Вдруг раскатами из беседки разнесся глухой рев, перешедший в совсем человеческий стон. Я поняла, что сейчас сойду с ума. Вскочив, разорвала руками завесу из лиан. И замерла, ошеломленная.
В синем мерцающем свете внутри беседки ко мне спиной стоял старец, воздев руки с посохом, из которого плелись бело-золотые линии, обвивая внезапно полупрозрачного вытянувшегося дракона. Сквозь огромную оболочку ящера просвечивало тело Иррандо-человека, отчего-то голубоватого оттенка, похожего на голограмму. Из плеча, в которое шел максимальный луч света от посоха, вытекало что-то живое и красное, с зелеными контурами. Оно шипело и сопротивлялось, пытаясь вернуться обратно. А пучок света тянул его и удерживал.
Интуитивно я поняла, что, стоит мне сказать слово или пошевелиться, случится что-то страшное, непоправимое. Я окаменела, следя за происходящим. Но красное нечто заметило меня и зашипело в мою сторону, внезапно прекратив бороться за рану Иррандо. Оно быстро, перетекая и искрясь, скользнуло на пол беседки и, будто слякотный, омерзительный червь, направилось ко мне. Я ощутила жжение там, где браслет касался запястья. Кажется, я разучилась дышать, так как воздух застрял плотным комом у меня внутри и начал тяжелеть…
Сенвин развернулся и со всего маху жахнул разрядом по красной слизи, уже подобравшейся слишком близко к моей ноге. Существо запищало истошно, зашипело. Часть его вжарилась багряным пятном в камень, но остаток, разлившись пузырями, мгновение спустя просочился под каменные плиты и исчез.
Иррандо выдохнул громко, с хрипом, а я вздохнула, хватаясь за грудь. И вся иллюзия с голограммами исчезла. Остался только дракон. Рана на его плече затягивалась на глазах. А от моего браслета к его, золотому, тянулась тонкая красная линия, как луч от лазерной указки. Наконец от раны не осталось и следа. И дракон задышал спокойно, посапывая как во сне. Сенвин опустил посох и вытер рукавом пот со лба. Синее свечение в беседке стало гаснуть. И только тогда я решилась спросить шепотом:
— Что это? Почему? — Пожалуй, это было самое членораздельное, что я могла произнести после увиденного.
Сенвин взглянул на меня с интересом и произнес:
— Око не ошибается. Связь у вас прочна.
— Между браслетами? — тихо-тихо уточнила я.
— И это тоже.
— Он поправится? — сглотнув, спросила я, хотя уже знала ответ.
— Да. К ночи придет в себя. Теперь все хорошо.
— К ночи… — эхом отозвалась я. — А та… штука… что это было? Оно живое?
В голову ко мне вломились все виды нечисти из фильмов ужасов — от «Чужого» до стародавнего «Нечто». У этой дряни не было глаз, но я точно могла сказать, что она ВИДЕЛА меня.
— Лямея, — устало проговорил лекарь, — даже не отрава, а редкий вид колдовского нападения. Достаточно крупицы специально заговоренной на кого-то лямеи, чтобы она начинала разрастаться и пускать корни в ране, пока не сожрет целиком.
— Но почему потом она поползла ко мне? — Мой голос дрогнул.
— Видимо, потому что ее заговорили не против вас или милорда, а против будущего наследника.
У меня зашевелились волосы на голове.
— Как Терминатор, которого направили из будущего убить родителей, чтобы не родился Джон Коннор…
— Я не знаю, кто такой Джон Коннор и Терминатор, но смысл — в родителях. Вы правильно сказали, миледи, — проговорил Сенвин. — Была такая опасность. Я оттого и задержался, что ночью летал в столицу. За средством от лямеи и прочих отрав. Насилу успел.
Я сглотнула.
— Есть прочие?
— Имеются. Не исключено, что Маркатарр здесь тоже появился не случайно. Хотя… это только предположение.
— Нет, — покачала я головой, постепенно обретая голос. — Вряд ли он по мою душу. Он пролетал надо мной ночью совсем близко. И не обратил внимания.
— Значит, все не так плохо, — проворчал Сенвин и сел на кованый табурет. — Впрочем, наверное, вы правы. Ведь не зря же черный посланник заслал парфенейцев за девами к нам. Иначе ему не понадобилась бы вся эта кутерьма.
— Да, вы правы, — сказала я и развела руками. — Всего-то пожирать по паре девушек в неделю, а так ерунда, конечно. Вы останетесь с милордом или мне следует остаться ухаживать за ним?
— Конечно, я буду подле господина, — сказал лекарь. — Это мой долг. А у вас есть свой, как я полагаю.
— Да. Благодарю вас, господин Сенвин. За Иррандо, — сказала я искренне. — Я не знаю, что бы делала, если бы не вы…
— Все в порядке, миледи. Такая у меня работа — всякую нечисть изгонять. А вы уже идите. Только пришлите мне кого-нибудь с водой и питьем. Этого ведра после такой сессии очищения надолго не хватит.
— Хорошо. Ну, я пойду? — спросила я, касаясь завесы из лиан. Взглянула на дракона. Он храпел, перевернувшись на пузо, будто и не умирал вовсе. Ну и слава богу! Пусть отсыпается. Динозаврище мое зачарованное.
Я вышла из беседки и, оправляя платье, пошла к замку. Надеюсь, девицы еще не успели его разнести до основания. Неожиданно у самой клумбы с синей махровой полименой я споткнулась от мысли: «А вдруг вся эта кутерьма была задумана именно специально?! Чтобы убить колдовством дракона?!»
Иррандо сладко потянулся на чем-то мягком, хрустнул позвонками и развернул кольца хвоста. Повернулся на бок, ленясь вставать сразу. Странные сны ему снились. Об Ане, о Сенвине, о полете в страну предков, где его встретила мама. Там было жарко, хоть шкуру скидывай. А мама долго и отчего-то жалостливо гладила его по голове, как в детстве, когда он болел корредской лихорадкой. А потом поцеловала в лоб и… превратилась в Аню. Чего только не приснится!
Иррандо зевнул, широко разинув пасть. Вспомнив о Маркатарре, подскочил и обнаружил себя на удобном ложе в беседке Уединения, которую мама устроила в глубине сада для отца, чтобы тот отдыхал там вдали от детей, забот и шума. Но вместо мамы на причудливой табуретке кемарил, облокотившись о кованый, покрытый патиной стол, Сенвин. Магический жезл висел под мышкой, словно ненужная безделушка. Рядом пустовала тарелка с крошками от пирога и деревянный кубок. Дракон понял, что от голода сейчас готов проглотить кабана целиком.
— Сенвин! — воскликнул он. — Что ты тут делаешь?
Лекарь встрепенулся, протер глаза и слегка поклонился.
— Милорд, вы проснулись. Как себя чувствуете?
— Хорошо, — не понимая, пробормотал Иррандо. — А ты почему здесь?
И тотчас память подсказала, каким было утро. Суетное, с кучей девиц, но большей части расфуфыренных, будто на бал или на городскую ярмарку. Деловая Аня, прибывающие воины, расстановка блокпостов по периметру. А еще дикая боль в плече, нарастающая с ночи. Туман в голове, а затем падение.
— Вас хотели убить, милорд, — потягиваясь, сообщил лекарь. — Лямея, видать, была на конце копья, что вас ранило. Но уже все позади. Нечисть сдохла, хвост облез и под землю ушел. К хозяину небось. Обычно это так происходит.
