– Почему? – удивилась я.
– Такие елки стоят всю мою зарплату!
– Это нам на работе выдают, – отовралась я, подавляя соблазн сообщить ей, что просто я теперь любовница Балашова.
– А где ты теперь работаешь? – не унималась Людка.
– Твой этаж ниже, – я вышла из лифта.
* * *
Дома царил разгром.
– Ма, – высунул Васька из-за двери шкодливую физиономию. – Я сейчас все объясню. Ура, елка! – заорал он, забыв обо всем.
Я огляделась. На полу, на стенах, на потолке, на столе и на диване лежали хлопья густой белой массы.
– Это что? – заорала я.
– Ма, я сейчас все объясню. Пришел Ванька...
Худшего начала объяснения быть не могло.
– И мы стали делать новогоднюю газету. Нам в школе поручили. И...
– И?
– Клея дома не оказалось. То есть вообще ничего клеящего. А нам картинки надо клеить. И тут Ванька придумал...
После словосочетания «пришел Ванька» самым страшным было «Ванька придумал».
– Ну?
Васька часто и испуганно заморгал. Когда я начинаю разговаривать предлогами и союзами, он меня жутко боится. Правда, у Васьки есть одна особенность: он никогда не врет. Ему в голову не приходит рассказать о ситуации так, чтобы выгородить себя.
– Ну?
– Ванька сказал, будто мама ему рассказывала, что раньше, когда в магазинах совсем ничего не было – даже клея, люди варили клейстер.
Я пальцем потрогала белые комки на подушке. Да, кажется, это крахмал.
– Ну, мы и сварили кастрюльку. Не рассчитали, он немножко убежал.
– На потолок и на диван?
– Нет, Ванька сказал, что раньше, когда в магазинах ничего не было, даже игрушек, дети кидались клейстером...
Я открыла шкаф, нашла там широкий ремень и побежала за Васькой.
– Ма, ты че, отдохнула? – закричал Васька, увертываясь от ремня. – Ма, если ты не будешь драться, я дальше расскажу, это еще не все.
Я отбросила ремень и уселась в кресло. Ваську все равно не догнать, пусть лучше расскажет.
– Клея было очень много, – затараторил Васька, соблюдая безопасную дистанцию. – Ванька сказал, что его нельзя в унитаз. Он сказал, что когда его мама была маленькая и в магазинах совсем ничего ...
– Заткнись! Продолжай.
– Клейстер выбрасывали в форточку.
Я подскочила с кресла.
– На кухне? – с надеждой спросила я.
Окно в кухне выходило на газон.
– Нет, в моей комнате, – потупился Васька.
– В кого ты попал?!
– В бабу Зину.
Худшей мишени представить было нельзя. Баба Зина умудрялась поскандалить, даже если я любезно придерживала подъездную дверь, чтобы пропустить ее вперед.
– Она что, увидела, откуда ей прилетело?
– Догадалась.
«Конечно, она догадалась, а ты не умеешь врать», – подумала я.
– Ма, я сейчас все отмою.
– А баба Зина? Будешь стирать ей пальто?
– Нет, – вздохнул Васька. – Ей нужно новое.
Понятно, еще одна претендентка на Ивино пальто, наверное, давно присмотрела, а тут такой случай подвернулся.
– Ма, ты зарплату получила?! Там из сумки «Дэнди» торчит! Говорила, мне нужны новые ботинки, а купила «Дэнди»! Хочешь, я всю квартиру перемою и все белье перестираю?!
– Не хочу. Ты сломаешь, затопишь, спалишь, забудешь, не хочу...
– Я запишу, ма!
Я пошла к Иве. Мама рассматривала себя в маленькое зеркальце.
– Флюра ушла сегодня пораньше, – грустно сообщила она мне. – У них там какое-то собрание, у беженцев. Они требуют у властей улучшения жилищных условий. Лорка, что у нас на ужин?
– Понятия не имею, – пробурчала я. – Не успела зайти в магазин за продуктами.
– Так дело пойдет, – хихикнула Ива, – придется мне вставать и ковылять на кухню, чтобы приготовить жрать. Чистить картошку, резать капусту, варить суп. Ты отвратительная хозяйка, Лорка! Я бы все успевала на твоем месте!
– С удовольствием уступлю тебе свое место!
– Лорка! – подозрительно посмотрела на меня Ива. – Ты завела мужика?
Я не сказала ни «да», ни «нет». Я промолчала. Но Ива даже конкретные ответы понимает так, как ей хочется, а уж молчание...
– Молодец, Лорка! Интересно, кто на тебя польстился?
– А что, на меня нельзя польститься?
– Трудно, – призналась Ива. – Ты похожа на бурлака на Волге. Помнишь, у Репина – группа изможденных людей тянут на веревках то ли баржу, то ли пароход? Глядя на них, думать о сексе не хочется. Слушай, притащи мне соленый помидор, что-то потянуло...
Я пошла за помидором, но вернулась.
– А ты часто думаешь о сексе?
– Думаю, – вздохнула Ива. – И мне снятся эротические сны.
Я вспомнила длинноносого.
– И мне снятся, – призналась я, но Иве это было неинтересно.
– Но помидор не имеет к этому никакого отношения, – закончила она свою мысль. – И вообще, уже не хочу помидор, тащи яблоко!
– Нет уж! Получишь помидор, – зло сказала я ей и пошла за яблоком.
На кухне толкался Вадик, вид у него был растерянный.
– А сыра нет? – спросил он.
– Нет.
– А масла нет?
– Нет.
– А макарон?
– Я не успела сходить за продуктами.
– А можно яблоко? Одно?
Для Вадика на фрукты был наложен запрет. Фрукты я покупала только для Васьки и Ивы.
– Нет, Вадик, нельзя. Почему бы тебе самому не сходить за продуктами?
– Мне? – взвился Вадик. – Ты опять попрекаешь меня деньгами? Едой? Ты отказываешься понять, что есть вещи не только насущные и материальные?! Я работаю на перспективу, я работаю для человечества.
– А я работаю для семьи. Кстати, где ты берешь деньги на алкоголь?
– Ты хочешь сказать, что я алкоголик? – сильно оскорбился Вадик.
– Я хочу сказать, где ты берешь деньги?
– Я все отдам до копейки!
– Кому?
– Иве, конечно! Она иногда мне занимает. Что можно съесть? Здесь нет даже хлеба!
– Мы ужинаем солеными помидорами, – заявила я, зная, что Вадик терпеть не может соленые помидоры.
