Готовые согласиться на безбедное и беззаботное существование все же встречаются. Правда, полноценными жителями Скрытных Садов они стать не могут – эта привилегия доступна только их детям, с младенчества воспитанным в старых традициях. Со слугами еще проще. Время от времени в каком-нибудь из борделей Пенгверна появляются молодые девушки, согласные работать за еду. Они недолго остаются в приютившем их заведении – только до тех пор, как понимают, что забеременели, после чего возвращаются туда, откуда пришли. Впрочем, возвращаются не все. Случается, что вбитые с детства установки ломаются, и тогда бывшая служанка решает порвать с прошлым. Случается и так, что с прошлым решает порвать кто-то из аристократов, чаще всего тех, кто из-за своей юношеской беспечности мечтает о переменах. Мало кому из них удается привыкнуть к жизни современного Пенгверна. Большинство рано или поздно возвращается.
Зная об этом, охотник, как ни старался, не мог сообразить, что понадобилось старой аристократии от наставницы. Он был уверен, что его сестра попала в плен за компанию. «Было бы неплохо это выяснить, – думал Аксель, осторожно переходя от дерева к дереву. – Но только если представится возможность. Главное, освободить «моих женщин», как выразилась Орчанка». Он остро пожалел, что ему пришлось перемещаться по садам осенью, когда деревья голые и лес просматривается на сотню метров во все стороны. Правда, слегка углубившись, он переменил свое мнение – да, его видно издалека, но и патруль, если такой появится, можно будет заметить заранее. «Ты просто не привык ходить по лесу, – ругал себя Аксель, слыша хруст от раздавленной ветки. – Вот и придумываешь себе оправдания. Скажи спасибо, что видишь, куда идешь, и что тебе не приходится идти наугад». Направление указывала Черная Орчанка, и она же обещала предупредить, если почувствует приближение патруля. Скоро Аксель начал привыкать. Он по-прежнему слишком сильно шумел, но, по крайней мере, перестал оступаться на каждом шагу, спотыкаясь о поваленные ветки. Да и сколько бы он ни шел, сторожей все не было, охотник начал даже надеяться, что он так и дойдет до летней королевской резиденции, никого не встретив по дороге. Правда, очень скоро выяснилось, что этим надеждам сбыться не суждено.
О присутствии где-то поблизости Черной Орчанки охотник почти забыл – знал, что она где-то рядом, но не видел ее, а двигалась призрачная танцовщица бесшумно. Когда внезапно она проявилась прямо перед ним, он даже вздрогнул от неожиданности.
– Стой! Смотрят!
Аксель замер, не закончив шага, пристально оглядывая лес, но, конечно, никого не заметил. Он уже открыл рот, чтобы спросить, но Орчанка не дала ему сказать:
– Смотри вперед и вправо. Сто шагов. Древний враг. Прячься!
Аксель не очень представлял, куда можно спрятаться. Никаких укрытий поблизости не наблюдалось. Да и никого разумного в той стороне, куда указывала Орчанка, он так и не увидел. Охотник медленно опустился на колени и лег.
– Укройся листвой. Может, не заметят.
Охотник послушался, присыпал себя палыми листьями.
– Замри. Дыши тише. Услышат. Древние враги знают лес. Скоро пройдут мимо. Убьешь их, когда пройдут.
Аксель достал метатель, оснащенный иглами, и постарался последовать совету Орчанки. Его ужасно злило, что он по-прежнему никого не видел, как ни вглядывался в переплетение ветвей и стволов впереди. Прошло не меньше десяти минут, прежде чем он разглядел две фигуры, осторожно пробирающиеся по лесу. Охотник наконец понял, почему он так долго не мог разглядеть патрульных – их одежда была выкрашена особым образом, зеленые, коричневые и серые пятна заставляли взгляд соскальзывать, силуэт патрульных оставался нечетким даже когда они оказались совсем близко. Пожалуй, если бы он не знал, куда смотреть, то не заметил бы странно одетых разумных даже теперь, когда они находились на расстоянии нескольких шагов. Внезапно один из патрульных остановился и прислушался. Он коснулся рукой напарника, и в следующий момент в руках у обоих оказались длинные луки – только теперь Аксель сообразил, что за палки торчали у каждого из них из-за плеча. Выбор оружия был более чем странный. Даже если предположить, что жители Скрытных Садов не приемлют прогресс в области вооружений, это было слишком. Аксель на секунду засомневался, но тут же отмахнулся от непрошеных размышлений. Знание истории его не обманывало, от столь архаичного оружия отказались задолго до того, как в Пенгверне сменилась форма правления. На то, чтобы справиться с удивлением, ушло совсем немного времени, однако его хватило патрульным, чтобы заметить угрозу. Хищные наконечники стрел начали одновременно поворачиваться в сторону охотника. Рассчитывать на то, что его не заметят, было бы глупо, тянуть время тоже больше не стоило, и Аксель дважды нажал на спусковой крючок, посылая смазанные ядом иглы в лучников. Смотреть на результат выстрелов он не стал, сразу же откатившись в сторону.
Реакцией лучники обладали отменной – краем глаза охотник увидел оперение двух стрел, покачивающееся на том месте, где он был только что, и еще одна стрела рванула его рукав, только по стечению обстоятельств не задев кожи. Аксель, уже почти не целясь, выстрелил еще несколько раз, оттолкнувшись всем телом от земли, отпрыгнул еще на метр в сторону и только после этого взглянул на патрульных. Один из них стоял неподвижно, схватившись за лицо, залитое кровью, и бросив лук. А вот второму, похоже, удалось каким-то невероятным образом увернуться от большинства игл. Акселю пришлось снова откатываться, теперь в противоположную сторону – оставшийся лучник стрелял с немыслимой скоростью. С того момента, как Аксель сделал первый выстрел, прошло не больше полудюжины секунд, за это время патрульный успел выстрелить четырежды и уже накладывал на тетиву пятую стрелу. Аксель даже не успевал встать. «Если я в него не попал или яд не действует, мне конец», – думал охотник, снова откатываясь в сторону. Он пытался стрелять в ответ, но видел, что промахивается – иглы попадали в одежду противника, которая была достаточно прочной, чтобы защитить от таких слабых снарядов. В следующую секунду произошло сразу два события. Прежде всего, выяснилось, что яд на стрелков все же действует. Тот, первый, который получил три или четыре иглы в лицо, наконец пошатнулся и упал. Для его напарника это послужило сигналом, чтобы прекратить расстреливать Акселя. Так и не взглянув на раненого, он что-то скомандовал на неизвестном языке, развернулся и побежал. Охотник с удовольствием заметил, что движения у беглеца неуверенные и какие-то слишком резкие. Значит, он все же не промахнулся, просто одной иглы недостаточно для того, чтобы быстро свалить противника. Охотник мысленно выругался, коря себя за то, что воспользовался непроверенным оружием. Впрочем, по-другому просто не получалось. Добровольцев, чтобы проверить действие яда, у Акселя не было, а стрелять из привычного оружия он не мог из-за того, что не хотел привлекать лишнее внимание. Других бесшумных метателей у него не было, да и заставить себя стрелять из боевого оружия в того, кто не является одержимым, было трудно. Впрочем, охотник был уверен, что сможет, в случае необходимости.
Последнюю мысль он додумывал на бегу – отпускать второго патрульного в его планы не входило. Несмотря на действие усыпляющего состава, лучник бежал даже слишком быстро. Аксель старался изо всех сил, но никак не мог догнать беглеца. Впрочем, расстояние постепенно уменьшалось, охотник уже начал замедлять бег, чтобы получше прицелиться и всадить еще одну иглу в незащищенный затылок патрульного, и в этот момент тот совсем остановился и по лесу разнесся переливчатый свист. Звук не был очень громким, но пронизывал до костей, от него даже заныли зубы. Можно было не сомневаться – все, кто должен был, его услышали. Аксель зря потратил очередную иглу. Патрульный и так держался только за счет собственного упрямства. Он начал падать еще до того, как Аксель выстрелил.
