За семь лет Маргарет Тэтчер сменила шесть министерских портфелей и уверилась, что способна заниматься любой проблемой. Она ставит себе немыслимую задачу — возродить свою партию. Консерваторы окончательно приняли философию оппонентов — мягкий социализм в виде смешанной экономики. Для страны это гибельно, для партии — самоубийственно: поиск компромиссов с идейными оппонентами — заведомо проигрышный путь.
Политикам компромиссы кажутся умелым маневрированием, непременным условием успешной политической жизни. Маргарет и в этом была белой вороной. Она всегда отстаивала собственные взгляды прежде всего с позиции их морального превосходства. Свободное общество капитала более нравственно, чем система, где государство стремится к расширению своего контроля. Контроль рано или поздно приводит к коммунизму или фашизму — для Тэтчер не было особой разницы между этими системами. Обе тоталитарны. Обе закрывают путь людям к свободному выбору, к умению думать, закрывают и путь к деньгам.
Бескомпромиссность — далеко не всегда упрямство и упертость. Ведь Маргарет Тэтчер не стремилась искать золотую середину, на которой скрепя сердце все могли бы сойтись. Ей, как и Милтону Фридману, надо было встряхнуть своего избирателя, заставить его сделать собственный нравственный выбор. Неравенство — вместо псевдоравенства, которое рано или поздно вырождается во вранье уравниловки. Поощрение успеха человека — вместо контроля государства, который рано или поздно приобретает все больше черт тоталитарного общества. Она апеллирует все к тем же понятиям добра и зла.
Осторожно, налоги!
На конференции Консервативной партии 1966 года Тэтчер обрушилась на лейбористскую политику высоких налогов, называя ее «шагом на пути не к социализму, а к коммунизму»
[92]. В это время ставка налогов для «слоев с высшими доходами» составляла 45%, и начинались эти «слои» отнюдь не с миллионеров. В них попадали инженеры, писатели, художники, владельцы мелких и средних производств, жившие в ее собственном округе. Едва перевалив через планку 100 тысяч фунтов в год, они отдавали 45 пенсов с каждого следующего фунта ненасытному государству…
А вот в России самая низкая налоговая ставка в мире — 13%, причем плоская, для всех единая. Время от времени политики вяло поговаривают — Кудрин, например, — что неплохо было бы поднять подоходный налог до 15%, а на верхние слои населения и до 20%. Но не поднимают, потому что уж пусть лучше платят 13%, чем не платят те 35%, которые существовали в 1990-х. И вообще налоговую шкалу лучше не трогать. Такое минное поле…
Всех эти 13% устраивают, что совершенно непонятно, раз народ только и твердит о возмутительном неравенстве. С одной стороны, десятки миллионов людей едва сводят концы с концами, покупая лежалые продукты в самых дешевых магазинах. С другой — владельцы яхт и вилл в России и в Европе, не задумываясь, отдают 20 и даже 120 тысяч рублей за бутылку коллекционного вина в ресторане. Но дело даже не в справедливости, хотя голова у людей болит главным образом о ней, как обычно. Глубже надо копать. А как копать, если налоги — это минное поле?
Задумайтесь только — ведь у нас нет не облагаемого налогом минимального дохода. Это как? То есть, если вы заработали в месяц 500 рублей, вы уже должны поделиться с государством. Вот где нонсенс! Людей с доходом 15-30 тысяч рублей в месяц в стране десятки миллионов. Они покупают самый минимум товаров. Вот же, прямо перед глазами, огромный резервуар повышения совокупного спроса! Освободите этих людей от налогов, увеличение их спроса даст огромный импульс развитию товаров народного потребления, а по цепочке — и смежным отраслям.
Постойте, а как же бюджет, который трещит по швам? Погодите пока с бюджетом. Мы же хотим превратить страну из отсталой в развитую, разве не так?
Кроме введения не облагаемого налогом минимального дохода, нужно отменить или снизить еще и кучу налогов на производителей — тут и акцизные, и таможенные сборы, и налог на фонд заработной платы, и на имущество компаний, и на прибыль. Простых граждан они особо не заботят, но компании задыхаются. Они не инвестируют в производство, а все норовят вывести деньги из страны и вложить где-то, где налоговый режим получше. При таком оброке на предприятия, как у нас, невозможно возникновение главной опоры любой экономики — многочисленной прослойки средних предприятий, Mittelstand, они не выдержат обилия налогов.
Так, а что же бюджет? Даже если обложить драконовскими налогами владельцев яхт и вилл, эти деньги не компенсируют потери от отмены налогов на слои с самым низким уровнем дохода, а в придачу к ним еще и части налогов на предприятия. Выходит, нужна дифференцированная шкала налогов в отношении всех групп населения? К примеру, ноль налогов при доходах до 40 тысяч рублей, нынешние 13% для людей с доходами 41-100 тысяч рублей в месяц, 15% для следующей группы, 20% — для еще чуть более состоятельных… Это не расчеты, а лишь иллюстрация идеи о том, что залезать в карман придется ко всем.
Зачем городить такой огород? С одной целью: дать возможность населению увеличить общий спрос, дать возможность предприятиям его насытить и самим на этой основе подняться. Так, а с бюджетом-то как? А тут только два взаимосвязанных подхода…
Снижать госрасходы — начиная с массы неэффективных программ поддержки экономики, которая себя вполне сможет поддержать сама, и кончая запутанными трансфертами между федеральным и региональными бюджетами, не говоря уже о расходах на содержание госаппарата. Причем зарплату чиновникам надо не снижать, а наоборот, повышать, просто чиновников должно быть намного меньше. Как говорил Милтон Фридман, государство набрало себе столько функций, что ни с одной не справляется…
И терпение. Перекручиваться, временно увеличивать государственные долги, понимая, что увеличившийся спрос и импульсы развития предприятий не за одну ночь дадут результат в виде увеличения общей массы налогов, но и десятилетия на это тоже не потребуются.
И самое малоприятное, что этот огород городить можно только на время, потому что налоги не могут служить постоянным рычагом развития. Налоги — это рычаг именно перераспределения доходов, инструмент сглаживания неравенства. И с этой точки зрения вопрос, какой налог лучше — прогрессивный или плоский, превращается в вопрос нравственности.
Не раз у меня были долгие беседы с европейцами, которые в принципе отрицают плоский налог. Понятно, что современные европейцы сплошь социалисты, но у них всего два аргумента в пользу прогрессивного налога.
Первый — прогрессивная шкала налогов справедлива. Ни Фридман, ни Рэнд, ни Тэтчер с этим, положим, не согласились бы. Что справедливого в том, что люди, которые производят, а значит, и получают больше других, должны тащить на своем горбу бездарных и ленивых? На это европейцы-социалисты отвечают примерно так: раз природа и родители дали одним больше способностей и талантов, они должны поделиться с менее даровитыми.
Второй аргумент — прогрессивное налогообложение не лишит способных и даровитых стимулов к труду. Способные и даровитые, дескать, трудоголики и при повышении налогов трудиться не перестанут.
