Функциональное фуньканье значимых деятелей
А помнишь, как на пороге нового десятилетия ты успокоил свой трудящийся народ: «Это положение пересмотру не подлежит»? А речь о 40-часовой рабочей неделе, которую олигарх Прохоров намерился было увеличить до 60. И если бы слишком настаивал, получил бы в народе прозвище Полтора Михаила. Но с какого пережору предлагал — вот вопрос: «Ну че, Миша, — будучи тет-а-тет, сказал ты ему по диагонали, — брякни как-нибудь, что хотел бы насесть на рабсилу в полуторном размере. С тебя не убудет…». «…А мне пиару, когда запрещу, прибудет», — подумал ты про себя, хотя это уже и так понятно.
Смешной ты все же, Путин. Зачем вообще надо было всерьез об этом толковать? Мало ли кто что брякнет! Я вот возьму да брякну: «Всем олигархам мошонки ополовинить! А несогласные пусть половину мошны в казну передают». Кстати, и их заповедь гласит: не кладите все яйца в одну мошну. И что, будешь на полном серьезе обсуждать? А обсудивши, постановишь: «Число яиц пересмотру не подлежит»? Ведь сам напрашиваешься. Зачем придавать значение частной болтовне Прохорова?
Ведь уже и стиль такой сложился: кто-нибудь один запускает вонь (пардон, фунь запускает) — Прохоров, потом Дворкович с ликвидацией стипендий; потом минобр нафунял с вольным роспуском предметов; еще в мае 2010-го тот же Прохоров, крупный спец по запуску, хотел продлить пенсионный возраст и укоротить процедуру увольнения работника… И до них было, и еще ждем-с, — трямс-брямс, резонансом сотрясам-с… Тут еще Сергей Мироныч подпустил подозрительного зорину в лагерь нашего славного чиновничества: а давайте, говорит, им никакой презумпции невиновности — все они, то есть, изначально перепробованы. Но на свой «презумпц» сразу же получил зеркальный «умпц!» по носу: популист!
Или вот еще: Жириновский запустил индивидуальную фунь по изменению стяга РФ. Смотрел-смотрел много лет, ждал, видно, пока молодые пообвыкнут, копил-копил — и выпустил. И все бы ничего, никто бы не унюхал, если бы СМИ — а Жирик их слабость и утеха — не придали эпизоду выпуска вкусовщины, разнеся по новостям, государственного звучания и аромата.
Ну, Вольфыч тоже спец по выпуску, не слабее Прохорова. Двадцать лет оценивал-оценивал материальную пропасть между слоями граждан, оценивал-оценивал и вдруг каак бунькнет: разрыв между бедными и богатыми — это хорошоо! Способствует прогрессу!
А уже через неделю ВВЖ опять скандально выразился: уподобил состояние российского общества гермафродитизму — мол, ни то, ни се, ни демократии, ни диктатуры, и прочее такое всякоразное «бунь-бунь-бунь…фуньк!». Он ведь мировой рекордсмен по наговоренным речам, сам же сим обстоятельством и хвастался в «АиФ». Напахтал во рту вавилоны слов… Вот только их КПД не вычислял — тут тоже, скорее всего, рекордсмен, но по нижней планке. Впрочем, лет через 10 скажет, что его «гермафродита» не так поняли. Да и вообще, мол, такого не говорил! Уже отрицает и сапоги в Индийском океане, и свое обещание каждой бабе по мужику, и утверждает, что слово «баба» публично не произносил, и публично не валтузил таковую, и за волосы не таскал в думском зале…
О-о, у тебя, Путин, достойный, а главное, абсолютно безвредный соперник. Но в политической теории он все же посильнее тебя будет, ты еще только средненький кандидат демагогических наук, а он уже оригинальный доктор…
Пользуясь своей приближенностью к микрофону, выпускают, кто во что горазд. А потом приходят добрый дядя Путин и рассеивает рыбное и прочее буньканье и фуняние. В целом демократические учения: маршброски с фальстартом и судейским окриком. А программы преобразований, между тем, расписаны и до 2020-го, и до 2030-го; но в них, как видно, ничего толком не закреплено, так что остается искушение еще и еще раз тронуть быдло за вымя: чи вякнет или нет?..
Прохоров, сытый конь, бьет копытом по мостовой. И ведь не опасается высечь давно забытую газету «Искра» и град булыжников для пролетариата. Видно, не знает, что в литературе есть специальная унтерофицерова вдова, которая сама себя высекла. А не опасается потому, что такого Путин не допустит, — он (то есть ты) скажет вовремя: «Это положение пересмотру не подлежит». А я зарегистрирую. И все трое при деле: брякнул — запретил — зарегистрировал.
Вопрос в лоб: почему мнение одного гражданина тиражируешь на всю страну, а мнение другого — ополовинить мошну — нет? При том, что мнение Прохорова дико по своей сути: сразу — хряп! — и в 1,5 раза, единственное такое в истории мировых мирных времен. А мнение ополовинить мошонку или, на выбор, мошну — это мнение масс. Нет-нет, не экспроприацией, а путем бескровного соглашения: рекомендацией государства от имени народа, от которой они не смогут отказаться.
…Впрочем, силенок ораторского убеждения чи хватит ли? Это ж тебе не с листка зачитывать, тут надо самому речь конструировать, имея в груди соответствующую убежденность. И, кстати, почему бы тебе не выявить мнение граждан? Процентов 80 согласия получил бы, если не все 90. А если считаешь мое предложение диким, давай тогда и граждан спросим: предложение жеребящегося при полной мошне и мошонке олигарха нормально ли? Адам Смит, небось, в гробу перегромыхнулся: «Как, в условиях безработицы удлинять принудительную рабочую неделю? Да они своей русской белены объелись!».
Деловито рассматривая предложение Прохорова, ты следуешь теории юмора О’Генри, по которой для смеха иногда достаточно спутать последовательность действий. Вот парикмахер берет в одну руку пластырь, а в другую бритву, быстренько делает клиенту порез щеки и тут же его залепляет. А вы, стало быть, договорились, и он перед началом спросил: «Ну, как, Владимир Владимирович, начинаем?». А ты, изготовившись, подтверждаешь: «Произноси». «Шестидесятичасовая рабочая неделя!» — возвещает на всю страну Прохоров. А ты, как парикмахер, — оп! — тут же и залепил отказом. И бактерициды с пластыря сразу побежали лечить, побежали, побежаали… И ничего вроде не убавилось, не прибавилось, а пролетариату все ж таки приятно. И счетчик, показывающий в твою пользу очки, затарахтел, затарахтеел, затарахтееел…
* * *
Пару слов о Прохорове, раз уж он крупно выставился. Тоже смешит, ей-богу. И в «Прожпертоне» смешил, в популярной передаче, которую стараюсь не пропускать и в которую олигарх попал благодаря мошне. …Да уж, пусть сказки рассказывает; балагуров его уровня — миллионы, «Прожпертон» всех не пропустит. Прожпертоновцам, в частности, обычно блистающему Урганту в тот вечер маленько юмор изменил: с уважительной ужимкой Ваня стал пошучивать на тему потенциальных возможностей мошны. Это вместо того, чтобы сарказмом прожпертовать сохатого господина к гербарию гостей, — коли уж явился по разнарядке как наиболее остроумный из олигархов. Тогда-то я, кстати, и обратил внимание на то, что у передачи название длинновато; зачем им полуторный «Прожекторперисхилтон», когда и одного «Прожпертона» хватит?
И битьем копыта о палубу арендованной «Авроры» Прохоров смешил. Прозрачное реваншоидное действо — как знак, даваемый давно почившей на чужбине буржуазии: это племя ваше правнукастое, мы вернулись!
Эх, упустил ты, Прохоров! Да я и сам только что сообразил. Надо же было заказать во Франции гигантскую, величиной с пушку, бутыль шампанского и прямо с палубы шандарахнуть пробкой: «Долгий и сильный пушечной полноты удар вызвал колебания ледяной поверхности». Чтобы вздрогнула очередь посетителей Эрмитажа, а серпы и молоты на советской архитектуре символическими трещинами пошли бы, ты бы их накануне заказал художникам-верхолазам с кисточками. Вот это был бы шорох с порохом! Все сразу сообразили бы: сам Прохоров! Помнишь возвращение Бендера от сигуранцы проклятой: «Лед тронулся! — в ужасе закричал великий комбинатор. — Лед тронулся, господа присяжные заседатели!»? «Лед тронулся! — в восторге закричал великий миллиардер. — Вспять истории, господатаарищи коммуняки!»
