Под селением Юхнов был ранен мой муж и доставлен к нам к нам в санчасть. Ему сделали перевязку и отправили медсанбат. Очень мне хотелось сопроводить его, но было очень много работы, как раз регулярные части выходили из окружения, и я вынуждена была остаться. Дня через два мне сообщили, что мой муж лежит в медсанбате. Я попросила командира разрешить мне отправиться туда. Он разрешил. Нашла мужа с признаками явной газовой гангрены. Его все время собирались эвакуировать в тыл и перевязки никакой не делали. Я упросила врача сделать операцию, т. к. дальнейшее промедление грозило смертью. Врач согласился, с переливанием крови, т. к. муж был очень слаб. Я знала, что у меня группа крови первая, значит, подходит всем. Предложила взять кровь у меня. Взяли 400 грамм и сделали операцию. Ночь я просидела над мужем, на утро его и еще много раненых должны были отправить в Калугу. Легкораненые ехали на машинах, а тяжело раненые, в фургонах на лошадях. Дорога была скверная. Ездовые ехали, не разбирая пути. Я знала, что малейшая тряска может отразиться на ране, могут разойтись швы. Тогда я села за возчика, чтобы везти бережнее. Мы отъехали немного от пос. Чемоданово, где находился медсанбат, и хотя это было километров за 40 от фронта, все же вражеские самолеты нагнали нас. Они пропустили наши фургоны и начали бомбить машины. Много легкораненых стали тяжелоранеными, а некоторые были убиты. Мне и еще одной сестре, сопровождающей фургон, пришлось возвращаться назад и оказывать помощь пострадавшим.
В Калуге мы сдали раненых в госпиталь и должны были отправиться назад в свою часть. По возвращению в часть я попросила, чтобы меня направили в тот госпиталь, где находился муж. Разрешение мне дали, но Мужа я нашла уже в Москве. 4 месяца я была в госпитале. Палата, в которой я работал, была (как называлась) смертников. Здесь я тоже не знала, когда день, когда ночь. Года мои подходили под демобилизацию и меня демобилизовали по уходу за мужем, так как он был слишком слаб. Вот и все.
З. Паншина
Из собрания музея школы № 66 г. Тула
Из воспоминаний Бабокина Ивана Алексеевича, бойца Тульского рабочего полка
Передо мной стоит подтянутый, стройный, жизнерадостный старик. Ему 97, но он многое помнит и многое мне рассказал и Туле и о Туляках периода 1920-х, 30-х годов, о друзьях, о школе, о развлечениях того времени. Самые яркие воспоминания – зимние Кулачные бои на льду р. Упы, в которых он участвовал с пяти лет и участие в боях Великой Отечественной войны. Здесь я привожу его рассказ об обороне Тулы в октябре 1941 г.
«Когда началась война, я учился в Тульском Механическом институте. Но уже в октябре я записался добровольцем в сборный Истребительный батальон Центрального района. В основной массе туляки работали на оборонных предприятиях и не подлежали мобилизации, поэтому они могли попасть в армию только как добровольцы или по партийной мобилизации. Боев особенно не было, но постоянные обстрелы и бомбежки. Первые бомбардировки города начались в конце июля. Как только в небе появлялись немецкие самолеты, так тут же по ним начинала стрелять зенитная артиллерия, в небе образовывалась стена разрывов. Прорывались к Туле отдельные самолеты, 3–4 штуки подбивали, а остальные поворачивали обратно, бросая бомбы куда попало на населенные пункты. Я попал в 1 батальон Тульского рабочего полка, который стоял в пос. Красный Перекоп до Воронежского шоссе. Вместе с нами воевал полк НКВД, которым командовал полковник Мельников, воевавший еще в Первую Мировую и Гражданскую войну. Немцы воевали очень осторожно. Они шли в атаку после артподготовки и за танками.
На южной окраине Тулы перед Рогожинским поселком были выкопаны 3 линии окоп и противотанковый ров. За окопами в метрах 100 в глубине нашей обороны стояла артиллерия. Орловское шоссе (ныне пр-т им. Ленина) перекрывала оборона 156 полка НКВД и далее направо до Мяснова шла их оборона, а слева от шоссе мы, Тульский рабочий полк, занимали оборону. Мы так и называли левую сторону от шоссе «Партизанской», потому что мы, почти все, были в своей гражданской одежде, а правую сторону «Войсковой». 30 октября в Рогожинском поселке был ад кромешный. Все взрывается, горит, отовсюду стреляют. Откуда в тебя стреляют, туда и ты стреляешь, а кто там стреляет непонятно. Потом первое волнение прошло, немного успокоились, попривыкли к этому грохоту. Немцы на чердаки позабирались и оттуда в наших из автоматов постреливали. Слышим очередь, ага, значит немец, ну и мы в то место начинаем стрелять. Но воевать стало веселее, когда к нам на помощь пришли военные. Те быстро разобрались, что к чему и начали немца бить. Но их было очень много, а нас мало, поэтому Рогожинский поселок мы оставили. Всеми тульскими войсками командовал помощник Чапаева, фамилию не помню (Начальник ТБУ генерал-майор Попов В.С.). Сильный бой был когда немцы прорвались к винзаводу. А так все было терпимо.
Все улицы центра, Демонстрации и с востока Оборонная и Свердлова были перегорожены баррикадами. Баррикады делались так: ров, затем рядом забивались сваи, около них клали и связывали со сваями бревна, рельсы и засыпали землей изо рва, через 10 метров еще одна баррикада со рвом, через 10 метров следующая, всего три ряда. Баррикады строили все и дети и взрослые, каждый старался помочь. Я, в это время, находился в истребительном отряде Центрального района Тулы и мы патрулировали улицы круглые сутки и практически круглые сутки люди работали на строительстве оборонных сооружений.
Дня через два подвезли пушки и начали сколачивать расчеты, а моя военная специальность артиллерист, ну и меня к ним направили. Пушки 3 дюймовки, 76 мм, стояли на прямой наводке. Прицеливались прямо через ствол, как наводчик увидел танк в стволе, кричит: «Патрон», мы ему снаряд, он заряжает, выстрел. Смотрим, танк закрутился, значит гусеницу разбили. Но иногда и промахивались или рикошет, но ни родин танк через наши позиции в сторону Тулы не прошел.
В артиллерии 80 % времени – это уход за лошадьми, на каждое орудие было по 6 лошадей. Ин надо было вычистить до блеска. Каждый день офицер проверял насколько они вычищены. Брал свой носовой платок и проводил по лошади, да где-нибудь снизу под брюхом. Чтобы ни одной капельки грязи не было. А мы ее прочистим, затем верхом и в озеро, лошадь промоешь. Так что чистота лошадей у нас была на первом месте. Наши орудия стояли недалеко от Орловского шоссе.
Как немца от Тулы отогнали, меня сразу из армии отозвали. Я же шахтер. Шахты надо было восстанавливать. Когда немец наступал мы же их взрывали и затапливали, а теперь нужно было восстанавливать. Стране нужен был уголь, много угля. Все же на угле работало. Так на всю оставшуюся жизнь я и остался шахтером. Последняя моя должность Заместитель Госгортехнадзора СССР.
Рабочий полк идет на запад
Это было в грозные октябрьские дни 41 года, враг подошел вплотную к Туле. В памятный день 29 октября десятки танков с фашистской свастикой собрались недалеко от южной окраины города.
Каждый туляк твердо решил: «Не отдадим врагу гордый город оружейников, город искуснейших мастеров оружия». Оружейники, патронники, металлурги взяли в руки оружие, в едином стремлении поднялись на борьбу с ненавистными захватчиками. Так был создан Тульский рабочий полк. Молодые бойцы рабочего полка бесстрашно ходили во вражеский тыл. Они добывали много ценных сведений о расположении немецких войск, об огневых точках, уничтожали фашистов, военное имущество. Памятные дни! Комсомолец Юрий Карев, боец рабочего полка, получивший в боях под Тулой 7 ранений, рассказывает следующий эпизод:
