— Гал, ну ты ж таких слов не знаешь, — расплылся в улыбке Гранкин, подошёл к ней, сел рядом, обнял и положил голову на плечо, слушая, как тихонько причмокивая, тянет молоко Сашка. — Эх, как же я вас люблю! Кабы не это письмо, я бы и не знал, как сильно я вас люблю! Эх, теперь заживём! Я теперь, знаешь, кто, Гал?
— Кто?
— Лучший в городе детектив! Убийства там всякие, кражи, розыск пропавших вещей. Я тут одной даме туфлю нашёл, так она денег мне хочет дать, чтоб я вторую отыскал. Я даже название своей конторе придумал — «Орхидея»!
[10]
— Почему «Орхидея»?
— Потому что красиво, непонятно и что-то такое напоминает… детективное. Мне бы только лицензию получить!
— А кошек-собачек лечить? — тихо спросила Галка, укачивая ребёнка.
— А-а, ну и это тоже по совместительству, как же без этого?
Где-то в отдалении настойчиво заиграл вальс Мендельсона.
— Что это? — удивилась Галка.
— Вальс Мендельсона.
— Слышу, что не марш похоронный! Откуда музыка?
— Мой мобильный звонит.
— Так заткни свой мобильный, миллионер хренов, а то ребёнка разбудишь! — шёпотом заорала на него Галка.
Виталя отпрыгнул от неё и помчался искать телефон.
* * *
— Алло? — тихо ответил он на звонок, заперевшись в ванной.
— Вить, у тебя всё нормально? — раздался в трубке почти родной профессорский голос.
— Просто отлично, Вань! — крикнул Виталя, но осёкся и рукой прикрыл себе рот. — У меня жена с ребёнком из деревни вернулась! — добавил он тише.
— Молодец, — похвалил профессор то ли Виталю, то ли его жену. — А мне, представляешь, наши гайцы Проходимца из реки достали! Позвонили и говорят, приезжайте, господин профессор, забирайте своё чудо со штрафстоянки. Даже эвакуатор бесплатно пообещали, чтобы его до гаража дотартать.
— Молодцы, — похвалил Виталя гаишников. — Вань, а давай, я его восстановлю за свои деньги!
— Да это же куча металлолома теперь, — засмеялся Иван Терентьевич. — Ты сам подумай, там чего восстанавливать?! Гидроудар для движка — гиблое дело! Клапана менять, втулки менять, поршни менять и кольца менять! Электрика вся — к чёрту! Салон — мокрая тряпка, он сгниёт быстрей, чем просохнет. Нет, я лучше нового Проходимца соберу. У него будет цвет одуванчика и заводиться он будет из салона. А этот… Вить, я тут подумал, было бы здорово, если бы его какому-нибудь детскому садику в качестве игрушки подарить. Пусть его во дворе, на площадке, поставят, а дети по нему ползают, изучают, приобщаются, а? Как идея?
— Отличная! Я, Вань, знаю даже, какому садику его подарить. Называется он «Вождь краснокожих». И детки там такие, что Проходимец для них — самая подходящая игрушка!
— Вот ты этим, Вить, и займись! А ещё я позвонил затем, чтобы сказать, что рыбалка наша до осени откладывается. У меня экспедицию на неделю раньше перенесли, и завтра я уезжаю. Ты уж другу нашему, Кирюхе то, позвони, извинись, предупреди.
— Предупрежу, Вань! Приезжай быстрей.
— И к соседу своему Севе Ганкину, поднимись, скажи. Он ведь тоже с нами рыбачить собирался.
— Ладно, и к барину поднимусь! Только, как ты сказал… как ты назвал моего соседа?! — Сердце у Витали ухнуло вниз и забилось в почках.
— Севка!
— А фамилия?
— Ганкин его фамилия. Ты что, не знаешь как твоих соседей зовут?
Гранкин захлопнул крышечку телефона и пулей вылетел из ванны. На бешеной скорости он пролетел коридор и выскочил вон из квартиры.
— Нет, ну всё-таки разбудил ребёнка, ирод! — крикнула вслед ему Галка.
Сосед
В дверь «барина» он позвонил так, что чуть не сломал палец.
«Барин» открыл сразу, будто сидел за дверью и ждал, когда Гранкин наконец-то надумает к нему прийти. Он был в длинном полосатом халате и безмятежно жевал бутерброд с красной икрой.
Увидев Виталю, он замер с открытым ртом.
— Вы ко мне? — спросил он. — Проходите, пожалуйста, нам давно пора познакомиться. Я знаю, вы очень занятой человек, мне Ваня рассказывал.
— Занятой человек?! Занятой человек?! — Гранкин подпрыгнул и вцепился ему в обшлага халата. — Скажи, барин, где жена твоя?
— Что?! — Сева уронил бутерброд икрой вниз.
— Баба твоя где?!!
— Баба… того… ушла она от меня… Она время от времени от меня уходит, наверное, я не очень хороший муж. А почему вас это интересует? — «Барин» попятился и спиной натолкнулся на какую-то замысловатую скульптуру-вешалку. Скульптура с грохотом повалилась, от неё отлетела изящная голова и с шумом покатилась по дорогому паркету.
— Почему интересует? Я сейчас тебе объясню, почему меня это интересует! — Гранкин орал, наступал на него, а «барин» всё пятился и пятился, спиной натыкаясь то на пальму в кадке, то на косяк, то на этажерку с книгами. Этажерка не вынесла натиска, повалилась, книги рассыпались и укоризненно уставились на Виталю своими обложками. Так, пятясь и наступая, они оказались в просторном, шикарно обставленном зале. Виталя и представить не мог, что объединив несколько стандартных квартир, можно получить такие хоромы.
— Как вас зовут? — Виталя остановился. — Полностью, фамилия, имя, отчество!
— Ганкин Всеволод Севастьянович, — растерянно сказал «барин». — Очень рад познакомиться!
— Ганкин В.С., Ганкин В.С.! — Виталя схватился за голову. — А вашу жену зовут Галя?
— Да. Откуда вы знаете?
— Это письмо было адресовано вам! Вам, а не мне!
— Какое письмо? Успокойтесь, пройдите, присядьте, оденьтесь, тут кондиционеры работают, прохладно очень! — Он протянул Витале длинный махровый халат, и Гранкин только тут заметил, что на нём кроме семейных трусов ничего нет. Он как проснулся утром от Сашкиных воплей, так и провёл все семейные баталии, ничего на себя не надев.
Гранкин выхватил у него халат, одел, и с вызовом, гордостью, всей накопившейся за долгое время на барина обидой, сказал:
— Вашу жену похитили. Вы своими объединёнными квартирами нарушили в подъезде всю нумерацию почтовых ящиков, и письмо, адресованное вам, попало ко мне. Извините, я его съел. За вашу жену похитители требуют триста пятьдесят тысяч долларов — сущий пустяк для человека, имеющего стабильный, процветающий бизнес!
Виталя развернулся, хотел уйти из квартиры гордо, но в коридоре поскользнулся на бутерброде с икрой и со всего маха больно, обидно упал, высоко задрав ноги.
— Стойте! Чёрт! — «Барин» захлопотал над Виталей, помог подняться, одёрнул на нём халат.
