Ш: Смотри: вот мы в Англии. Что такое здесь бизнесмен? Это человек, который инвестирует свои или чужие деньги – венчурные, которые все равно в большой части его, – в разные компании. Его бизнес – это инвестиции: увеличить стоимость, продать, купить. В общем, что-то с ними сделать.
А: Но Борис тоже вкладывал деньги.
Ш: Вкладывал ли он деньги? Он вкладывал себя или свои услуги, что можно приравнять к деньгам. Это тоже распространено, как и здесь, кстати говоря. А деньги… На пике он их много получил, но в конце, когда был совсем не у дел, он раздал вот этой публике, которая его здесь окружала. И публика быстро рассосалась, и на этом все кончилось. То есть можно сказать, что он был бизнесмен, но не очень удачливый.
А: Его бизнес-советы для тебя много не стоили?
Ш: Он бизнес-советов не давал, он продавал себя. Но если взять, например, период с 1994 года по 1996-й, то он был типичный бизнесмен того времени.
А: В какой-то момент он был вам необходим, без него вы не сделали бы компанию “Сибнефть”, это очевидно. В какой момент произошел перелом и он стал помехой вместо помощника?
Ш: С какой точки зрения: моей или Роминой? С моей – сразу после того, как с собственностью все устаканилось и начался реальный бизнес.
А: А Рома считал, что Березовский нужен, у него шлейф отношений какой-то был.
Ш: У Ромы не было к нему такого потребительского отношения, понимаешь? Мы не были друзьями, а Роме он был другом. Потом выяснилось, что не был другом. По его инициативе. Много-много лет спустя и без всякого повода.
А: То есть ты считаешь, что после приобретения компании он был больше не нужен, компании он не помогал?
Ш: Росту капитализации его имя точно не способствовало. С точки зрения бизнеса он мешал.
Александр Луканов
Март 2016 года, Москва
Луканов Александр Константинович (род. 1962) – российский финансист. В 1988–1989 гг. – секретарь Калининского РК ВЛКСМ г. Москвы. С 1990 по 1992 г. – зам. генерального директора центра НТТМ “Контакт”. 1992–1993 гг. – глава финансово-промышленной компании “Формула безопасности”. С 1995 г. сотрудник Альфа-банка. Член совета директоров ОАО “Альфа-банк”; председатель наблюдательного совета ЗАО “Альфа-банк” (Украина).
Авен: Саша, ты руководил кооперативным бизнесом Альфа-банка и выдавал кредит Березовскому. Расскажи историю, как они потом с Бадриком эти деньги возвращали.
Луканов: Я кредит не давал. Когда я пришел, речь уже шла о возврате. Это был кредит, который очень плохо обслуживался. Для “Альфы” тогда это была небольшая сумма. Миллионов 15 или 20 долларов. На ЛогоВАЗ. Я пришел в Альфа-банк и через какое-то время смотрю: в книгах “Кредит” просрочка уже четыре месяца: проценты не платят, никто не звонит, и на звонки не отвечают, информации не дают.
Потом нам повезло: мы поймали какую-то транзитную сумму и ее арестовали. Тут, конечно, сразу все появились, со звонками. Говорят: “Отпустите”. – “Не отпустим”. – “Отпустите, сейчас вам позвонят. Вам еще не звонили?” – “Не звонили”.
Это продолжалось несколько дней, потом мне сообщают, что Бадри хотел бы с нами переговорить. Они поняли, кто там держит сумму и не пускает. Я уже ухожу, уже в коридоре меня встречает Фридман. Говорит: “Ты куда?” – “Я к какому-то Бадри”. Ну, я из газеты “Коммерсант” знал, что такое ЛогоВАЗ, кто такой Березовский, но про Бадри ничего не слышал. Я говорю: еду в ЛогоВАЗ разбираться с кредитом, Бадри какой-то зовет. А он говорит: “А ты знаешь, кто он такой?” И я говорю: “Нет, не знаю. Говорят, что это человек, с которым я могу обсудить вопрос, почему он не возвращает кредит”. И Фридман говорит: “Знаешь, давай ты не поедешь никуда. Давай мы дождемся, когда они сами приедут”.
Ему было скучно
Л: Потом были какие-то переговоры: мы с разными арестами смогли погасить бóльшую часть суммы. И Бадри сказал: хорошо, встреча. Должен приехать Березовский. Встреча была как раз у тебя.
А: Они вместе приехали.
Л: Сначала приехал Бадри. Березовский приехал позже: он опоздал на какое-то время.
А: И там была речь о том, что мы с них должны взять проценты и штрафы.
Л: Да. Когда мы фактически погасили почти всю сумму, оказалось, что остались штрафы. Это обычай тогдашнего делового оборота: 365 процентов годовых штрафные. Они не могли понять, почему, во-первых, им вообще не уступают и почему, во-вторых, мы заставляем гасить штрафы.
А: Штрафы были, по-моему, тысяч 800 долларов. Под миллион.
Л: Мы какое-то время пролонгировали им кредит под дополнительные залоги. И остались чистые штрафы.
А: Они считали, что совсем несправедливо брать с них штрафы. Ну, у нас к ним были встречные претензии к тому моменту.
Л: Да, что-то по телевидению.
А: Лично мы с Березовским дружили, но по бизнесу они в тот момент нас уже, как мы считали, обманули. По телевидению, по ОРТ.
Л: Приехал Березовский. Это было начало лета 1996 года. Все, понятно, ждали, когда он приедет. Пришел Березовский. Он уже знал тему – понимал, что с него почему-то просят такую несправедливую сумму. Но, как я понимаю, его вообще не интересовали суммы, и штраф не интересовал. Его интересовало, как другие люди к нему относятся: соглашаются ли с ним или не соглашаются, учитывают ли его мнение, соперники ли они для него в данный момент, или враги, или друзья. Вот это для него было важней, потому что когда он узнал, что нужно платить какие-то штрафы, он сказал: “Хорошо, я согласен, сумму нужно погасить”.
А: Нет, сначала они не хотели. Потом они вышли из комнаты, поговорили, минуты две посовещались отдельно, пришли и сказали: “Мы все заплатим”. И все заплатили. А какое впечатление на тебя лично произвел Березовский?
Л: В тот момент, понятно, он был для меня человеком из газеты. Но тогда он был мало мотивирован, потому что, собственно, и сумма, и сделка его мало интересовали. Он туда пришел по просьбе Бадри.
Помню, как уже потом видел его в Лондоне, это был совсем другой человек. Здесь он был полон какой-то такой внутренней энергии. Там он только анекдоты про Вовочку рассказывал весь вечер. Но это уже было через 10 лет, наверное.
А: Бизнесменом он тогда тебе не показался, этот Березовский?
Л: Ну, совсем нет. Ожидали, что придет человек, который делает огромные сделки, влияет на важных людей в государстве. Но пришел человек, которому в принципе был обременителен этот разговор. Ему неприятно, когда ему указывают, что он где-то неправ. Ну и сама сумма такая, что не хочется об этом говорить.
