Да уж, пройти-то мы прошли, даже без проблем, а вот войти в палатку, где держали Вано, пришлось постараться. Фриц уж больно ушлый попался в часовых. Не знает он меня, документы предъявите, ага, ты на русском читать умеешь? Ну, так зачем тебе в мои документы глядеть? Ну, почти так и сказал. Хорошо, что поблизости никого не было, а те, что внутри палатки, нам не так опасны. Ствол кольта уставился часовому между глаз, и тот поступил неправильно:
– Аля… – успел выкрикнуть фриц и отлетел назад от выстрела в упор. Сема тут же скользнул в палатку, и оттуда раздалось два приглушенных глушителем выстрела. Я только успел накинуть фрицевский тулупчик на себя, а Сема втащил убитого внутрь, как стало ясно, что оборвавшийся крик часового все-таки был услышан. Из соседней палатки выбрались два немца и остановились, вылезшие понимали, что им не послышалось, но в темноте моего лица рассмотреть не могли.
– Карл, ты чего орешь? На тебя недобитый русский диверсант напал? – немцы поступили так, как я и мечтать не мог. Они стали ржать, я, демонстративно фыркнул, пробубнил что-то непонятное и повернулся вполоборота, показывая своим видом, что не желаю с ними разговаривать.
– Ладно, Карл, не кисни. Тебя скоро сменят, и ты, глотнув доброго шнапса, посмеешься вместе с нами.
В ответ я лишь кивнул, понимая, что немцы вряд ли разглядят этот жест. В палатке за моей спиной слышалась чуть слышная возня, но никто кроме меня ее не слышал. Если эти юмористы сейчас не свалят к себе и не продолжат бухать, придется еще и их валить. Да еще они про смену говорили, как бы прямо сейчас меня менять не пришли. Тут как назло появился идущий с другого конца лагеря, патруль.
– Сема, слышишь меня? – тихо шепнул я, наклонившись к пологу палатки.
– И даже вижу. Вано идти не сможет, но в остальном более или менее в порядке, он в сознании.
– Два в десяти метрах и слева приближается патруль, возможно, смена часового, там трое.
– Беру тех, что у палатки стоят, мне даже выходить не нужно, и отсюда прекрасно видно.
– Тогда работаем, – ответил я и рванул в сторону идущего патруля. Те были уже в десятке метров и, в отличие от юмористов, были с оружием. Сзади захлопал ТТ напарника. Кольт выплевывал одну гильзу за другой, все, семь, затвор недолго был на задержке. Новый магазин и быстрый контроль. Черт, валить надо, ведь звук-то не совсем отсутствует. Но больше фрицам не повезло, ремонтники так удачно стучали молотками, что больше никто ничего не услышал и к нам не вылез. Сема возился у палатки с юмористами, затаскивая трупы последних к ним же в палатку. Я тоже подхватил одного за руки и потянул прочь с открытого места. Когда принялся за второго, подбежал Сема и помог. Вдвоем мы быстро справились с трупами, затащив их в палатку, где держали Вано. Друг лежал на соломе и смотрел во все глаза. Точнее, один глаз. Второй был заплывшим, видимо побили его хорошо.
– Командир, я так и знал, что ты вернешься. Но в такое логово лезть было неумно. – Вано, весь избитый и с простреленными ногами, еще и возмущается.
– Да помолчи уж, нужно сваливать отсель, да побыстрее.
– Я буду только обузой, видишь, как меня пометили?
– Вано, руки целы?
– Да, – слегка удивился друг. Дальше мы с Семой, даже не сговариваясь, сунули свои пистолеты в руки Вано и подхватили его подмышки. На выходе из палатки притормозили, Сема выглянул и осмотрелся.
– Чисто пока, идем, – махнул он, мы пошлепали вперед.
Пока выносили Вано, тот успел два раза выстрелить, кого убил, даже не смотрели. Тупо было наплевать. Не стреляют в спину и на том спасибо. Окрика тоже не было. На окраине лагеря нас встретили разведчики и помогли, сменив нас с Семой. Чуть позже мы срубили две слеги и сделали с помощью фрицевского тулупа, в котором я и ушел из лагеря, подобие носилок. Перли Вано немцы, тот даже вновь улыбаться начал, когда увидел, кто его несет. Вышли вполне благополучно, у немецкого лагеря мы оставили растяжки, так, на всякий случай, чтобы просто знать, идут за нами или нет, взрывов не было. Когда вышли к своим, дозорные, что были выдвинуты вперед, очень удивились, увидев нашу компанию.
Немного удивили мужики из разведки, когда мы с ними прощались. Честно признались, что никогда бы не решились на такую наглость.
– На том и стоим, – ответил им я. Да, а ведь вся «моя» война с самого начала состояла именно из наглых и самоуверенных вылазок. Истомин так и говорил всегда: «Наглец!» Ну а я чего, просто действую, до сих пор получалось, хотя эта история с лагерем танкистов реально прошла по лезвию. Чтобы я еще раз так полез!
Соколов помог переправить нас с Вано и Семой на другой берег Вислы. А там нас уже «ждали». Истомину доложил именно ЧВС, и командир встречал нас с розгами. Да, для вида похвалил за «языков», генерал вообще эсэсовцем оказался. Нациста в таком звании пропесочили у себя штабе, что советские диверсанты используют форму и документы подчиненных ему частей, вот тот и приехал к танкистам в бешенстве, посмотреть на диверсанта и забрать его с собой для «работы». Да вот незадача, попался. Оставшись наедине, Петрович опять меня пропесочил.
– У тебя что, шило в жопе, что ли? Какого рожна ты туда полез, вам было приказано уходить тихо, по возможности вообще незаметно. Ты понимаешь, что мы рискуем каждый раз, когда ты идешь за «ленточку»? Если бы я докладывал про все твои выходки, тебя бы уже «закрыли» где-нибудь понадежней, а меня шлепнули.
– А-а-а! Так вот почему у моих парней наград мало, командир об операциях не докладывает? – решил пошутить я. Как оказалось, неудачно.
Хлясь. Удар по роже с ног не сбил, но охренел я изрядно. Потирая скулу, хлопал глазами и непонимающе развел руки.
– Я тебя давно предупреждал, что получишь у меня. Вообще уже страх потерял?! – Петрович был в бешенстве.
– Батько, ты чего? – изумленно глядя на своего отца-командира, я продолжал хлопать глазами.
– А то не знаешь, может, еще добавить, быстрее дойдет?
– Не, не надо. Как-то это не больно приятно было.
– Вот и подумай на досуге. – Истомин развернулся и вышел из комнаты, где мы оба находились. Это был штаб Третьего Белорусского фронта, куда мы прибыли вместе, после переправы.
Не успел я опомниться, как в комнату вошли да солдата, сержант и рядовой.
– Майор Новиков, сдайте оружие, вы арестованы. – Я так и сел, благо стул стоял сзади.
«Ах ты так, товарищ генерал?» – я хоть и понимал, что Истомин был прав, но арест? Э, нет, я тогда уж похулиганю, чтобы быть действительно в чем-то виноватым. Жаль только немного парней и из комендантской. Почему жаль?
– Это с какого хрена я арестован? За что?
– Сдайте оружие, майор, приказ генерала Истомина. – Мне не понравился тон комендачей.
– Что, даже не товарищ уже? – съехидничал я. Сержант держал в руках ППС, правда стволом вниз, а рядовой подошел и протянул руку, собираясь забрать у меня сбрую. Ага, сейчас. Перехватив руку комендача, направил его порыв в другую сторону и развернув к себе спиной, дал пинка под задницу.
