Я пошла к Иве. Узнаю, была ли сегодня Флюра, или нужно искать новую прислугу. Я открыла дверь. Кровать Ивы была пуста.
Кровать Ивы была пуста и я испугалась так, что ноги подогнулись в коленях.
– Мама! – заорала я, бросилась в ванную, в туалет, в коридор.
Наверное, она в больнице. Или в морге.
– Мама!
Дверь моей комнаты открылась, и оттуда на сверкающей никелем коляске, словно королева на троне, выехала Ива. Она посмотрела на меня с усмешечкой.
– Лорка, чего ты орешь? – Она поехала на меня плавно, бесшумно, кажется, у таких колясок это называется «электропривод» и стоят они...
– Чего ты все время орешь?
На плечах у Ивы, словно мантия, была накинута шуба из голубой норки.
Я подошла к Иве, пощупала ее, норку, коляску, потом себя, снова Иву, и снова шубу. Наверное, я уже выпила элениум с водкой, только забыла.
– Испачкаешь! – дернулась Ива в коляске. – Слушай, Лорка, говорят, сейчас в Москве новая мода – есть цветы. Как ты относишься к тому, чтобы поужинать орхидеями?
– Как отношусь? Нормально отношусь. Хорошо. Только где их нарыть в это время суток?
Ива посмотрела на меня как президент на провинившегося министра.
– Это твои проблемы, Лорка, – сказала она и укатила в свою комнату.
Я набрала воздух в легкие и крикнула: «Васька!»
Васька молчал. Я пнула дверь в его комнату, почти наверняка зная, что там увижу.
Васька сидел на полу, на четвереньках. Напротив него сидел теленок. Он вилял чем-то вроде хвоста, и я поняла, что это собака.
– Гав, – жалобно сказал Васька, – ну, пожалуйста, гав!
Собака молчала. Васька поцеловал ее в нос, в глаз, и снова в нос.
– Она немая? – тихо спросил Васька, не отрывая глаз от собаки.
– Ах, она еще и сучка! – я схватилась за дверь.
– Девочка, – поправил он. – Последняя. Больше в городе нет.
– Грета, – сказала я.
– Пусть будет Грета, – кивнул Васька, – ну гав!
Я нашарила в сумке таблетки. Выпью одну. Или сначала водки? Рюмки были на кухне.
Рюмки были на кухне, а еще там был Балашов. Он стоял у раскрытого холодильника и грустно разглядывал пустые полки. На нем был все тот же светлый костюм, только без пиджака. Кухня с его присутствием стала значительно меньше, и пахло в ней глупым парфюмом.
– Будешь смеяться, – сказал Балашов, – но я опять хочу есть. А мой предшественник утащил последний сырок.
Я бросила сумку на стол.
– Я же спросила – где ты собираешься жить? Если бы ты признался, что здесь, я купила бы что-нибудь.
– А ты не купила? – Он раскрыл мою сумку, порылся в ней, вытащил пачку таблеток и бутылку водки. – Странный наборчик, – сказал он.
– Да, вот так и живем, с колесами.
– Ладно, давай сто рублей, я сгоняю в ночной магазинчик...
– У меня нет сто рублей.
– Черт, и у меня нет! Вообще-то, у меня была, конечно, заначка, но я...
– Знаю, купил шубу, коляску и сучку.
– Девочку. Кстати, последнюю в городе.
Я пошла в коридор и разделась.
– Как зовут твою маму?! – крикнул он.
Вот сейчас я ему отомщу. За все.
* * *
– Иветта Апполинарьевна, – крикнула я, – а ее сиделку – Флюра Фегматовна. Не вздумай ошибиться, дамы очень обидчивы!
Я зашла на кухню и попалась ему в охапку.
– Знаешь, – засмеялся он, – я остался в одних штанах!
– Точно. Пиджак я выбросила в окно.
– Зачем? – удивился он и неуверенно чмокнул меня в нос, как Васька свою собаку.
– Не нравятся мне светлые пиджаки.
– Да?! А я постарался вырядиться. Даже надушился, – он потер свою шею, словно пытаясь что-то с нее стереть.
– Парфюм мне тоже не нравится.
Он кивнул, и я поняла, что никогда в жизни он больше для меня не вырядится и не надушится.
– А что ты сказал Вадику? Его не так просто выставить из этого дома.
– Моему хорошему приятелю в коттедж нужен сторож. Еда и жилье бесплатно, плюс приличная зарплата. Я наврал, что место вакантно только до утра, если успеет...
– Знаешь, – сказала я, – это хорошо, что у меня холодильник пустой. Как у О’Генри – каждый должен в жизни познать голод, войну и любовь.
Он захохотал, закинув голову назад, показывая огромную, белозубую пасть.
– Война у нас уже была! – сказал он.
– Любовь я тебе организую! – пообещала я.
– Голод у нас уже есть! Здорово, что холодильник пустой! Значит, мы молоды, полны сил и у нас все впереди!
* * *
– А Эля и Сидоров сюда переедут?
Он лежал рядом и, борясь со сном, усиленно делал вид, что внимательно меня слушает.
– Да, Лорочка!
– Интересно, как они уживутся с Васькой и Гретой?
– Конечно, Лорочка!
– Ты возьмешь меня в секретарши?
– Да, Лорочка!
– А в замы?
– Конечно, Лорочка!
– А кого ты еще хочешь, мальчика или девочку?
– Да, Лорочка!
