А: А зачем ему это было надо?
Ю: Ты знаешь, он хотел как бы сделать такую конструкцию а-ля Евросоюз.
А: А он стал бы главой – президентом Евросоюза.
Ю: Он не президент, он архитектор. Который создаст заново то, что не удалось сохранить в 1991 году. Ему казалось, что ресурс СНГ не до конца исчерпан. Потом мы с ним говорили, и я задал ему тот же вопрос, что и ты: “Борь, зачем тебе это надо? Это можно делать, если в стране куча денег. Если ты можешь реально вокруг себя соединять людей”.
А: Правильно я все-таки понимаю, что слияние бизнеса и власти – в большой степени миф?
Ю: Это никакого отношения к реальным событиям не имеет. Безусловно, были ситуации, когда кто-то из чиновников лоббировал какую-то группу, но это абсолютно единичные факты, которые никакого отношения не имели к реальной большой картине. Более того: из моих встреч с тобой, с Мишей Фридманом, с Гусинским, с Ходорковским у меня сложилось ощущение, что все воспринимали проект возрождения России как важнейший и приоритетный. То есть, условно говоря, если бы им предложили заработать 100 или 150 миллионов – в тот момент бешеные деньги – и убежать или не заработать, но сделать лучше – выбор был для всех очевидный. Я уверен, что это не просто декларировалось: “Какая вам помощь нужна в этом проекте? Мы готовы то-то и то-то сделать”. Понятно, что в связи с этим бизнес выиграет, но это долгая история. Это не то, что “сделал и получил”.
Приоритет номер один
А: На мой взгляд, Березовский дважды сыграл фундаментальную роль в истории. В первый раз в 1996-м, а вторая блестяще сыгранная партия была в 1999 году, когда он разрушил претензии Примакова и Лужкова на власть. Или ты так не считаешь?
Ю: Нет, это не совсем так, я сейчас расскажу.
А: Как назывался предвыборный блок Березовского?
Ю: Он назывался “Межрегиональная депутатская группа «Медведь»”.
А: Да, медведь же с самого начала был символом.
Ю: Сделаем шаг назад: Степашин еще премьер-министр, Волошин – глава администрации.
А: Ну и ты рядом, бывший глава. Это не секрет.
Ю: Я советник президента и продолжаю работать в том же режиме: просто меня попросил и Саша
[154], и Борис Николаевич, чтобы я продолжал быть рядом, что я и делал. В тот момент Борис Николаевич мог на самом деле оставить Степашина премьер-министром: он ему как бы давал шанс, такая проверка. Поскольку Ельцин не собирался уходить в декабре 1999-го, это был год для проверки. Но в августе он все-таки принимает решение, что нужно это делать раньше. Я думаю, спусковым крючком были события в Дагестане, когда чеченские сепаратисты вошли в Дагестан. Он понял, что нет возможности дальше тянуть с Путиным. Я думаю, кстати говоря, что история могла пойти совершенно другим путем, если бы не было Дагестана и у Степашина было больше времени. Потому что Борис Николаевич к Степашину очень хорошо относился.
А: И что тогда случилось?
Ю: После этих событий Борис Николаевич принимает решение…
А: Что нужно поставить силовика?
Ю: Нет-нет-нет… Он Путина считал номером один еще в момент снятия Примакова. Путин для него был приоритет номер один. Но он его не ставит по определенным причинам.
А: Хотя уже лично его знает и на него рассчитывает в перспективе? Ну, Путина-то привел, в общем, ты?
Ю: Нет, по-другому. К тому моменту Ельцин уже с ним несколько раз встречался, обсуждал глобальные вопросы страны. Его привел на самом деле Анатолий Чубайс. Когда я пришел в администрацию, естественно, никаких людей у меня не было. Я Толю попросил, чтобы он нашел каких-то людей, и одним из тех людей, которые пришли ко мне на позицию замглавы администрации, был Путин. С самого начала он просто реально очень хорошо работал, из замов выделялся, блестяще формулировал, хотя контрольное управление – достаточно смешное управление, там не очень много дел. Некий президентский аппарат, который за всем следит. Тем не менее даже на этой позиции Путин продемонстрировал, что он очень фундаментально выделяется.
Дальше произошла знаменитая история с книжным скандалом, когда ушел первый замглавы администрации Казаков. Я предложил Борису Николаевичу пригласить Путина на позицию первого зама. Притом когда у меня был разговор с Путиным (мы тогда были на “вы” с ним), он говорит: “Валентин Борисович, если бы вы сейчас мне не предложили позицию первого зама, я бы ушел, потому что мне неинтересно”.
А: Ему неинтересно, да.
Ю: Он совершенно не хотел этого карьерного роста, который случился вопреки его планам или желаниям. Это 1998 год, Путин стал первым замом. Первый зам гораздо больше общается с президентом, готовит все поездки напрямую, общается по разным вопросам, когда главы администрации нет.
А: Это до ФСБ? Он побыл буквально несколько месяцев первым замом, да?
Ю: Да, потому что летом он стал директором ФСБ. И в момент, когда Кириенко предложил, чтобы Путин возглавил ФСБ, Борис Николаевич согласился, потому что он его уже совершенно по-другому увидел, узнал. В одном из фильмов Путин рассказывает, что у них первый разговор состоялся уже в 1998 году.
А: А Ельцин так быстро людей чувствовал?
Ю: Да, он очень много таких разговоров проводил. Притом с 1996 года один из его важнейших приоритетов был – кто будет после него.
А: И Степашин не был кандидатом, потому что Путин был уже в приоритете? Почему Путина не назначили в тот момент сразу же?
Ю: На самом деле Сергея жалко. В тот момент был жесточайший экономический кризис. При этом никто не понимал, что экономика очень быстро начинает подниматься. У всех было ощущение, что это года на полтора, на два. И в этой ситуации Ельцин считал, что ставить Путина нельзя, он сгорит, потому что год – это очень долго.
А: Я со Степашиным разговаривал по твоей просьбе в Швейцарии. Степашин делал вид, что он сомневается, становиться ли премьером.
Ю: Да-да. И тут происходят события в Дагестане. Борис Николаевич понимает, что не получается, как он хотел, и он Сергея убирает. Премьером становится Путин. Притом вот еще важный элемент в мифах: то, что Чубайс был против Путина. Это не так. Он был против, но по-другому.
А: Это как? Я, честно говоря, считаю, что это было твое решение. И ты играл в тот момент абсолютно доминирующую роль. Все остальные считают, что доминирующую роль играл Боря, Рома
[155], кто-то еще. Ты сейчас говоришь, что доминирующую роль играл сам Борис Николаевич.
