Татьяна зажала рот, чтобы не заорать то ужаса.
– Людка, я рыбки тебе принес! Забирай, Славке нажаришь, а то мне девать ее некуда, Машка меня на порог с ней не пускает!
Сычева выпучила глаза и мигом спряталась за распахнутым холодильником.
Афанасьева вдруг схватила со стола нож, вскочила на табуретку и начала скоблить краску на стенке.
– Нюська, ты почему до сих пор штукатурку не развела?! – визгливо заорала она.
Сычева выскочила из-за холодильника и наткнулась на мужичка средних лет с обветренным красным лицом. Мужичок держал в руке довольно объемистый пакет, от которого несло свежей рыбой.
– Людка... – начал мужичок и осекся.
Татьяна, поняв замысел Афанасьевой, быстро схватила какой-то тазик, налила в него воды и стала быстро ее размешивать подвернувшимся под руку венчиком.
– А вот и хозяин! – скандально заорала Таня, покачнувшись на табуретке и тыльной стороной руки поправив косынку на лбу. Она и правда была красная, вспотевшая, будто работала тут давно и всерьез. – А вот и он! Что же это вы, папаша, аванс так и не заплатили?! Я чем буду с девчатами расплачиваться?!!
– Да... чем? – пробормотала Сычева, удивившись сообразительности Афанасьевой.
– Ка... какой аванс? – подавился мужик собственной репликой.
– Что значит какой?! Вы что, ремонт заказали, а расплачиваться не собираетесь?!!
– Не собираетесь?! – Сычева надвинулась на мужика, забыв, что у нее в руке пистолет.
– Так я это... не хозяин я! – отбросив пакет с рыбой в угол, мужик попятился в коридор. – Я знакомый просто! Приятель! Рыбы Славке принес! Вчера с рыбалки вернулся! Какой растакой аванс?! – Мужик так испугался, что ему придется за что-то платить, что не заметил разгрома на кухне. – Что это? – он ткнул в маленькую черную дырочку, нацеленную на него.
– Пистолет, – сказала Сычева и подумала вдруг, что понятия не имеет, заряжен он или нет.
– Строительный! – заорала Таня. – Вы что же хотите, чтобы мы дырки в стенах пальцем делали?! – Она спрыгнула с табуретки, отбросила нож, уперла руки в боки и пошла на мужика с напором рыночной скандалистки. – Хотите?!
Сычева пристроилась плечом к Афанасьевой и тоже поперла на мужика.
Татьяна, покосившись на них, ускорила вращательные движения кухонным венчиком в тазу.
– Да не хочу я, девоньки, чтобы вы дырки пальцами в стенах делали, – забормотал мужик, пятясь к входной двери, – совсем не хочу! Вот приедет Людка с дачи и отдаст вам аванс ваш. Она баба честная, зря болтать не будет. Раз заказала дырки, значит оплатит. Рыбу ей передайте. Скажите, Ромка для Славки принес. И себе рыбки пожарьте, у вас в Молдавии, наверное, такая не водится.
– У нас в Молдавии и не такое водится, – процедила Сычева. За гастарбайтершу ее еще никто не принимал. Стало обидно до слез. – А где дача у Людмилы Сергеевны?
– Так в Кленовом, – простодушно ответил мужик. – Первый дом от поворота, с флюгерочком таким... – Он нырнул за дверь, и на лестнице послышались его торопливо удаляющиеся шаги.
– Фу-у-у, – выдохнула Таня и вытерла лоб рукой.
– Молодец! – похвалила ее Сычева. – Здорово выкрутилась!
– А ты говорила – вырядилась! Да если б не мой старый костюм и косынка...
– Я бы не потянула на молдаванку, – грустно сказала Сычева.
Они вернулись на кухню.
Татьяна по-прежнему, как заведенная, мешала венчиком воду в тазу.
– Это у нее нервное, – пояснила Сычева Афанасьевой и отобрала у Татьяны венчик. – Чешись лучше, вешалка! – посоветовала она.
– Я так испугалась, девочки, – пролепетала Татьяна. – Я так испугалась...
– Тебе бы только пейзажи малевать, вешалка! И на гитаре бренчать.
– Тихо! – прикрикнула на них Таня. – Здесь нам больше оставаться нельзя. Слушаем мою команду! Берем рыбу и...
* * *
Ключ повернулся в замке и замер.
Глеб прислушался и ему показалось, что он слышит чье-то дыхание.
– Эй! – позвал он того, кто орудовал снаружи ключом и вдруг затих. – Эй, кто там?!
Ключ молчал и его обладатель молчал. Перестал даже дышать.
Может быть все это только почудилось – и звук в замке, и дыхание?
– Эй!!! – заорал Афанасьев, как ему показалось, изо всех сил.
И тут неожиданно вспыхнул свет. Ударил в глаза, в уши, в нос – так, что пришлось зажмуриться и затаить дыхание. Неожиданно Глеб понял, что его темница – это баня, сауна! Специфический запах дерева и ароматических масел, деревянные плашки на стенах, деревянная лавка, отсутствие окон – как он сразу не догадался?
– Пошли, – кто-то потряс его за плечо, и Глеб открыл глаза.
– Пошли, убогий, – повторил некто в трикотажной зеленой шапочке, надвинутой на глаза, и таком же зеленом шарфе, закрывающем нос.
– Где я? Кто вы? – спросил Глеб и глупее вопроса придумать было нельзя.
– Ну, паспорт я тебе не буду показывать, – усмехнулся любитель изумрудного цвета. – Вставай и пошли. Приказано тебя в апартаменты доставить.
«Приказано доставить!» Значит, этот «зеленый» только пешка в чьей-то игре. Шнурок, шестерка, мальчик для грязной работы.
По законам жанра, раз не связаны руки, целы ноги, ударить бы его в пах, а потом ребром ладони по шее, и бежать, бежать, бежать. К маме, к бабушке, к жене, к любовницам – в свою прежнюю сладкую, безопасную жизнь.
Только вот драться Афанасьев совсем не умел. Если в детстве его кто-нибудь обижал, во двор выходила бабушка и «наказывала» обидчика – жаловалась родителям, в школу, в инспекцию по делам несовершеннолетних.
Драться Глеб не умел. Только – мстить по прошествии времени, когда обидчик уже забывал, с чьей стороны может прилететь неприятность.
Он тяжело приподнялся, ощутив прилив тошноты и пульсирующую боль в затылке.
Мужик ткнул его чем-то твердым в спину, вывел в темный предбанник, потом в какой-то неосвещенный холл, потом повел коридорами по просторному, большому дому, потом по лестнице на второй этаж. Сауна оказалась совмещена с домом. Глеб попытался запомнить, куда его ведут, но быстро запутался в коридорах, лестницах, поворотах, подъемах и спусках. Единственный вывод, который он смог сделать – этот дом огромный, богатый, высотой не менее трех этажей.
Наконец они оказались в просторном зале, где люстра на потолке имела миллион хрустальных рожков, а стены были цвета перезрелой рябины. В комнате стояли два белых кожаных кресла, такой же диван, низкий стеклянный столик, стойка с цветами и огромная клетка с яркой заморской птицей. Глеб почему-то подумал, что в присутствии этой птицы ничего плохого с ним случиться не может.
