– Да? – спросил он телефонную трубку.
– Сытов! – заорала трубка голосом Марта. – Сытов! Отпад!
– Март, ты, что ли? Что у тебя стряслось?
– О-о, Сытов! Помнишь, я рассказывал тебе про архивную девушку?
– Ты всё же назначил ей свидание?
– Да, представляешь, столько месяцев сомневался, наконец, купил тортик и пригласил попить чай на свою коммунальную кухню!
– И она пришла?
– Нет, Сытов!!! Она сказала незачем причинять неудобства соседям и позвала меня с тортиком к себе! У неё трёшка, Сытов! Трёш-ка!!! И она си-ро-та! У неё папа умер, мама умер, бабушка умер, и дедушка давным-давно умер!
– Ты сам смотри не умри!
– Нет, Сытов, я теперь очень долго не захочу умирать! Ты просто не представляешь, что это за женщина! Что это за-а-а!
– Разве ты, Март, не знал, что самые страстные любовницы и хорошие жёны – это серые мыши в очках?
– Нет, Сытов, в том-то и дело, что не знал! Трёшка! Сирота! Женюсь! Кстати, когда ты вернёшься? Моя Наташка говорит, что новости без тебя невозможно смотреть. Она говорит, что ты лучший ведущий! Она говорит, что все бабы в архиве от тебя без ума! Когда ты вернёшься?
– Ещё две недели мои.
Сытов нажал на отбой и пошёл за столик.
– Она заснула, – пожаловалась Лика и показала на Катьку. – Ела, ела, вдруг ткнулась носом в тарелку и заснула. Кит, мне кажется, что мы замордовали ребёнка своим Египтом.
Сытов осторожно взял Катьку на руки и на цыпочках пошёл в номер.
Лика семенила за ним, стараясь не стучать каблуками.
Он уложил Катьку в кроватку прямо в платье и тихонько, под нос, запел то, что пел ей каждый раз перед сном:
– В стране апельсиновых грёз,
Живёт шоколадная беби.
Она затоскует до слёз,
Услышав про белых медведей…
– Кит, что ты бормочешь над ней всё время, когда она спит?
– Нет греха, который нельзя искупить, – ответил Сытов и поцеловал Лику в нос.
