«…Великий комбинатор допустил неприличную суетливость, о чем всегда вспоминал впоследствии со стыдом. Он настаивал, сердился… и вообще, как говорят китайцы, потерял лицо.»
Поздно хлопать себя ушами по щекам: это не тебе подарили, а ты сам подарил оппозиции очки. И совсем отойди, у меня к Немцову вопросы…
То, что вы, Борис Ефимович, ходили у Ельцина в любимчиках, лично для меня минус. Ну, хорошо, прошло время; тут еще сказали, что вы тогда, на должности, были борец с коррупцией. Пусть, это в плюс. Но где ваше громкое заявление от 1999-го о том, что Ельцин выжил из ума, потому что назначает президентом темную кагэбистскую мышь? И что вообще — самовольно назначает и, не согласуясь с предварительным мнением народа (а начинал Путин с 3 — с трех! — процентов), собирается тащить его изо всех сил на свое место. Сейчас вы смелый, и, в принципе, вам в этом не откажешь; но почему тогда были робки?
И Кириенко, и Степашин (никого не забыл?) и то выглядели предпочтительнее Путина. А этот выскочил к изнывающему по законности и порядку народонаселению как крепкий многообещающий орешек. И оно сразу рукоплескнуло его «опрокидонту» терроризма.
Ты что, не видел, Борис, что это не естественнорожденный политик? Он вышел не собственной головой, его выдавливали ногами вперед из темного кагэбистского чрева адмресурсной доской, положив на нее мошны олигархов и навалившись всей кремлевской ватагой. …А вы там, в правительстве, зачумленно ушами хлопали, вместо того, чтобы сделать совместное заявление с выставлением оценки и с нострадамусовым прогнозом для просвещения народа-многострадамуса. Теперь «Итогами» размахиваете.
Интересно, что даже сам он в должной мере не оценивал своего потенциала. Вот уже сейчас, отвечая на вопросы верных своих ТВ-канальцев, сказал: в 1999-м, когда мне предложили, я, дескать, сомневался. То есть мутил его внутренний отказ. Вон как… А они, мол, практически силком втащили меня. А я, мол, ей-богу, сопротивлялся. Ах, вон оно что! Ты понял, Борис? Он сопротивлялся! А потом сказал: ну, раз втащили — теперь уж не обессудьте, теперь не стащите… Правда, одну смысловую буковку таки выронил: его не втаскивали, а вытаскивали. А втаскивали уже потом, когда вытащили.
…Так, ныряем в прошлое. Если бы у меня спросили в октябре 1993-го, годен ли Ельцин верховодить, решительно рубанул бы: нет! Я это и сказал в своей газетке «Кустарь» тогда же, в ноябре; а перепечатка статьи «Зачем мне такая власть?» в «Советской России» была в феврале 1994-го.
Редактор «Дружбы народов» Александр Эбаноидзе соврать не даст, — он говорил мне по телефону уже в 2009-м: «Серега, как ты Ельцина раскусил? Я тогда к твоим предупреждениям скептически отнесся. Мы-то все были за него!». Ну, во-первых, не все, а так называемые «демократы», из которых можно более или менее понять Окуджаву, непосредственно пострадавшего от сталинщины («отец народов» устроил ему безотцовщину) и готового, по поэтической наивности, рукоплескать всякому, кто «добьет гадину» КПСС. …Ну и что, и меня при коммуняках отвезли как миленького в политпсихушку, мозги вправляли 33 дня, и что теперь, кричать «уря!» всякому антикоммунисту, даже не взглянувши на него?
Да увидевши такого, как Путин, теперь я и Андропову, устроителю психушек, рукоплескну! Андропов все же интеллигентный человек, стихи скромно в стол пописывал, тут-то хоть не высовывался, как наш двоечник с песнями и с пумканьем по клавишам. Да лучше разок отсидеть 33 дня, чем столько лет наблюдать в ящике казенную физиономию политбюровского курсиста!
Вот тебе смешное, Боря, улыбнись. Узнав, что Евгений Евтушенко с гребня перестроечной волны крикнул, как некий антипопугай Высоцкого из ветвей, что он против колхозов (попугай Высоцкого крикнул бы: «Колхоз большой, и в нем сытней!»), Иосиф Бродский, лежавший в это время на лечении, по свидетельству Сергея Довлатова «бледный, чуть живой», еле слышно ответил: «Если он против, я — за».
Вот и я сказал бы в 1999-м: «Что — Путина? Вот этого? Нет уж, тогда Андропова!».
* * *
Но не будем слишком расслабляться; мы тебя, Борис Ефимович, всерьез разбираем. Так вот, Эбаноидзе — неплохой прозаик, писал на русском о грузинской жизни; в людях, надо полагать, разбирается. Что же сам не поставил диагноз Ельцину, чего там раскусывать? Смотри на его лицо, внемли составу речи, наблюдай телодвижения (если, конечно, голова твоя не по уши в корыте) — и читай.
Вспомни, как напыщенно и в то же время лукаво он провозглашал: «Первым заместителем Черномырдына будет… будет… Гайдар!!». И столько было самодовольства, сияния и гордости за свою исключительную прерогативу назначать, что так и хотелось сказать: «Ути, господи! Да тебе высшая власть слаще Наины».
А с какой жестью в голосе в октябре 93-го говорил о «заточенных штырях» Верховного Совета, с какой трагической, поистине театральной расстановкой произнес: «Сегодня. Нас. Стало. Меньше!» — исключительно об 11 убитых его сторонниках против 150 «вражеских», которых выжигал танковыми залпами, как ненавистных тараканов. При этом за две недели противостояния даже не попытался обратиться к народу, не организовал оперативных опросов. Вот тебе лидер! «Своих», защищаемых танками, жалеет поименно, «чужих», вооруженных заточенными штырями, давит полторы сотни.
А уже году в 98-м или в 99-м показали его вышедшим к кремлевской стене (место себе уже присматривал?), и в этот раз он жестко прошелся и по отставному американскому президенту (не помню, Картер, Форд, а может, и Буш), и по Зюганову, с которым этот президент, приехав в Москву, встретился. Это был выплеск злости — что не его вначале посетил президент, а оппозиционера: не лицо, а открытая книга души.
Вспомнил, Борис Ефимович? Даже непонятно было, может, в дело вмешался ишиас, который мучил его в то время? Это не было лицо государственного мужа, это не было лицо умудренного властью лидера, это не было лицо человека, который уважает выбор другого человека — в данном случае, американского президента. Это было лицо крупно ущемленного борьбуна, уже необратимо уверенного в непререкаемости своего политического веса. Выпади его время хотя бы лет на 15 ранее, из власти он добровольно не ушел бы…
Телевизор — штука беспощадная; иные политики коммуникационной эпохи этого почему-то не понимают. Рябой, сухорукий, с величественной трубкой сын сапожника мог втемную лепить в Кремле свой 30-летний мифологический образ. А сейчас не получится: зрячий да увидит. Нас, бескомромиссно разглядевших Ельцина, повторю, 59 %… Вот и не знаю, каким ты у него, Борис Ефимович, был любимчиком…
Экстраполяция — штука логическая, на хромой козе ее не объедешь: если Ельцин по слепоте своей или пренебрежению в 92-93-м годах сразу не сделал того малого (для людей, для общества, для порядка), что не требовало ни финансов, ни расположения светил, ни спокойствия исландского вулкана и лежало буквально под ногами — наклонись, бери и делай практическую каждодневную политику с прямым контактом в народ, коли уж ты танками утвердил свою власть. Так вот, если сразу не сделал малого, то нетрудно вычислить, что он не сделает среднего и большого и в ближайшем будущем, и в отдаленном. В процессе реконструкции он как строитель был силен лишь на первом этапе — сносе старого и расчистке площадки. Но позволять — не строить.
