– Слезай, – позвала Сычева ее. – Этот старый дряхлый кобель теперь будет сторожить свою рыбу, а не дом.
– Не могу, – пожаловалась Афанасьева. – Я никогда не лазила по заборам и... кажется, у меня ногу свело.
– Тьфу! – Сычева опасливо оглянулась на дом. – Танька, слезай! – взмолилась она.
– Здравствуйте! – вдруг светски поздоровалась Афанасьева с кем-то по ту сторону забора.
– Ты чего? – удивилась Сычева.
– Там... на соседнем участке мама моего ученика ковер выбивает!
– Черт! – Сычева изо всех сил дернула Афанасьеву за ногу. Таня, охнув, рухнула на землю, прямо на газонную травку. – Ты бы уж тут хоть не здоровалась с мамами учеников, коли на заборе сидишь с судорогой!
Татьяна помогла Афанасьевой подняться и стряхнула с нее прилипшие осенние листья.
– Бабский батальон! – фыркнула Сычева. – Знаете, как складывалась историческая судьба практически всех женских батальонов?
– Нет! – синхронно замотали головами обе Тани.
– Их разоружали и насиловали! Тань, ты хоть косынку с башки сними, что ли...
Таня гордо вздернула вверх подбородок и, прихрамывая, направилась к дому.
На стук дверь никто не открыл.
– Не нравится мне все это, девки! – Сычева пошла в обход дома, заглядывая в окна первого этажа. Таня пошла за ней.
– Стой у двери, вешалка! – приказала Сычева Татьяне.
Одно окно оказалось открытым. Ветерок колыхал ситцевую занавеску с легкомысленными цветочками и в момент, когда занавеска улетала со своего законного места, можно было рассмотреть, что происходит в комнате.
– Тс-с-с-с! – прошипела Сычева и залезла на приступок, бордюром опоясывающий дом. Таня придержала ее за джинсовый зад.
– Ну, что там?! – спросила она Сычеву, умирая от любопытства.
– Тс-с-с! – повторила Сычева, на этот раз не очень уверенно. – Во, блин! Ну, на фиг! – вдруг перешла она на подростковый язык.
– Что?!! – почти заорала Таня. – Что там такое?!
Больше не пытаясь скрываться, Сычева схватила занавеску и зажала ее в кулаке.
В просторной комнате, в глубоком кожаном кресле, сидел Глеб и целовался с какой-то блондинкой. Глеба Сычева узнала по черноволосому затылку, по немного сутулым плечам, по рукам, с тонкими, узловатыми пальцами, которыми он сжимал плечи блондинки. У блондинки была изящная шея, узкая прямая спина и волосы, собранные в тугой конский хвост.
– Сука ты!! Дрянь!! – Сычева одним прыжком залетела в окно и оказалась у кресла. Она размахнулась пакетом с рыбой и со всех сил ударила им по ненавистному затылку с белокурым хвостом.
Блондинка завизжала и отлепилась от Глеба.
Сычева завизжала тоже, потому что это был не Глеб. Это был голубоглазый юноша с усиками-ниточками.
– Юлька! – заорал юноша. – Это не я, Юлька! Она сама на меня уселась и губищами своими впилась! Я же даже не раздет, Юлька! Обрати внимание, что я в джинсах!!!
– Что?!! – завопила блондинка. – Сама?!! Губищами впилась?!! – Она размахнулась и кулаком ударила юношу в челюсть. Наверное, потому, что у нее на пальце было кольцо, кожа на щеке парня лопнула и из раны закапала молодая кипучая кровь. – Забирай своего! – блондинка подтолкнула парня к Сычевой.
– Это не мой, – растерянно сказала Сычева и попятилась.
– Это не Юлька, – прошептал парень и бросился к открытому окну. Увидев там Афанасьеву с выпученными от страха глазами, он отшатнулся, развернулся и помчался к двери.
– Вот... – пробормотала Сычева и протянула пакет с рыбой блондинке, – я вам рыбки от Ромы...
– Какой на хрен рыбки?!! – заорала блондинка, запахивая халат. – От какого на хрен Ромы?!!
Открыв дверь, юноша налетел на Татьяну, оставшуюся стоять на пороге по приказу Сычевой. От неожиданности он отпрянул назад.
– Окружили... блин, Юльки... – Парень повернулся и побежал вверх по лестнице, на второй этаж. – Я в штана-а-а-а-х! – донеслись его слова сверху.
– Какой на хрен рыбки? – гневно повторила вопрос блондинка и брезгливо, мизинцем, подцепила пакет. От удара он лопнул и из него капала на пол вонючая рыбная жидкость.
– Вы Людмила Сергеевна? – любезно осведомилась Сычева.
– Ну... была... с утра...
– Ну так мы к вам! – радостно сообщила Сычева и плюхнулась на диван. – Заходи, девки!
– Ка... ка-какие девки?.. – оглядываясь по сторонам, прошептала Людмила Сергеевна. – Какие на хрен девки?! – Свободной рукой Павловская подхватывала шелковый синий халатик, который разъезжался у нее то на коленях, то на груди, предательски обнажая красивое, загорелое тело.
Сычева критически оглядела Павловскую. «Стерва», – поставила она неоригинальный диагноз.
Афанасьева неуклюже залезла в окно и по стеночке подкралась к дивану.
Татьяна бочком протиснулась в комнату, прикрыв за собою входную дверь. Кажется, они чувствовали себя преступницами, вторгшимися без спроса на чужую территорию. Сычевой нужно было быстрее брать инициативу в свои руки, иначе был шанс, что девушки начнут извиняться и ретироваться.
– Вы на хрен кто? – в лоб спросила Павловская и уронила пакет с рыбой на пол. Сычева резко наклонилась вперед, неизвестно зачем пытаясь поймать его, и из кармана джинсовки вывалился пистолет.
Павловская взвизгнула, словно ее атаковала змея, и задрожала, вибрируя синим шелком халата.
– Пардон, – сказала Сычева, подбирая с пола пистолет и пряча его в карман.
– Вы из милиции? – прошептала Людмила Сергеевна и обессилено рухнула в кресло.
– Что-то типа того, – не стала отрицать Сычева.
– Ой, я не виновата! – Павловская вдруг зарыдала, размазывая по лицу крупные слезы и тушь. – Я ничего не знала! Они использовали меня вслепую!
– Кто?!
– Васильев, Стасов, Мундер и Крот! Вы их уже арестовали?
– А как же! Все сидят и обезьяннике.
– Я ничего не знала! Я действительно думала, что это... улучшители топлива! У меня торговое образование! Я не технарь. Они мне сказали, что если прикрепить устройство к бензобаку, то поляризуются эти, как их... магнитные поля и самый паршивый дешевый бензин превращается... превращается...
– В девяносто восьмой?! – присвистнула Сычева от удивления. – Да вы, Людмила Сергеевна, сказочница!! И как вы продавали этот свой «улучшитель»?
– У нас были агенты. Бабушки, пенсионерки... Они находили покупателей и получали проценты с продаж. Улучшители хорошо покупали! Ведь мне и сертификаты предоставили, и награды всякие с выставок-ярмарок! Я не знала, что это обманка!!
Павловская начала суетливо креститься и почти одновременно во дворе послышался грохот и собачий лай. Сычева, Татьяна и Афанасьева бросились к окну.
