Пауль вопросительно смотрит на меня. Я пожимаю плечами.
— Не очень понимаю… — говорит он.
— У меня есть большой морозильный ларь, у меня есть холодильник, даже миксер у меня есть! — объявляет Сырный Генерал.
— И ещё стопроцентная вера в этот потрясающий и поразительный сорт! И, конечно, в вас обоих!
Дед смотрит на нас своим фирменным пронизывающим взглядом. Потом выливает себе на розово-серый язык последние капли мороженого, веки опускаются, словно старый театральный занавес, он задирает нос и рычит, положа обе руки на грудь:
— Пузырики, кислые и сладкие, на волне ванили — да в них купаться хочется! И я это ем! Вот же ж повезло на старости лет!
Вдруг он снова открывает глаза и взволнованно смотрит то на Пауля, то на меня.
— А можно ведь для начала попробовать продавать его прямо тут, из моего окна! Соседям и друзьям доставлять прямо на дом! Может, и в Кларином магазинчике торговлю наладить?
— Окей, — говорит Пауль, и я отвечаю «Окей», что обычно означает «Пока, до завтра!», но тут Пауль добавляет: — Ух, я, наверно, заснуть сегодня не смогу!
Он улыбается от уха до уха и вытягивает руку.
— Смотри, как дрожит! Как будто током бьёт, никогда со мной такого не было!
Я киваю, он смотрит на меня и ухмыляется.
— Ну тогда… тогда завтра будем дальше планировать, ага?
Глава 25
Письмо от зебры
Я УШЛА. УСКАКАЛА. МЕНЯ НЕ УКРАЛИ И НЕ ПОХИТИЛИ, ГЛУПЫЙ ТЫ ЧЕЛОВЕК. Я УШЛА САМА. ОТ ТЕБЯ! ОТ ТЕБЯ ВСЕ УХОДЯТ И БУДУТ УХОДИТЬ, ПОКА РЯДОМ НЕ ОСТАНЕТСЯ НИКОГО. ТАК ТЕБЕ И НАДО. НЕ С КЕМ БУДЕТ ИГРАТЬ В ТВОИ ГЛУПЫЕ ИГРЫ, СОСТАВЛЯТЬ СПИСКИ И ЕСТЬ ЖИРНЫЕ БЛИНЫ (ЗЕБРЫ БЛИНОВ НЕ ЕДЯТ, РАЗВЕ ТЫ НЕ ЗНАЛ? ЧТО ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ О ЗЕБРАХ? ЛЮБОЙ РЕБЁНОК РАЗБИРАЕТСЯ В НИХ ЛУЧШЕ ТЕБЯ, ЧЕЛОВЕЧИШКА! ЗЕБРЫ ПИТАЮТСЯ ФРУКТАМИ И ОВОЩАМИ, А ЕЩЁ — ТРАВОЙ И ЛИСТЬЯМИ!)
С ТОБОЙ НЕВОЗМОЖНО ЖИТЬ. ПОТОМУ ЧТО ТЫ РАЗВЁЛ СМЕРТЕЛЬНУЮ СКУКУ В КОРОЛЕВСТВЕ, ГДЕ КОГДА-ТО ВСЁ КИПЕЛО И БУРЛИЛО, А ТЕПЕРЬ ТОЛЬКО РУШИТСЯ И ПРЕВРАЩАЕТСЯ В РУИНЫ. ЭТО НЕВЫНОСИМО! НЕ НАДЕЙСЯ, ЧЕЛОВЕК, Я К ТЕБЕ НЕ ВЕРНУСЬ, Я ТЕПЕРЬ ОБИТАЮ В ДРУГОМ МЕСТЕ. УДАЧИ ТЕБЕ В ТВОЕЙ ТОСКЛИВОЙ ЖИЗНИ.
P. S. ТЫ УЖЕ ЗАБРАЛ СОКРОВИЩА ИЗ ТАЙНИКА?
(НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ, ЧТО НЕ ЗНАЕШЬ КАКИЕ!)
Глава 26
Добро пожаловать в мою жизнь
«Доставили», — написала мне мама. И больше ничего. Но я и так знаю, о чём речь. Стараюсь не думать о том, как будет дальше, что будет следующим шагом, что откажет следующим, — думать об этом бессмысленно. Что будет — увидим, когда оно будет, говорит мама. Она тоже составляет разные списки (наверняка этим её заразил Тот Человек). Один такой список прикноплен к стене у неё над тумбочкой около кровати:
И всё равно: когда поворачиваю ключ, открываю дверь, и… передо мной в коридоре — мама с вымученной улыбкой на лице в новом инвалидном кресле, — это как удар под дых. Моя мама. В инвалидном кресле. Нам доставили новую порцию болезни, её следующий этап. Получите, распишитесь, добро пожаловать в мою жизнь. Будем теперь «выезды» устраивать, Людмила права. Но всё равно под нижним веком собираются слёзы — тихая, жидкая ярость. Я не ору и не бешусь. Я радуюсь. Это новая мудрость во мне: я радуюсь, как Генерал, радуюсь новому креслу, потому что, даже если не радоваться, мама всё равно будет в нём сидеть.
— Шикарно, — бормочу я.
— Да, — говорит мама, — мне идёт, правда?
И подкатывает ближе.
— У меня уже неплохо получается. Как привезли, я начала тренироваться. Обидно только, что руки у меня не одинаково сильные, и я всё время по кругу езжу, всё время заворачиваю…
Вихляя, она подъезжает ещё ближе, останавливается всего в нескольких сантиметрах и смотрит на меня. Улыбается — и в памяти вспыхивает воспоминание про точно такую же улыбку осенью, после последнего обострения болезни. Мы целую неделю пролежали в маминой постели и не делали ничего, только рыдали — самая грустная неделя в истории Мауляндии. Но потом стало как-то получше, мы всё выпустили наружу, откачали всё наше горе, как воду откачивают из затопленного подвала. С тех пор мама очень редко улыбалась мне такой улыбкой, как сейчас, говоря при этом что-нибудь вроде «Мне пописать нужно» или «Принеси, пожалуйста, попить».
Ровно так, как сейчас говорит:
— Там в проспекте написано: «Кресло подарит вам свободу передвижения и комфорт!»
Снимаю с шеи шарф и обматываю его вокруг мамы, вроде как для подзарядки. Потом протискиваюсь за инвалидное кресло по тесной кишке пластикбургского коридора — кожа горит, ощущаю себя песчинкой во Вселенной.
— Я и назад уже умею! — объявляет мама и для начала врезается в шкаф, а потом проезжается мне по ноге. Ну наконец-то: теперь уже можно заорать, и заплакать, и броситься на пол, задрать ногу повыше и завыть — точь-в-точь как травмированный футболист.
Глава 27
Большие жалобные глаза
Мы стоим в овощном отделе, и Тот Человек вдруг говорит:
— Экзамен у меня в следующий четверг.
Кладу в тележку огурец, кило помидоров и салат в горшочке и только потом смотрю на него. Экзамен на права. Я киваю.
