорил с Поликарповым и Ильюшиным. По обоюдному уговору, не касаясь конкретики, они обсудили дальнейшее развитие советской авиации. Стандартную формулу тактики воздушного боя – «высота, огонь, маневр» – требовалось наложить на стратегическую формулу войны в воздухе – «выше, дальше, быстрее». А вот с этим получалось плохо. Сверхманевренный самолет получался очень строгим в управлении, а при увеличении скорости на особо резких эволюциях истребителей пилоты теряли сознание от отлива крови от головы, вызванного сильными перегрузками. Кроме того, отставало авиационное двигателестроение. Пока на советских заводах осваивали производство очередных лицензионных копий «Испано-Сюизы» или «Райт-Циклона», западная конструкторская мысль шла все дальше и дальше, и советским конструкторам опять приходилось ее догонять.
Казалось, что еще совсем недавно, в начале 30-х годов, авиадвигатели мощностью в 1000 лошадиных сил ставили только на рекордные гоночные самолеты. Но прошло совсем немного времени, и они стали обыденностью, чуть ли не вчерашним днем. Сегодня авиаконструкторы требовали моторы мощностью в 1500 лошадиных сил, а завтра потребуют еще больше – 2000 лошадиных сил или даже выше. В погоне за мощностью конструкторы авиадвигателей увеличивали наддув, повышали степень сжатия и требования к октановому числу бензина. Но, несмотря на все ухищрения, авиамоторы набирали вес, который составлял до одной трети от массы самолета-истребителя.
Проблемы советской авиации также состояли в недостаточном производстве «крылатого металла», из-за чего в конструкции самолетов приходилось использовать куда более тяжелое дерево. Да и с вооружением было не все так просто. Часто случалось так, что, даже расстреляв весь боекомплект, советский истребитель, вооруженный пулеметами винтовочного калибра, не мог сбить один «юнкерс» или «хейнкель». Короче, разговор вышел невеселым.
Что касается генеральской части делегации, то генштабисты, маршал Шапошников и генерал-майор Василевский, были буквально шокированы заявлением Берии о том, что в начальный период войны Красная Армия потерпит поражение, а немцы дойдут до Ленинграда, Москвы и Сталинграда. Они, конечно, знали, что «не все ладно в датском королевстве», но при самом скверном развитии событий все же надеялись на то, что отступать придется до старой границы, в крайнем случае – до Днепра и Западной Двины. А тут позор, которого не знала даже царская армия во время Первой мировой.
Что же касается Константина Константиновича Рокоссовского, то он, как командир, чья служба целиком и полностью протекала в войсках, куда лучше, чем работники Генштаба, знал, во что для Красной Армии вылилось дело Тухачевского и последовавшая за ним вакханалия арестов и расстрелов. Черт с ним, с самим Тухачевским и его высокопоставленными подельниками. Они-то, вероятно, вполне заслуженно получили свою пулю в затылок.
Но, в попытке раскрыть не существующий заговор непосредственно в войсках, ежовские держиморды сильно переусердствовали с поисками черной кошки в темной комнате. Маленький нюанс. С 1936 года в Красной Армии не проводилось не только окружных или армейских маневров, но даже полковые или батальонные были редкостью. Все зависело от личности командира. Если он сам был деятельный и больше думал о боеготовности, чем о карьере, то тогда его часть или соединение находились в более или менее приличном состоянии. Если же нет, то тогда все рушилось после первого же толчка. Финская война вывернула наизнанку все грязное белье, показала пороки и недостатки РККА. Но все равно по большому счету состояние дел в армии улучшалось слишком медленно.
Танкист Катуков и оружейник Симонов, каждый по-своему, пытались представить себе оружие будущего. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Катуков еще ничего не знал про Т-34 и лишь краем уха слышал про КВ. А Симонов пока даже и не догадывался о промежуточном патроне.
Что же касается чекистов, то они даже ничего и не пытались вообразить. Госбезопасный ум отличается от ума сотрудников других государственных служб строгой конкретикой. В этом смысле старшего майора госбезопасности Архипова в будущем интересовали выявленные историей внутренние враги Страны Советов, окопавшиеся на различных уровнях партийной и государственной иерархии. А майор госбезопасности Судоплатов жаждал выяснить фамилии и адреса тех зарубежных граждан, которые в не столь далеком будущем станут для СССР опасными внешними врагами. Ну, это, чтобы в нужный момент подарить фигуранту коробочку конфет или подослать к нему визитера с ледорубом под полой.
Лаврентий Берия подъехал на своей «эмке» как раз в тот момент, когда все уже позавтракали, собрали вещи и были готовы к путешествию в будущее.
Поздоровавшись с Борисом Михайловичем Шапошниковым, он посмотрел на выстроившихся у автобуса военных и гражданских. В руках они держали небольшие желтые кожаные чемоданчики, трофеи состоявшегося год назад польского «освободительного похода». Одобрительно хмыкнув, Берия махнул рукой.
– Товарищи, партия и правительство посылают вас в разведку, если не на враждебную, то на чужую территорию. Товарищ Сталин верит в вас, и он просил вам передать, что от вашего успеха или неуспеха зависит многое, если не все.
Тем временем водитель Берии вытащил из «эмки» небольшой, но тяжелый черный чемоданчик и передал его Косыгину.
– Товарищ Косыгин, – сказал Берия, – здесь десять килограммов золота в слитках, а также царских и советских золотых монетах. Это вам всем в качестве своего рода командировочных расходов. Бедную Лизу из себя там не изображать, но и не шиковать. Чтоб все были устроены, накормлены, напоены. Вернетесь – отчитаетесь, – генеральный комиссар госбезопасности посмотрел на часы и махнул рукой. – Отправляемся, товарищи! Время!
«Эмка» наркома внутренних дел и автобус с делегацией проехали условленную деревню и въехали на лесную просеку. Прилегающий к месту перехода в будущее квадрат леса был плотно оцеплен людьми в фуражках с васильковыми околышами. Никаких грибников-ягодников и прочих праздношатающихся личностей там быть не должно.
