Мы догадались, что наши войска отступают. Мы увидели, что по дороге едут несколько машин. Мы спрятались в кустах. В машинах были наши солдаты, они ехали в сторону Тулы, мы не успели выскочить и остановить их. Дальше мы уже не прятались. Одна машина, проезжая мимо нас, остановилась, дала задний ход. Кто-то скомандовал нам: «А ну быстро в машину садитесь». Мы быстро залезли в кузов, там сидели раненые и уставшие солдаты, они потеснились и мы присели. Благодаря этому, мы к вечеру добрались до Тулы, до своего дома. Нам не верилось, что мы в своем городе.
Это было 30-го сентября 1941 года. Вечерело, садилось огромное ярко-оранжевое солнце, прячась за домами. На улице было совсем малолюдно. Мне показалось, что город был каким-то хмурым. Меня встретила мама со слезами на глазах, у нее на руках был мой маленький братик. Дома была и старшая сестра. Они очень обрадовались моему возвращению. Они столько переживали и волновались за меня. Ведь было неизвестно где я, что со мной. Никто им ничего не рассказал. Мне не верилось, что я дома и все мои страхи и переживания, которые нас подружками преследовали всю дорогу, закончились.
Папы дома не было, он так и оставался в штабе МПВО. Брат на трудовом фронте копал под Тулой противотанковые рвы.
Брат рассказывал, что немецкий бомбардировщик, увидев на окраине города большое скопление людей, прицелившись, сбросил бомбу на них. Но фашист промахнулся и бомба взорвалась рядом с Орловским шоссе около Политехнического института. На месте взрыва образовалась очень глубокая и широкая воронка. Видимо мощная была бомба.
Мы видели как бомбили Рогожинский поселок, как горели совсем новенькие, только что построенные жилые дома.
В середине октября фашисты стремительно наступают. Захвачены, Ефремов, Плавск, Чернь. Враг подступал все ближе и ближе к нашему городу. Наступила тревожная вторая половина октября месяца 1941 г. Городской комитет обороны 23 октября решил создать из добровольцев, а также из истребительных отрядов и звеньев МПВО Тульский рабочий полк, в который вступил и мой папа. Он сражался с фашистами под стенами Тулы в Рогожинском поселке и у Красного Перекопа.
Г ородской комитет обороны обратился ко всем жителям оставшимся в городе, а это были старики, женщины и дети, выйти на строительство оборонных рубежей города. Мы туляки – люди особого склада. Мы патриоты своего города. На этот призыв откликнулось все население города. Я тоже побежала в место сбора. Я вместе со взрослыми расставляла по улицам противотанковые ежи. Затем я увидела как люди строили баррикаду на ул. Коммунаров между ул. Л. Толстого и Первомайской. Я присоединилась к ним.
Баррикада пересекала всю улицу от дома до дома, только с одной стороны был оставлен проход для пешеходов, но тут же лежал материал, чтобы быстро можно его заделать. Все что нам подвозили, мы волоком подтаскивали строителям баррикады. Было много мешков с песком и камней, стальные прутья, доски. Бетонная баррикада получилась плотная, высотой до 2,5 метров и шириной до 2 метров. Это была трудная, почти непосильная работа для подростка, но я работала и не жаловалась. Я понимала, что своим трудом я укрепляю оборону нашего города, чтобы завоеватели не ступили на землю и не бесчинствовали на ней. Дальше до Винзавода были только противотанковые ежи. Окопы копали еще у Пионерского парка (Ныне сад ТОЗа), парка Осоавиахима (от ул. Тимирязева, стена кладбища и до стадиона «Пищевик») и за стадионом параллельно ул. Агеева до ул. Коммунаров)
Вечером 23 октября наша семя узнала, что фашисты уже находятся на Косой Горе. Поздно вечером мы уже готовились ложиться спать, но к нам в окно кто-то сильно постучал. Мама вышла во двор, а мы с сестрой выбежали за мамой. К нам в дом вбежал мужчина и дрожащим голосом попросил пить, сказал, что все горло пересохло. Мама вынесла ему большую кружку воды и он начал жадно пить. Было видно, что он сильно напуган. Переведя дух, начал быстро рассказывать. Что он вагоновожатый четвертого маршрута трамвая, один вагон ходил до Косой Горы. До Косой Горы он доехал спокойно, высадил пассажиров и поехал назад. Так как в Тулу пассажиров не было, он в вагоне был один. Но вдруг у Ивановских дач на пути вышли немецкие солдаты с автоматами и приказали остановиться. К нему в вагон запрыгнули несколько человек, один из них на ломанном русском языке стал спрашивать много ли в городе военных. На что он выпалил, что очень много и еще подошло подкрепление, что он конечно преувеличил. Фашисты вагоновожатого не тронули и мгновенно исчезли. Это была немецкая разведка. Но вагоновожатый уже не смог вести вагон в Тулу, он его бросил и бегом побежал в город по обочине, прячась в кустах. Он был сильно напуган. Руки дрожали, голова была не своя, ноги подкашивались. Забежал к нам и рассказал, что ему пришлось пережить. Я не знаю, спала ли моя мама в эту ночь, но на рассвете она меня разбудила и громким шепотом сказала: «Доченька, скорее вставай и беги в штаб ТРП, где ты уже побывала. Расскажи им что нам поведал вагоновожатый 4-го маршрута, что фашисты уже на Косой Горе». В это время мы уже спали почти одетые, замучили Воздушные тревоги, они были и днем и ночью и нам постоянно приходилось прятаться в нашем бомбоубежище. Я быстро убежала и в штаб просто влетела. Там, у самого входа, застала двух мужчин, они уже, торопясь, выходили из помещения. Я им обо всем рассказала, они меня очень внимательно выслушали и посмотрели друг на друга. Они были очень удивлены таким сообщением. Но спокойно, не выдавая своего волнения, погладив меня по голове, сказали мне: «Дочка, какая же ты умница и смелая. Ты сообщила нам очень важную информацию. Огромное тебе спасибо, беги домой». Я спросила: «А где мой папа?». Они мне ответили: «Твой папа там где надо». Я побежала домой, а они следом за мной перебежали через дорогу, видимо побежали на позиции ТРП. Прибежав домой, я все рассказала маме. Уставшая и переволновавшаяся я легла спать.
26 октября Тульский рабочий полк был направлен на передовую. Проходя мимо дома, папа забежал домой и сказал где его он будет занимать оборону, это был Рогожинский поселок и сказал, что их штаб будет на ул. Коммунаров д.84 (корпус № 3 Политехнического института (прим. ЛАН) напротив Арт. училища. А справа от Орловского шоссе, через парк им. Белоусова оборону занимали чекисты
27 октября днем мама наварила горячих щей и попросила меня отнести их папе в Рогожинский поселок, где готовили позиции мой папа и его товарищи. Я с радостью согласилась, дома мне не сиделось, хотелось что-то делать, чем-то заняться. Мама в бидон налила горячих щей, в сумку положила картошку, хлеб и сало. Я с этой ношей пошла по дороге. У трамвайного кольца, «Толстовская застава», ныне площадь у стадиона никаких укреплений и пушек не было. Пройдя Винзавод, свою школу, Артучилище, я свернула налево, где сейчас улица Шевченко и Станиславского. Тогда там улиц еще не было, было поле, пустырь. В глубине поселка, я нашла папин отряд. Они копали траншеи. Папа меня увидел и вылез из траншеи. Папа пригласил всех своих товарищей перекусить и пока они ели, я его лопатой рыла траншею. Потом я ему постоянно носила еду, он просил побольше, чтобы хватили и его товарищам. 28 октября он еду не взял и меня отругал и сказал, чтобы я сюда больше не ходила, здесь очень опасно, немцы совсем близко. Среди бойцов заметно было волнение. Не скрою, я сильно уставала. Дорога была не близкая, да и ноша была для меня не легкая. Маме я сказала, что папа запретил мне туда ходить, так как там очень опасно.
