– Скоро, – жуя, согласился Виль. – Мы все успеем, все уладим, не бойся, Кирка! Эконома и Сеню убил этот, – он пальцем ткнул в спящего с красным кляпом во рту Мороза. – Я натолкаю ему в карманы твоих брюликов и суну в руку свой ножик. Скажут, наркоша прикинулся Дедом Морозом и пошел бомбить богатых. С Витей... Витю у нас Балашов застрелил в приступе ревности, в состоянии аффекта! Дадут немного, года три. Оружие из его коллекции, пальцы он свои оставит, и ничего отрицать не будет, правда, толстый?! За это я оставлю тебя живым, за это ты будешь живым потом, когда все кончится.
– А с этой что? – Кира кивнула на меня. Новая порция спиртного уже добралась до ее мозгов, испуг и растерянность испарились с холеного лица, глаза заблестели. Кажется, ей все это снова нравилось.
– А с этой... посмотрим. Кстати, почему на ней твои брюлики?
– Сперла в моей спальне. Так же, как и костюм.
– Ну и отлично, пусть будет подругой деда Мороза, грабительницей. Тем более, что она начинка из торта – отличный способ проникнуть в богатый дом! Кстати, тебе ее можно пристрелить в процессе самообороны! Ты, толстый, сейчас назовешь код сейфа, Кирка спустится и достанет бумагу. А мы подождем здесь. И не вздумай свалить! – Он снова прищурил глаз и прицелился мне в лоб.
– Без меня сейф никто не откроет, – тихо сказал Балашов. Он все еще надеялся повести игру по своим правилам. – Никто не откроет. Даже зная код, замок нужно открывать определенным образом.
– Это правда, Кирка? – спросил Виль, засовывая в рот очередной кусок торта.
Теперь я знаю, самые страшные люди на свете – те, кто в детстве не наелся сладкого. Еще я знаю, что он забыл про мои карманы, а там болтается большой пугач неизвестной породы – благо, Кирины брюки мне велики и он не сильно выпирает. Но я не знаю, заряжен ли он, не знаю толком, как им пользоваться, а веселить эту парочку еще одним холостым выстрелом очень не хочется. Совсем не хочется.
– Правда, – кивнула Кира. – Единственное, что в этом доме приличное – это сейфы.
– Так ты скажи, толстый, как сейф открывать, она и откроет!
– Она не откроет, – глядя Вилю в глаза, почти по слогам произнес Балашов. – Женские руки с этим замком не справятся.
– Не справятся?! – Виль почти поверил и почти сдался.
– Господа! – бодро воскликнула я. Мне осточертело быть мухой на мушке, ожидающей пулю в висок или между лопаток. – А чего нам терять?! Раз пошла такая пьянка, пойдемте в кабинет все вместе! Все под контролем, все у всех на виду!
– А чего, пойдемте! – гоготнул Виль с набитым ртом.
Я увидела как в глазах Балашова метнулись испуг-недоумение-гнев. Он приложил столько терпения, чтобы мягко убедить Виля остаться с ним один на один, а я разрушила все одним взмахом глупого женского языка. Но я была довольна.
Почему я должна оставаться с Кирой наедине? Я, конечно, справлюсь с этим цветочком, тем более, что цветочек сильно навеселе, но я совсем не уверена, что Балашов справится с этим уродом, которого в детстве сильно недокормили сахаром. Прежде чем броситься на него, Балашов надолго задумается над тем, что у урода было слишком тяжелое детство.
– К сейфу мы пойдем вдвоем! – отчеканил басом Балашов.
– К сейфу мы пойдем вместе, – пропела я.
– Кирка, можешь остаться! – распорядился Виль, вытирая руки в безе о штаны.
– Нет!!! – заорала Кирка, подскочив на пьяных ногах.
– Как хочешь, – согласился урод, подошел ко мне сзади и ткнул дулом в спину.
– Ты идешь первым, толстый! Если дернешься, я продырявлю ей спину. Или чердак. Как получится. Пошли.
Кажется, у Балашова дрожали руки, когда он открывал дверь.
* * *
Зачем я вытащила всех из гостиной? Не знаю. Нет – знаю. Меняю мизансцену, меняю, меняю... Разговорчики в гостиной достали, никакой динамики. Мороз веселил болтовней, но у него во рту красный кляп. А так – фактор неожиданности, элемент внезапности! Правда, не уверена, что у Балашова есть преимущества в быстроте реакции.
Коридор. Я опять подумала, что коридор в этом доме мог бы быть и пошикарнее. Балашов – аскет, ему наплевать на уют. Наверное, Кира не так уж на него и влияла. Вот если бы Эля попросила..., в коридорах бы били фонтаны и росли тропические пальмы. А так – Эле хватает, и ему хватает. Странные мысли лезут в голову под дулом пистолета. Наверное, нужно почитать молитву, но я ни одной не знаю.
Лестница. Я вижу перед собой широкую спину Балашова. Он идет ни быстро, ни медленно – тяжело. Я не знаю, что у него на уме. Я не знаю, на что он рассчитывает.
Виль схватил меня за плечо крепкой, нервной, липко-сладкой ручонкой.
Рубильник. И дверца открыта! После того как я врубила свет и стала заложницей, ее никто не закрыл. Если Балашов дернет рубильник вниз, я успею упасть, а если стрелять не в упор, то у игрушки убойной силы никакой.
Балашов прошел мимо рубильника, по-моему, даже не заметив, что дверца открыта. За две секунды до того, как я поравнялась с рубильником, я успела обдумать, нужен ли мне такой Балашов. Сначала решила, что нет, не нужен, потом – что нужен, но если его поперевоспитывать. Странные мысли лезут в голову под дулом пистолета. Наверное, нужно почитать молитву, но я ни одной не знаю.
Открытая дверца болталась на уровне моей головы. Интересно, кто успеет быстрее: я – рвануть вниз черную ручку, или Виль – нажать на курок? Кира не в счет, она умеет только визжать.
Я сделаю это, чего бы это ни стоило.
Внизу вдруг раздался шум. Кто-то летел, громко хлопая крыльями. Дуло сзади дрогнуло, я рванула рубильник, одновременно падая на пол, крутанувшись, чтобы слететь по ступенькам вниз. Выстрел грохнул над головой. Кира, разумеется, завизжала. Перекрывая ее визг, голос пьяного Вадима проорал:
– Эх, Сеня! А не позвать ли нам блядей?
И снова захлопали крылья. И снова:
– Эх, Сеня...!
От ужаса я забыла, что лечу кубарем с лестницы и, налетев на что-то большое, поняла что это Балашов только тогда, когда он жарким шепотом крикнул мне в ухо:
– Бежим!
Как будто я рванула рубильник для того, чтобы просто поваляться на лестнице. Он потянул меня за руку и мы побежали.
– Эх, Сеня! – снова разухабисто проорал Вадим. – А не позвать ли нам...?! – И захлопал крыльями у меня над головой.
Кира опять завизжала. Виль догонял нас сзади, я чувствовала. Этот зверь передвигался бесшумно и быстро. Хоть бы Вадим перестал орать глупости, а вспомнил о своих обязанностях и применил оружие! Грохнул выстрел.
– Все! – сказал Балашов, затаскивая меня в какую-то дверь. – Теперь у него кончились патроны. Я тоже умею считать! – похвастался он, закрываясь изнутри на ручку-замок.
