Войска генерала Болдина, развивая наступление против немецких войск, завершили разгром 296-й пехотной дивизии и утром 17 декабря заняли город Щекино. Нашими войсками захвачены большие трофеи. Только часть тов. Трубникова захватила 6 немецких самолетов, 35 танков, 4 орудия, 35 автомашин, 40 мотоциклов, десятки тысяч снарядов и много другого военного имущества.
Всего части генерала Болдина за один день боев с противником освободили от немцев 14 населенных пунктов.
В результате боев в районе Ясной Поляны наши бойцы захватили 11 немецких танков, бронемашину, 119 автомашин, 9 легковых машин, 16 мотоциклов, 208 велосипедов, 37 орудий, 43 пулемета, 21 миномет, 46 повозок с лошадьми, один самолет, 48 300 снарядов, 55 ящиков мин и 150 000 патронов.
Часть тов. Анисимова, действующая на одном из участков Западного фронта, за 5 дней выбила немцев из 11 населенных пунктов и захватила 4 танка, 2 бронемашины, 3 орудия, 242 автомашины, 45 мотоциклов и другое военное имущество.
«Правда», 18.12.1941 г.
19 декабря 1941 г.
Пресса
«Здравствуй, Ясная Поляна»
Здравствуй, Ясная Поляна! Дорогая земля наша, наш мирный дом, родная нам могила, – плоть и кровь наша. Тяжелой дорогой войны, мы вернулись к тебе.
… Здесь жил он, здесь творил, здесь похоронен. По этой доброй земле ступали его ноги. Весь мир с благодарностью и любовью смотрел сюда. «Из Китая, Индии, Америки – отовсюду к нему протянуты живые трепетные нити, его душа для всех и навсегда». Так сказал о нем Горький. Слова эти были начертаны на стене Яснополянского музея. Их повторял каждый, кто переступал его порог.
Когда он умер, старинный университет Франции – Сорбонна почтил его память, и Анатоль Франс – другой писатель с мировым именем – сказал:
«То, что создала античная Греция согласным творческим порывом городов и веков – Гомера, в России природа сотворила сразу, произведя на свет Толстого, душу и голос громадного народа, поток, из которого будут утолять жажду в течении веков дети, Мужи и пастыри человечества».
Без него трудно представить себе Россию, наш народ. «Матерый человечище» – восторженно назвал его Ленин; и писал, что произведения Толстого – это шаг вперед в художественном развитии людей. Он – слава и гордость нашей национальной русской культуры – стал славой и гордостью всего просвещенного человечества.
И вот в заповедном доме его и усадьбе побыли немцы. Они осквернили его жилище и надругались над его могилой. Дом Льва Николаевича Толстого превратили в хлев для вшивых гитлеровских кобелей. Не удовлетворившись этим, они затем подожгли его. Возле могилы Толстого, в «зоне тишины» – среди глубокого снега, пятнистых берез, ветвистых ли, могучих дубов, они устроили кладбище для своих одичавших псов. Земляная, безымянная могила гениального Толстого, а рядом – строй малый и больших крестов на могилах всех этих гансов и фрицев посмертные стойла малых и больших скотов, мечтавших поработить родину Толстого. Ведь это их припадочный «фюрер» изрек: «Народ, который считает Льва Толстого великим писателем, не может претендовать на самостоятельное существование».
Буквально цепенеешь при виде этой страшной картины опустошения и разбоя. Варвары!
В рабочем кабинете Толстого блевало пьяное немецкое офицерье. В комнате под сводами, где он создал «Войну и мир», буйствовали денщики, они взломали все шкафы, а часть тут же перекололи на дрова. Они разрушили его библиотеку и его спальню. В коридоре устроили парикмахерскую, рядом – пошивочную мастерскую. Там, где останавливались его друзья – лучшие люди России: Горький, Чехов, Короленко, Репин, Стасов – жрало, чесалось и храпело наглое немецкое хамье. Им жестко было лежать на соломе. Они хотели понежиться на диване – на том диване, который дорог всей России: на нем родился Толстой.
– Живые – ценнее мертвых, – надрывался плюгавенький гитлеровский дурачок. Ему было невдомек, что мертв-то он, а не Толстой. Немец разыграл из себя поклонника Толстого: мол, с шести лет увлекался его книгами. Оставалось только поспать на этом диване!
Сердечное спасибо трем русским людям: сторожам Яснополянского музея Дмитрию Семеновичу Фоканову, Борису Сергеевичу Филатову и научной сотруднице Марии Ивановне Щеголевой, которые не допустили этого кощунства. Они отбили у врага диван и спрятали его. Он стал уже трофейным. Ничего, что в драке отхватили ему клок. Проклятому немцу не удалось осквернить это святое для нас место.
Комнату жены Толстого Софии Андреевны – они превратили в офицерский притон, а террасу толстовского дома, увитую диким виноградом, – в уборную. Высшая раса!
Тут «гостили» и русские белогвардейцы: князь Святополк-Мирский и князь Демидов. Первый – отъявленный пропойца – все норовил стащить на память граненый стаканчик, тульский самовар. Второй, походивший на околоточного, был озабочен другими думами: его прочили в коменданты Тулы. Хранитель музея Сергей Иванович Щеголев попросил было Демидова, как русского человек, вмешаться и помочь ему прекратить разбой: ведь чужеземцы издеваются над русской культурой. Фашистский служака раздраженно ответил ему:
– Усадьбу Толстого, как частную собственность, возвратят помещику. Я вообще больше интересуюсь хозяйством, чем музеем. Пошел вон!
Лакеи выслуживались перед своими хозяевами. Одна и та же разбойничья масть.
…Такова повадка чумного зверя. Следы его видны всюду. Когда немцы бежали из Ясной Поляны, они подожгли местную школу, больницу, дом отдыха, деревообделочную фабрику, наконец, дом Толстого. Они подожгли его в трех местах одновременно. Предварительно они испортили пожарные машины и водопровод.
– Прочь! Прочь! На воздух! – кричал взбешенный унтер-офицер. Перед ним стояли русские женщины, их глаза были полны слез. Они умоляли:
– Это невозможно. Вы понимаете – Толстой?!
– Да, да, да, – лаял немец, – На воздух!
Клубы дыма валили уже из дома. Унтер-офицер торопился. Приближались красноармейцы. Немцы бежали.
Советские люди спасли дом Толстого, они отстояли его от огня и черносотенной злобы. Страна не забудет их подвига. Она никогда не забудет чудовищного преступления гитлеровских драконов на родине великого русского художника. Они заплатят и за это гнусное злодейство. Оно вписано им в счет!
Когда мы пришли в Ясную поляну, в толстовской усадьбе, на пригорке, стояла уже наша батарея. Она преследовала врага.
Батальонный комиссар С. Трегуб.
ЦАМО РФ, ф. 50А, оп. 9813 газета «Разгромим врага», д.1, л. 20об.
20 декабря 1941 г.
Красная Армия
Сведения о потерях 156 сп НКВД с 21.10 по 20.12.41.
РГВА ф. 38395 оп.1, д.11, л.156
21 декабря 1941 г.
Красная Армия
