Сбоку бледный немецкий перевод: Tula. Кружек, обозначавший Тулу, обведен с юго-запада жирным красным полукольцом. От этого полукольца толстая красная линия проложена вниз по Тульской дороге. С южного обреза карты тянется от этой линии другая, увенчанная стрелой, разящей расположенный восточнее Сталиногорск. Выше, над Тулой, прочерчена прямая красная дорога на Москву.
Итак, все ясно: лобовой удар по Туле, параллельно обхват с востока и – прямая танковая магистраль на Москву.
Эту карту с четко расчерченными линиями бросил перепуганный насмерть немецкий офицер, удирая из танка, подбитого бойцами Героя Советского Союза майора Кравченко. Бойцы Кравченко смешали аккуратно растасованные карты Гудериана, уничтожив только за три дня 38 танков противника.
Говорят, что Кравченко действовал не по всем правилам военной науки. Командуя от-ветственейшим боевым участком, он оказался оторванным от штабов. У него не было телефонной связи. Немцы пыжились из последних сил, пытаясь создать видимость окружения, засылая в тыл ракетчиков и автоматчиков. Кравченко был на командном пункте. Он располагал крайне ограниченным числом связных. По представлениям немецких разведчиков, у начальника боевого участка не было никаких средств борьбы против массированной атаки танков.
Накануне немецкие самолеты-разведчики на бреющем полете прошли над нашей линией обороны, фотографируя расположение огневых точек.
Кравченко видел это. Зная повадки немцев, он ночью изменил расположение огневых позиций и утром с улыбкой наблюдал, как немецкая артиллерия и десятки самолетов бомбили старые расположения огневых точек. После артиллерийской подготовки 70 фашистских танков из полка «Великая Германия», уверенные в полном уничтожении нашей пехоты, двинулись на Тулу.
– А я, – рассказывает веселый майор, – за это время расставил аккуратно пушечки, пулеметы, минометы – все честь-честью. Каждый, как музыкант, знал, что ему делать.
Первая и ответственная роль выпала на долю маленьких групп истребителей, созданных в подразделениях и обложивших шоссе. Они были вооружены противотанковыми ружьями, гранатами, бутылками с горючей смесью.
Вот грозная по виду железная армада двинулась на наши позиции. Но не было предателей среди наших бойцов, не дрогнули испытанные в боях части. Огонь бронебойных пуль обрушился на танки врага.
Пулеметные очереди ударили по автоматчикам, двигающимся за танками, отрезая их все дальше и дальше от машин, лишая танки основной своей силы – пехоты. Вот загорелся один танк, беспомощно закрутился на подбитых гусеницах другой. Опрометью бросился из танка в сторону от поля боя офицерик, теряя карту победного шествия на Москву.
Смешались и заметались по полю вражеские машины, ища слабых участков обороны. Зенитчики, действовавшие с частью т. Зубкова, прямой наводкой расстреливали охваченные паникой танки. До 2 часов дня продолжался неравный бой. И враг не выдержал – бежал, оставляя на поле боя труппы автоматчиков и разбитые танки.
Еще несколько раз ходили немецкие танки в атаку, и каждый раз в страхе отступали перед непреклонностью наших бойцов. 19 танков потеряли немцы в первый свой штурм.
Кравченко в часы битвы управлял боем с четвертого этажа окраинного дома. Все поле сражения было открыто перед ним, связные бегом носились от подразделения к подразделению, передавая приказания командира.
Три дня подряд, по нескольку раз в сутки, предпринимали немцы массированные танковые атаки. И все они были отбиты.
В один из дней, в 9 час. 30 мин. вечера, когда уже возможности нападения танков, казалось, были исчерпаны, к отдыхающему майору Кравченко подошел неизменный его адъютант, молодцеваты т. Степа и спросил:
– Товарищ майор, не знаете ли вы, что это за танки вышли к нашему дому?
Майор поглядел в окно. С зажженными фарами, широким фронтом шли прямо на командный пункт немецкие танки. Несколько тяжелых танков были уже в метрах в трехстах от дома, преодолевая ближайший противотанковый ров. В открытых люках стояли во весь рост пьяные фашистские вояки, рискнувшие в эту ночь предпринять «психическую атаку.
Кравченко отдал короткую команду и сам бросился к ближайшему орудию. Одновременно у другой пушки встал майор Самойленко и ударил в лоб по «психам». Через три минуты заговорило орудие лейтенанта Исая. Через следующие две минут открыл огонь капитан Вербицкий. Уверенно застучали противотанковые ружья, полетели гранаты и бутылки. «Психическая атака была стремительно отбита.
Со 2 ноября немцы не предпринимали больше массированных танковых атак. Они перешли к своему излюбленному методу обмана, маневрируя мелкими подразделениями мотопехоты и танков, пытаясь создать видимость обхода и окружения наших частей. Потеряв надежду взять Тулу в лоб, враг рвется сейчас, не щадя сил, на северо-запад в обход, на московскую дорогу. Ожесточенные бои не угасают.
* * *
– С что вам не страшно, товарищ майор? – улыбаясь, спрашивает его старый начальник штаба, лейтенант Бенцель. – И самолеты, и минометы тоже не признаете?
– Да и самолеты, конечно, не страшны, – спокойно говорит Кравченко. – Главное – не бегай от них. Да и от минометов никак бежать нельзя – только укройся, тогда они никакого вреда не принесут.
А таки, да еще и без пехоты, – продолжает он прерванную мысль, – можно быть как угодно. Самый серьезный враг – паника, страх, а не танки. Если человек спокоен и рука у него не дрожит, танк никогда не пройдет. Спокойненько подпусти его, ударь из противотанкового ружья – в ружья у нас хорошие – и добивай гранатой. Вот и все дело. Пленные рассказывают, что на днях приезжал на наш участок фронта генерал Гудериан. Очень был недоволен работой своих танков, какие-то новые приказания давал. Поживем – увидим.
На рябоватом, со следами былой оспы, лице Кравченко добродушно-лукавая улыбка. В серых глазах его столько настоящего спокойствия солдата, столько побеждающей уверенности в своих, в наших силах, что видишь: этот бывший батрак, а потом питомец Академии им. Фрунзе – достойный противник «ученого» Гудериана. Нет, он ни на пять не отступит перед Гудерианом, не дрогнет перед его танками. Не побоится смерти. Он видит, он всем своим существом ощущает грядущую победу. И он точно знает, как добывается победа.
16 ноября 1941 г.
На дальних подступах к Москве. М.:ОГИЗ, 1942, лл. 36–39.
НА БОЕВОМ РУБЕЖЕ
Из воспоминаний командира 2-роты Тульского Рабочего полка М. Ф. Мартынова 29 октября противник занял Косую Гору. Мы с минуты на минуту ожидали встречи с гитлеровцами. С вечера разместились по окопам. Ночь была темная, шел осенний дождь, но этого никто не чувствовал. У всех была одна мысль: не допустить фашистских гадов в родную Тулу. К нам в помещение зашли обогреться бойцы Красной Армии, принявшие уже не одно сражение с противником. Интересуемся, как действуют немцы, какие у них слабые стороны.
Ночь прошла напряженно. С рассветом на нашем направлении появились вражеские танки. Они шли оттуда, откуда мы их не ожидали. Мы насчитали три с лишним десятка машин. Я сидел вместе с пулеметчиком Алферовым. С нами был еще Злотовер, Зубанков, Езиков, Гаврилин. Началась перестрелка, продолжавшаяся больше часа. Ребята чувствовали себя смело. Несколько немцев нашли себе могилу от метких выстрелов. Враг вел непрерывный огонь из пулеметов и минометов. В неотделанном кирпичном доме, где мы находились, сидеть было невозможно: кирпичи летели со всех сторон, сыпались сверху.
