Да, несправедливо! Чудес не бывает, примите это как данность. Все страны бывшего соцлагеря прошли через такую же данность, и везде у людей от приватизации осталось байроновское разочарование.
В Болгарии, Польше, Чехии, Румынии, Словении, Хорватии имущество раздавали бесплатно, по схемам, схожим с российской ваучерной. Предприятия бывшей ГДР продавали за деньги после объединения страны. Ясное дело, их покупали прежде всего капиталисты Западной Германии, отчего восточные «осси» до сих пор страдают приступами социальной неприязни к западным «весси». Отчасти эта несправедливость была сглажена реституцией, то есть возвратом имущества на территории восточной части бывшим владельцам или их наследникам. Найти хозяев имущества, национализированного в 1945-м, было вполне реально.
В Венгрии государственное имущество тоже продавалось за деньги, которых, в отличие от Германии, в стране не было, поэтому продавали дешево, зато на основе конкуренции. То, что послаще, оказывалось в руках иностранцев. Можно страдать от тоски, как Блейк, что государственное добро распродали по дешевке. А можно сказать ровно наоборот: пока оно было государственным, то вообще мало чего стоило, раз мало что производило. Можно считать, что все сладкое захапали иностранцы, а можно видеть в этом передачу новых технологий, наполнение прилавков товарами, а бюджета — налогами, которые иностранцы платят именно в Венгрии, а не в Гондурасе.
В Чехословакии приватизацию не простили Вацлаву Клаусу и Душану Тришке. В Польше прокляли чековую приватизацию Кучинского и Левандовского, а заодно и все рыночные реформы Бальцеровича, так похожие на реформы Гайдара и его команды… В ГДР вообще убили первого председателя Treuhandanstalt — агентства по управлению имуществом. Люди — странные существа, доброго слова от них не дождаться. Хоть по поводу настоящего, хоть прошлого… Все плохо. Всегда.
Чем недовольные в России были в 1990 году хуже старшего инженера фирмы «Удобрения» Владимира Потанина или театрального режиссера Владимира Гусинского? Только тем, что подсуетиться не успели — они ваучеры на водку меняли. Так чем же их, собственно, обделили? Никто никого при приватизации не сгонял с земли, ничего не отбирал. Бесплатная приватизация квартир — раз. Половина акций собственного предприятия бесплатно отдана в руки трудовых коллективов — два.
Тут выясняется, что бесплатные квартиры не в счет, раз одному досталось пять комнат в «цекушке» или «сталинке», а другому — однушка в «хрущобе». А как надо было? Тех, из «цекушек», — в «хрущобы», а жителям «хрущоб» — по квартире в «сталинке»? И акции, как выясняется, не в счет, потому что в итоге их все равно прибрали к рукам шустрые. Так рабочие их сами продавали за гроши своим директорам или, наоборот, тем, кто собирался отобрать у директоров предприятие. Им эти акции сто лет были не нужны, и цепляться за них рабочие не собирались.
Самым неласковым словом поминают залоговые аукционы. Действительно, не нарядная история: государство взяло кредиты у горстки самых богатых банкиров страны, заложив под них самые сладкие и крупные активы — нефть, никель, сталь, порты. Взяло кредиты вроде бы на время, но быстро выяснилось, что и кредиты навсегда, и отданные за них активы тоже. «А ведь те активы были в разы дороже тех кредитов!» — повторяют люди с детской обидой.
Понятное дело, дороже! Только никто не припомнит очереди жаждущих дать за них больше. Иностранцев из приватизации исключили как класс, кроме горстки банкиров ни у кого в стране денег не было. Так, может, те активы и продавать не стоило? Отдали бы просто так региональным администрациям или «красным директорам», которые с конца 1980-х выводили с предприятий все, что успевали. Или трудовым коллективам, которые уже успешно сбыли с рук акции предприятий, полученные за ваучеры. Тогда было бы справедливо?
Особенно возмущает, что шустрые, заполучившие активы, начали с них стричь купоны, а то и банкротить предприятия. Так это их решение: разгребать ли авгиевы конюшни на предприятиях, лежавших в грязи и дерьме уже с десяток лет до этого, или выжать из них последнее и продать остальное по цене мусора. А ведь было по-всякому. В одни предприятия вкладывали бездну сил и всю выручку до копейки, учились производить и продавать. Из других «эффективный собственник» высасывал все деньги, выводил их в забугорье, а обглоданные кости банкротил. А бывало, что деньги, вбуханные в предприятия, только банкротством и можно было вытащить, потому что предприятие было не жилец. В плановой экономике его держало на плаву государство, и в какую копейку это обходилось нации — уже не подсчитать. Ах, при банкротстве рабочие лишились работы! Кто-то помнит рост безработицы в разы в 1990-х? Теряли работу на одном месте, находили на новом. Часто хуже, так тоже бывало, и это-то уж вспоминать будут все и всегда. А еще чаще бывало, что работу находили лучше, только об этом никто не вспоминает.
А вот то, что выжившие предприятия сумели наполнить прилавки, — это факт. То, что новые собственники в разы увеличили производство никеля, алюминия, стали, — тоже факт. То, что на пустом месте возникли новые отрасли — мобильная связь, банковский сектор, — еще один факт. И то, что весь этот частный сектор давал работу людям, причем не в одном центральном хед-офисе, а по всем регионам страны, куда шустрые дотянули свои «грязные щупальца», — тоже факт. Оскорбленные приватизацией не хотят видеть этих фактов, отмахиваются от того, что сейчас в частном секторе страны занято 62% населения, что все эти люди свободны, работают исключительно ради денег, а попутно еще и увеличивают ВВП, то есть общественное богатство.
Хотелось бы, чтоб все шло быстрее, чтобы при этом не было воровства и злоупотреблений, — это же тоже факт. Хотелось бы… В Германии же «немецкое чудо» — превращение побежденной страны в экономического лидера Европы — заняло всего 15 лет. Ну так в России никто не ставил перед собой цель достичь общественного согласия, единого убеждения в том, что рынок — это правильно, а капиталисты — не ворье. Что государство должно охранять собственность и равные права населения, а не только запрещать, обдирать налогами и прибирать к рукам все, что плохо лежит.
Никакой педагогикой свободного рынка, как это делала мадам Тэтчер, в России никто заморачиваться не собирался. «Мыслящие» способны только быть всем недовольными, они с легкостью перекинулись с бичевания КПСС на хулу «прихватизаторов». Государство же нагоняло словесного тумана, чтобы люди — упаси господи! — не решили, что же им нужно. Пока они этого не поняли, у государства руки развязаны. Когда валютные ипотечники выстраиваются в пикеты, им напоминают, что у нас рынок! Нечего, мол, требовать защиты: сами кредиты набирали — сами свои проблемы разгребайте. А когда ключевые активы — Газпром, «Аэрофлот» — в очередной раз собираются приватизировать, государство тут же вспоминает, что это национальное достояние и оно распорядится им куда лучше частных владельцев.
Так морочить людям голову можно лишь в том случае, если не стоит задача превратить граждан в просвещенных обывателей. Пусть у них сохраняется каша в голове — так удобнее манипулировать общественным сознанием.
На самом же деле главное разочарование в реформах 1990-х не от приватизации, а оттого, что слишком многие не сумели найти свое место в новой, рыночной системе отношений. В Великобритании времен Тэтчер тоже около 10% нации осталось на обочине, мало что получив от реформ. Только им и не врали насчет равенства и справедливости. Тэтчер добивалась понимания, что равенство — иллюзия, а неравенство — двигатель развития и самих людей, и экономики. Жизнь вообще штука несправедливая.
