– Ну что ты наделала! – вздохнула Таня, когда они оказались на крыльце. – Я бы ей денег дала, и она горшок с цветком вынесла!
– Денег она дала бы! – проворчала Сычева. – Щас, буду я на эту мымру доллары тратить! Обойдемся без нее. В том окне форточка открыта, а рядом пожарная лестница. Мы этот цветок выкрадем!
– Ой! – Афанасьева схватилась за вспыхнувшие щеки.
– Как бы в тюрьму раньше времени не загреметь, – вздохнула Татьяна и зачем-то закатала до локтя рукава свитера.
– А что вы, блин, предлагаете?!! – шепотом заорала Сычева. – Баксы совать? Наплели какую-то чушь про какой-то дурацкий конкурс! Да она уже заподозрила, что в горшке клад зарыт! Если ей к этому фикусу еще денег добавить, так она точно поймет, что азалия золотая! Пойдем быстрее, а то она камушки-то из горшка прикарманит! Тут много ума не надо, чтобы понять, что к чему.
Оставив на крыльце фикус, они обошли садик и, задрав головы, уставились на заветное окошко.
– Задача нелегкая, – задумчиво сказала Сычева. – Он лестницы до форточки довольно далеко и нет никакого карниза.
– Я полезу! – Афанасьева ринулась к лестнице.
– Стой! – схватила ее за рукав Сычева. – Полезет вешалка. Она самая длинная и ей будет проще дотянуться до форточки.
– Нет, девочки, – твердо сказала Таня, – во всем, что случилось, моя вина и я не позволю вам рисковать. Она подошла к стене, вытянула руки, но до первой перекладины дотянуться не смогла и стала подпрыгивать, стараясь ухватиться за ступеньку.
– Да куда ты с разбитым носом! – Сычева снова ухватила Таню за руку. – Извини, конечно, но ты со своими формами в форточку не пролезешь. Давай, вешалка! С твоим ростом и худобой ты станешь отличной форточницей! И потом, высота тут небольшая, внизу клумба, если сорвешься, в худшем случае шишку набьешь.
Татьяна подошла к лестнице, легко дотянулась до первой перекладины, так же легко подтянулась и полезла вверх, зачем-то считая про себя ступеньки.
«Раз, два, три, четыре...»
– Ну ты даешь, вешалка! – восхитилась внизу Сычева. – Ты что, в армии служила? Нормативы сдавала?
– Гимнастикой занималась, – отозвалась Татьяна.
– Ой, Танечка, держись крепче, – чуть не плача, попросила Таня.
«Видел бы папа...», – мелькнула уже ставшая привычной мысль.
Впрочем, и мама бы не обрадовалась.
Форточка оказалась на расстоянии вытянутой руки. Татьяна бесстрашно ступила на узкий, слегка наклонный подоконник, ухватилась за раму, просунула в форточку голову, потом плечи.
Через полупрозрачный тюль были видны ряды маленьких кроваток, – это была спальня и, к счастью, сейчас здесь никого не было.
Татьяна вытянула руку и попыталась дотянуться до горшка, который покрывала пена розовых кружевных цветов.
Неожиданно плотная занавеска, которая на одну четверть закрывала тюль, резко дернулась, и из-за нее высунулась довольная физиономия заведующей. Физиономия оказалась так близко к Татьяниному лицу, что можно было даже рассмотреть погрешности в макияже – скатавшиеся зеленые тени и слегка поплывшую малиновую губную помаду. От неожиданности Татьяна дернулась назад. Нога опасно поехала по внешнему, наклонному подоконнику.
– Ну-ну, – усмехнулась заведующая. – Ничего умнее, вы, милочки, конечно же, не придумали!
– Не придумали, – согласилась Татьяна, окончательно потеряв под ногами опору и вися в форточке только на руках.
– А ведь я так и знала, что вы в окошко полезете, уважаемые лучшие исполнительницы танца живота! Смотрю, пальму на крыльце бросили, а сами вокруг здания потрусили! – Заведующая схватила горшок с азалией и переставила его с подоконника на тумбочку у кровати. – Ну, теперь что делать будем? – злорадно спросила она. – Милицию вызывать?
– Не надо милицию, – жалобно сказала Татьяна, невольно еще больше отшатываясь назад и чувствуя, что она выскальзывает из форточки. Ноги не могли нащупать опору, внизу была приличная высота. – Лучше «Скорую» вызовите, – попросила она, вцепившись пальцами в деревянную раму.
– Прыгай, вешалка! Прыгай! – заорала Сычева.
– Держись, Танечка! Сейчас я тебя спасу! – очень тоненьким голоском крикнула Афанасьева.
Внизу послышались звуки возни, наверное, Сычева не давала Тане ринуться вверх по пожарной лестнице.
– Эй, хулиганка, вы мне сейчас раму выломаете. – Заученным до автоматизма жестом, заведующая погрозила Татьяне пальцем.
– Я сейчас разобью-ю-юсь! – закричала Татьяна.
Пальцы все-таки сорвались и она полетела вниз.
Земля оказалась мягкой, высота небольшой.
Татьяна мгновенно вскочила на ноги.
– Бежим, – рванула ее за рукав Сычева.
Они помчались за ограду садика, туда, где в ряд стояли мусорные контейнеры.
– Хулиганки! Террористки! Грабительницы! – скорее весело, чем зло закричала им вслед заведующая, высунувшись в форточку. – И заберите свой фикус! Может, он ртутью пропитан!!
* * *
– Провал операции, – констатировала Сычева.
Она сидела на земле, привалившись спиной к контейнеру.
Афанасьева и Татьяна сидели рядом.
Сычева достала сигареты, закурила и выпустила вверх тонкую струйку дыма.
– И главное, девки, что обидно-то: Афанасьев сейчас где-нибудь в тепле и безопасности отсиживается, а мы тут жизнью рискуем!
– Рискуем, – согласилась Татьяна, потирая ушибленный зад. Головную боль после падения как рукой сняло.
– Вешалка, ты не заметила – камни в горшке?
– Не заметила, – покачала головой Татьяна. – Я не успела. Заведующая переставила цветок на тумбочку.
– Черт! – Сычева отбросила сигарету и встала. – Что же делать-то?!
– Тише, девочки! – Афанасьева прижала палец к губам. – Тише! – Она опасливо выглянула из-за контейнера. – Кажется, я знаю, что делать.
К контейнеру с пакетом мусора шла девушка в белом халате.
– Это нянечка из детского сада, – шепотом пояснила Таня. – Ждите меня здесь. – Она вскочила и быстрым шагом направилась к девушке.
Сычева и Татьяна видели, как Афанасьева что-то сказала девушке, потом забрала у нее мусор и протянула деньги.
– Она что, мусор у нее покупает? – удивилась Татьяна.
– Балда! Она няньке денег дала, что та ей азалию вынесла!
– А-а! Боюсь не будет ни денег, ни азалии.
Афанасьева подошла к баку, выбросила пакет и отряхнула руки.
– Ну вот, я все и организовала, – сказала она, заходя за контейнер. – Через пять минут у нас будет цветок.
