– Найоб их, кстати, навещает обеих и платит шикарные алименты. Женщины очень довольны.
– Тут пол Москвы этим Найобом довольны, – усмехнулся Мат-Мат.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. У меня работа такая – всё знать.
– Значит, всё-таки чёрненький, – нахмурилась Катерина.
– Фига с два! – заорал Мат-Мат. – Беленький! Весь в меня!
– Врачи говорят, что абсолютно не понимают, как я могла забеременеть.
– Ха! Врачи. Да что они понимают в этом?!
– Кит! Ну Кит!
– Ну что?
– Ну зачем ты опять купил ей мороженое?! Это четвёртое мороженое, которое она ест за сегодня, а ведь нет ещё и двух часов дня!
– Пусть ест! Она никогда раньше не ела мороженого!
– Пусть есть! – кивнула маленькая кудрявая темнокожая девочка лет четырёх.
– Диатез! Диабет! Диа…
– …рея, – подсказал Сытов Лике, которая хлопала себя по бокам руками как глупая курица крыльями. Никогда раньше Сытов не видел, чтобы Лика так хлопала себя по бокам руками.
Они шли по узкой полоске пляжа, утопая по щиколотку в белом песке. Справа мирно плескалось Красное море, слева возвышались огромные пальмы – самые настоящие пальмы, которые в Египте на каждом углу, которые вечно зелёные, гордые, неприступные, и нереально большие. Было где-то плюс пятнадцать – нормальная температура для африканской зимы. На Сытове были шляпа и шорты, на Лике – шляпа и шорты, и на девочке – шортики и широкополая розовая панамка.
– Кит, хватит шляться по побережью, пойдём в отель, скоро обед.
– Пусть ребёнок подышит свежим воздухом. Пусть полюбуется на свою историческую родину.
– Пусть, – повторил ребёнок и уронил мороженое в песок.
– Что она видела в этой сырой, холодной Москве в этом своём вонючем детдоме?! – Сытов остановился и заглянул Лике в глаза, приподняв за края поля её шляпы.
– Что? – повторил ребёнок его вопрос, поднял из песка мороженое и начал снова его лизать.
– Кит, а с чего ты взял, что её родина здесь? Этого никто не знает – где её родина! – Лика забрала у девочки мороженое и, размахнувшись, бросила его в море. – Катенька, – сказала она, – будешь есть много сладкого, станешь толстой как папа. Пойдём в отель, мама тебе фрукты купила.
– Пойдём, – пожала плечами девочка, отцепила ручонку от Сытова и сунула её в Ликину руку.
Они пошли впереди, Сытов поплёлся сзади.
– Лика!
– Что?
– Что за кукла торчит из её рюкзачка? Я такую не покупал.
– Я сегодня утром купила ей на базаре.
– Это пятая кукла за день, а ведь нет ещё и двух часов дня!
– И что?! У ребёнка никогда не было кукол!
– Никогдя не было! – повторила девочка.
– Ребёнок не должен играть в одни только куклы! Он будет односторонне развит!
– Не будет! – крикнула Лика.
– Не будеть! – повторила девочка.
– Катенька, – Сытов перехватил ладошку девочки в свою руку и пошёл с ней вперёд, – пойдём в отель, папа тебе конструктор купил. Будешь возиться с одними куклами, станешь такой же тряпичницей как твоя мама!
Отель был пятизвёздочный, самый шикарный на побережье – «Шератон Мирамар». Сытов не поскупился, покупая этот тур в Египет. Он хотел, чтобы эта поездка запомнилась на всю жизнь. Как только закончилась вся кутерьма с удочерением, как только все бумаги были подписаны, документы оформлены, и они с Ликой, взявшись за руки и затаив дыхание, пришли в детский дом и навсегда забрали темнокожую, кудрявую Катьку, он помчался в турагентство и купил этот тур.
– Девочка должна освоиться, привыкнуть к вам, нельзя её сразу тащить в путешествие! – сказала воспитательница детского дома, узнав о планах Сытовых.
– Вот и освоится, – сказал Сытов, хватая маленькую Катьку на руки.
– Вот и привыкнет, – добавила Лика, надевая на Катьку невиданной красоты меховую шапку.
– Воть и привыкнеть, – повторила Катька. Она всегда за ними всё повторяла, выражая полное с ними во всём согласие.
Через неделю они были уже в Египте.
– Хорошие девочки к обеду переодеваются, – сказала Лика в номере и вытряхнула из шкафа на кровать с десяток разноцветных маленьких платьиц.
– Кит, хорошие девочки переодеваются? – уточнила Катька у Сытова.
– В общем-то да, – кивнул Сытов, и тоже зашёл в гардеробную, чтобы переодеться.
– В общем-то да, – повторила Катька и стянула с себя шортики.
– И вообще, какой я тебе Кит? – крикнул Сытов из своего отделения. – Не Кит, а папа. Па-па! Повтори.
– Неть, Кит! – первый раз не захотела повторить Катька.
– Ну хоть папа Кит, лодно?
– Если папа, значит – Карло. Неть! Или папа Карло или Кит!
Лика громко захохотала. За ней так же громко захохотала Катька.
Сытов вышел из гардеробной. Катька была в розовом платье с оборками, бантиками, рюшками, бусинками… У Сытова в глазах зарябило от Катькиного платья. На Лике был брючный костюм цвета топлёного молока, она была причёсана, накрашена, будто не тащилась за ним десять минут назад по пляжу раскрасневшаяся и запыхавшаяся. В ушах у неё…
– Лика! Что у тебя в ушах?!
– А что, плохо? Тебе не нравится? Вызывающе?
– Лика, эти серёжки… Они как кольцо у Катьки! Золотые ящерицы с бриллиантами в зубах… Ты что… откуда?
– Кит, я забыла тебе рассказать. Перед отъездом мне позвонила Катерина Ивановна и позвала меня в одно из своих кафе. Мы посидели, поболтали немножко. Выпили кофе, закусили пирожными. Да, а что в этом такого? Я сказала ей, что мы хотим усыновить девочку.
– Удочерить. Ну зачем ты ей это сказала?! Это очень личное, это наше.
– Нет, Кит, я не сказала какую девочку! Просто девочку, потому что я… ну, мне поздновато рожать. Тогда Катерина Ивановна вытащила из ушей эти серёжки и сказала, пусть у вас будут фамильные драгоценности. От матери к дочери, ну и так далее… Что, плохо? Это очень дорогие, старинные серёжки.
– Старинные, – повторила Катька.
Сытов тяжело вздохнул.
– Слушай, а этот галстук к этой рубашке не очень яркий? – спросил он.
– Пойдём, папа Карло, – засмеялась Лика и потянула его из номера. – Есть хочется, сил нет.
– Лика, а кто сказал, что тебе поздновато рожать? – закрывая дверь, спросил Сытов.
– Кто? – задрала голову Катька.
– Ой, да идите вы! – захихикала Лика.
Сытов заказал себе суп из морепродуктов. Он терпеть не мог морепродукты, но Лика их очень хвалила, и он заказал. Только бы в этом супе не плавало варёное яйцо. Яйцо там не плавало, но морские гады показались ему не менее омерзительными. Поэтому Сытов очень обрадовался, когда у него зазвонил мобильный телефон. Обрадовался и удивился. Все знали, что он пропадает в Египте, что у него отпуск, что у него ребёнок – кому он понадобился? Он отодвинул тарелку с супом, сказал «извини» Лике и вышел из-за стола. В глубине зала стояли низкие диванчики, и Сытов направился туда.
