Впрочем, невысокий старец, кажется, знал свое дело.
— Снимайте кольчугу, милорд! Время не терпит, — велел он Лонтриэру.
Принц-дракон кивнул. Затем надавил на висящий на груди талисман и, тщетно стараясь не кривиться, снял с себя кольчугу через голову, словно она была длинным свитером. Чешуйки звякнули, соприкоснувшись с щебнем. На них упала влажная красная рубаха с более темными пятнами. Я подняла глаза и забыла, как дышать. Мокрый от пота, покрытый в трех местах потеками крови внушительный торс лорда Лонтриэра состоял из одних только мышц. Выпуклых, будто отлитых из бронзы, внезапно заставивших меня вспомнить о Микеланджело. Не о черепашке ниндзя, разумеется. Мощная грудная клетка принца-дракона переходила в узкую талию. Рельефный живот над низко подвязанными штанами перечеркивал старый шрам. Не тело, а произведение искусства… Но на боку принца зияла рваная дыра. На плече тоже. И на левой руке.
Я поняла, что ненавижу парфенейцев, и тихо опустилась на камень не в силах оторвать взгляд от Лонтриэра. Как он это терпел?!
Во рту пересохло, в висках застучало.
Целитель указал на валун.
— Милорд, садитесь вот сюда.
Тот подчинился с явным облегчением на лице. Старик поднял небольшой жезл и пропел что-то. К ранам лорда заструились тонкие голубые волны. Наверное, они снимали боль, потому что Лонтриэру, кажется, стало легче. Желваки на высоких скулах перестали ходить ходуном, кулаки разжались. Я выдохнула: хорошо, что в мире без обезболивающих хотя бы магия есть! Голубые волны сплелись вокруг тела Лонтриэра и образовали сияющую сферу. От нее ко мне потянуло прохладой. Я поежилась, заправила волосы за уши и закусила кончик пальца — я всегда так делаю, когда мне кровь берут на анализ. Тогда кажется, что не так больно. Хотя при чем тут я?
Старик продолжал шаманить над лордом с лицом серьезным и возвышенным. То закрывал глаза, то расширял их вновь. Вопреки моим ожиданиям, раны не затянулись сразу по волшебству, но кровотечение остановилось, и края немного сузились. Лекарь наложил на них прозрачную мазь, сверху какие-то светящиеся голубые латки. Поколдовал еще, и они сами приклеились к бронзовому телу.
— Вот и все, милорд. К утру боль вернется, — сказал старик, — но я и сам приду к тому времени.
— Благодарю, Сенвин, — проговорил тихо Лонтриэр и потянулся за кольчугой. Неужели он все время ее носит?
Старец перехватил его руку.
— Не стоит, милорд. Раны загноятся.
— Но осталось от силы полчаса, и я снова обернусь.
— Что ж, побудете немного без защиты. Не думаю, что парфенейцы снова бросятся нарушать кордоны. — Лекарь глянул на выжженные кусты. — Похоже, вы преподали им хороший урок.
— Есть еще кое-что, — помрачнел Лонтриэр. — Точнее, кое-кто.
Я вспомнила про черного дракона. Значит, он действительно с той стороны… Но ведь та черная махина гораздо больше «моего»… я запнулась в мыслях… хм, «не моего» и «не дракона». Господи, и черный тоже оборотень? Если так, то кто же тогда таится внутри? Мне стало не по себе. Я инстинктивно взглянула на темно-синее небо. От предчувствия ужаса у меня зашевелились волоски на руках.
— Вы имеете в виду Маркатарра? — расширил глаза целитель.
— Да, вы правильно поняли.
— Но в таком случае вы один не справитесь. Нужно вызывать королевскую армию!
Лонтриэр скосил глаза на парфенейцев.
— Сначала я кое-что должен выяснить. Иначе буду выглядеть посмешищем в глазах огнеборцев. И так уже… — Он не договорил, потемнев лицом, и бросил взгляд в сторону камня, у которого я стояла.
У меня перехватило дыхание. Ясно же, что имеет в виду наш несостоявшийся вынужденный брак и все, что между нами происходит! Посмешище — вот что это такое для него! И совершенно ни при чем слова о дружбе и промелькнувший тогда на озерах Ильдери интерес. Подарки, разговоры, приключения, полеты — все это было лишь по принуждению. Потому что он «не может отказаться».
Боже, я закрыла глаза, значит, не было ни слова правды. Вообще. А про три месяца и возможность вернуться? Или это снова уловка? Казалось искренним… Да! Как и все остальное!
Сердце сжалось болезненно.
Нет, я так не могу! Я в друзьях не держу врунов. Может, оттого у меня их — раз, Светик, и обчелся… И если б меня спросили: что простить сложнее всего, я бы ответила: обман.
Я не хочу быть посмешищем, не хочу обманываться и быть обманутой ни всю жизнь, ни три месяца. Наверное, хорошо, что Лонтриэр был груб сразу, да меня и не надуть его красотой. Будь он хоть сам Аполлон!
Но куда же мне идти? Дриэррцы, все как один, смотрели на своего господина с благоговением… Кроме спасенной им толстой девочки. Она переминалась с ноги на ногу и позевывала. Заметив мой взгляд, кивнула в ответ. Чуть подружелюбнее, чем смотрела на парфенейцев. «Похоже, один человек все-таки судьбой мне послан», — подумала я и направилась к ней.
Судя по лицу девочки, она была намного младше меня. Подросток еще, но вот росту в ней было столько же, сколько и во мне, а весу раза в два больше. И наверняка она еще росла. Гренадер в юбке. Наша борчиха Зайцева из соседнего подъезда и та поменьше будет. Да, по сути, какая разница?
— Привет, — остановилась я перед ней. — Ты как? В порядке?
Цепкий взгляд серых глаз и подобие улыбки в ответ.
— А чего уж?
— Я — Аня.
— Аня и все? Странное имя. — Она отерла крупные ладони о передник и протянула мне руку. — Я — Киррена, дочь Пррото-кузнеца.
Я подала свою ладонь, мои пальцы оказались в тисках дружеского рукопожатия.
— Приятно познакомиться.
— А чего ж, ты огневая.
— Огневая — это плохо или хорошо? — уточнила я.
— Хорошо, конечно, — хмыкнула Киррена. — Светишься, значит. Огня внутри много. Не робкого десятка. Ты не из наших краев?
— Да. Очень издалека. — Я засунула руки в карманы джинсов, стараясь не думать о Лонтриэре, и натужно улыбнулась. На самом деле очень хотелось поплакать и забыть о нем. Насовсем. Но сложно было послать к черту невероятно красивого, храброго, раненого героя. Еще сложнее — понимать, что ты для него посмешище. Я сглотнула солоноватую слюну. — А ты местная?
— Ну да. Неудачно вот по тремпели пошла.
— Тремпели?
— Ага. Конечно, мало их сейчас в лесу. Не то что кунделей. Не сезон. Только бате прям сильно супца с тремпелями захотелось. Надо было сказать, чтоб кашей давился. Да еще только срезать соберешься, а они хвать и драпать. Набегалась, бдительность потеряла. Так меня эти и подстерегли, — Киррена кивнула головой на пленников, — накинулись скопом, оглоеды. С моргуавы рухнули, что ли?
— Они обычно не нападают?
— Да в первый раз. Терпеть не могу, когда меня похищают, — поджала губы Киррена и показала внушительный кулак одному из плюгавых туземцев.
