«— Ах! — говорил Бендер. — Высокий класс! Если б я был женщиной, то делал бы такому мужественному красавцу, как вы, восемь процентов скидки…»
Но голос… Так и не преодолена корректная приглушенность, наработанная в прежней конспиративной профессии. Ну, такая сурдиночка с легким фильтром — мимикрия невинности. (Тьфу ты, оговорился: имитация невинности.) Бывают сползания интонации и обтекаемая тональность. А то вдруг примешься акцентированно грузить опорные слова, чуя, что сами по себе они вяловаты, ибо основательно апробированы, и в них для бодрости надо ткнуть пальцем.
Но в кулуарах, надо полагать, компенсируешь: сколько раз по телеку скажешь «Я прошу вас сделать…», столько же потом в закулисье гаркнешь «Паачему не сделали? Аттвечать!». Издержки, издержки… проклятая печать аккуратиста…
«…В его речи был какой-то неуловимый дефект, превращавший слова в труху.» Нет-нет, это не про тебя, не для твоих слов. Разве что про иные излагаемые мысли. Потому что штампов много и речь вместе с ее смыслом — все равно что общепитовский тефтель. А его и вилкой не поддеть — разваливается. Помнишь ведь столовки наши? Я еще предлагал им дельную мысль: не выбрасывайте рыбные скелетики — это арматура для ваших котлет.
Крепко проштампованные речи, как ни ухищряйся, скользят мимо внимания. Значит, и тебе не помешал бы какой-нибудь сквозной профилированный стержень на все твое наговариваемое. Это не дефиски, а цельный шампур для примера. Речевики твои в тактике, может, и мастаки, но стратегией не владеют.
Впрочем, все вышесказанное на мой субъективный слух, учти. Остальное объективно, уж как хочешь. А вот сурдиночку из голоса я бы вынул, чтобы услышать более органичное «Аттвечать!». Я даже колебался: может, убрать этот пассаж? В целом, вроде, обычный голос, но вот если бы не эта нет-нет да и обкаточка с сурдиночкой, с недоистребленной вкрадчинкой и с внутренним потиранием ручек…
Ну, в общем, смотри сам. Но все остальное объективно, уж не обессудь за все остальное. Про все остальное в тряпочку уже не могу молчать — тряпочка от ухмылочек влажна. У меня же высокое звание — ухмылорд. Ты не понял еще?..
* * *
Праздник 23-е февраля, Калининград. И опять читаешь, ненадолго выныривая из текста, как пловец брассом: хап — фурр, хап — фурр, воздух — вода, воздух — вода… Брежнев такой технике заплыва позавидовал бы. Он как мырнет — так мырнет. А я в разочаровании: эх, записной патриот, в такой-то день не можешь сверстать в голове горстку искренних слов. Эх — фурр… эх — фурр… И отплываю от телевизора, и отплываю… И на сегодня все.
Слежу за тобой (дело нудное, но привычка), слежу и удивляюсь: уже простые вещи своими словами не выражаешь. На открытии большого информационного портала в Оренбурге тебе всего-то надо было сказать, что это первый подобный центр, что населению теперь будет удобно оформлять все документы по недвижимости в «одном окне», и еще буквально парочку сопутствующих разъяснений. Но и про это ты читал с листа. Вместо того, чтобы минут за 15 до того войти в курс дела и на свежую, своими словами, донести до телезрителя.
Да ты халтурщик, Путин! Леонид Брежнев при всей тогдашней регламентированности официоза первые лет пять, насколько помню, мог подолгу обходиться без шпаргалки. А ты напрямую шпарить из головы уже сейчас не решаешься. Как не по делу нафунял на оппозиционеров, так комплекс зря выболтанного тебя, небось, и охватил. И теперь — того, нервишки…
Перед тем выступлением насладился, небось, бокалом киндзмараули, пусть и чуждого тебе своим звучанием, но букет сильнее. Оно-то тебя и подвело — наизмышлял так, что потом и ТВ-каналы открещивались: «Записи ответов нацлидера, мол, не сохранились, предъявить по иску обиженных ураганящих ничего не можем». Уж так ты тогда наизмышлял, Путин, уж так наизмышлял… Мое измышление про киндзмараули против твоего — робкое тявканье сам знаешь какого щенка…
Веселящий креатив
Но давай вспомним и твой креатив — даром, что ли, для тебя старались, речи писали… Вот ты объявил, что поменяешь ни больше ни меньше как «философию управления». (Главное при этом в контексте — чтобы тебя самого не меняли.) Не меняют даже коней на переправе, а ты вдруг философию — то есть начало начал, само изыскание мозга! Доуправлялся… Даже я, доморощенный философ в банной простыне, не отказал себе в удовольствии похихикать…
И опять у нас махинации с соляркой и с бензином. Вновь человеческий фактор. Ты уже столько лет у руля добывающей страны, но стимульных рычагов к этой сфере так и не подобрал, если не считать Игоря Сечина, который, ни на кого не глядя, неозвученно объяснял тебе мотивы очередного предательства. Вспоминается фраза из Андрея Платонова, когда командир произносит напутственную речь отряду красноармейцев, идущих на рискованную операцию: «Он говорил негромко, будто имел перед собой одного человека». Этим одним человеком для Сечина являешься ты, Путин. И не припомню, когда он вообще глядел в камеру. Роль черного от нефти кардинала ему, как видно, по душе. Но он знает, что ты у него один, с тобою кончится и он, Сечин. По всему, осознает это пронзительнее, чем другие из твоего плотного окружения, поэтому и говорит перед камерами так, будто имеет перед собою одного человека.
Что он тебе на самом деле говорит? «Подавайте сюда вашего подпольного Рокфеллера. Сейчас я его буду раздевать»? Но как так вообще можно работать, а, Путин? Ведь смешно — нефтедобывающая страна раз за разом имеет проблемы с поставкой бензина на внутренний рынок!
А вот твоя фразка: «За монополизм приходится платить гражданам страны». И перечислил сферы: все те же обрыдлые нефтепродукты, все та же неуловимая электроэнергия… еще что-то, еще что-то, и пр., и др., и т. д.
Уж как другой Игорь — Артемьев, точно заправский расфасовщик экономстимулов, расхваливал ребят своей службы! Уж как расхваливал — он и сам не даст мне соврать. Но ребятки его, видно, не с того краю берутся, если каждый раз у них все, от бензина до лекарств, разваливается, а корпоративные сговоры лишь крепчают. Или не там берутся, или им не дают как следует взяться — кто их (вас) разберет? Он расхваливает — а я уже хондролона не могу осилить: ампулка стоит 90 рэ. А была 60. Не осиливая хондролона, хандрю суставами, портится характер, злеет текст… Но вообще-то я не злой, ты учти, Путин; если разложить это слово, то я — разозленный, а ты — разозлевающий, договорились?
«— Что вы на меня смотрите такими злыми глазами, как солдат на вошь. Вы на себя посмотрите!»
Вообще-то говоря, у нас с тобой отношения, как у чистой воды любовников, которые встречаются строго через день на полчаса, чтобы соприкоснуться общими местами. (Общие места — они у всех: и у политиков, и у писателей, и у Боженьки, который спроектировал всех нас.) После чего разбегаются, ибо во всем остальном люди разные, начиняя с того, что он — мэн, а она — вумэн. А наши с тобою общие места — цитатки, которые я выудил из твоих речей. Но за контекстный базар в ответе не я, а ты. На эти фразочки мы смотрим по-разному: ты их роняешь, а я подбираю в рубрику для будущего лидера «Чего не стоит брякать». Хотя сам ты, непродуманно обронивши, будешь теперь говорить, что только так и стоило формулировать. Обычная комедия человеческого общения: брякнет — и становится заложником, и держится за свое до последних сил, в глубине души и не рад уже, что брякнул.
