— Не будь занудой, — хмыкнула я, обняв Иррандо за шею и прижавшись к нему щекой. — А ты чувствуешь что-нибудь в облике дракона? Мои прикосновения чувствуешь? А то кольчуга и все такое…
— Чувствую, и моему уху сейчас очень щекотно, — сказал дракон. — Прекрати. Ты же не хочешь, чтобы я тебя сбросил?
— Ой, и пошептаться нельзя.
— Шептаться можно, а хихикать в ухо — нет. И прекрати фамильярничать, — заявил Иррандо, продолжая махать крыльями. — Я — дракон, а не пушистый лоррэк.
Это меня еще сильнее рассмешило.
— Барсенотик?
— Не смей меня так называть!
— Хорошо, не обижайся. Только великий дракон Коро…
Он простонал. Люблю его троллить. Я выпрямилась с хохотом и, придерживаясь за туловище дракона ногами, распахнула руки. Подставила лицо ветру. Фотка бы супер получилась! Но тут мне в лоб дунуло сильнее, я не удержалась. Меня сбросило воздушным потоком со спины Иррандо, словно волной. И понесло кувырком к земле так, что в ушах засвистело.
— А-а-а-а!
Я не сразу вспомнила, что сама вроде как могу летать. Уже когда Иррандо резко затормозил и, развернувшись, спикировал за мной. Поймал, как кутенка, над самой кромкой голубого поля. Поставил на ноги.
— Никому не говори, Аня, что ты — летающая женщина. Люди вокруг умрут со смеху, — хмыкнул он.
— Ну и ладно, — показала я ему язык. — Я в полетах еще как ползунок. Мне можно и забыться.
Барсенот высунул из сумки голову и в очередной раз любопытно завертел ей.
— Отпусти его.
— Он маленький, заблудится. Вдруг его съедят?
Дракон сделал язвительное выражение морды, но ответить ничего не успел. Раздвинув густую хвою, нам навстречу выскочил папа. Он обернулся. Всклокоченный, запыхавшийся, словно бежал. У меня все оборвалось: он настоящий или нет? Так похож, но… Инстинктивно я шагнула к Иррандо.
— Аня! — выкрикнул папа с тревогой. — Это ты?! Или снова галлюцинация?
— Я… Папа?
Он выдохнул с облегчением, вытер выступивший на лбу пот. Присогнулся, опираясь на колени, отдышался и протянул ко мне руку.
— Аня, тебе грозит опасность! Тут творится черт знает что! Бежим со мной! Или без меня, но от этого обманщика! За этой горой — столица. Из королевского замка возврата не будет!
— Куда мне возвращаться? — дрогнув, спросила я, изнывая от недоверия. — В наш мир? Или в к замечательным Маркатаррам?
— Кто это? — напряженно спросил Иррандо.
— Не знаю… — Я сглотнула, морщась от неприятного чувства. Что ж, проверить можно всегда. И я обратилась к такой родной и любимой фигуре в джинсах и пиджаке. — Папа, если это ты, скажи статью Уголовного кодекса за похищение.
— Зачем? — нахмурился он.
— Прости, я должна быть бдительной.
— Ну хорошо. — Папа согнулся еще раз, открыл рот, и тут на него из леса налетела светящаяся зеленым сеть. Из чащи раздался раскатистый рев или хохот. Папу словно сачком потащили в заросли.
Я подпрыгнула от волнения.
Папа пытался выбраться и чертыхался как настоящий. Я похолодела. Вряд ли колдуны могли знать выражение «волки позорные»! Обернулась на Иррандо в растерянности — он стоял, широко распахнув глаза.
— Сделай что-нибудь! — крикнула я дракону и бросилась следом: — Папа!
— Это ловушка! — рявкнул Иррандо. — Стой, Аня!
За папой пружинисто запахнулись мохнатые лапы елей, и я влетела в них.
— Папа!
Барсенот в сумке заверещал.
— Анрита! — настиг меня в кустах дракон, схватил за плечо. — Это ловушка!
— Нет! — Я захлебывалась от волнения. — Он ругается, как мой папа! Это и есть мой папа! Спаси его!
Я вырвалась и нырнула дальше, в самую гущу веток. Обдало прохладой. Впереди простиралось нечто вроде лужайки в густой тени, сверху, над слоем опавшей рыжей хвои, нависал козырек из скалы. Папы нигде не было. И сети тоже. И похитителей. Сердце сжалось. Иррандо схватил меня лапой, не пуская дальше. Я дернулась.
— Там папа! Они похитили его! Я знала!
— Нет, Аня…
На нас обрушился холод, словно посреди летней жары лес накрыли прозрачным морозным колпаком.
— Ловушка, — повторил Иррандо и потянул меня обратно.
Шевелиться вдруг стало ужасно трудно. Наши движения замедлились, как в страшном сне, когда бежишь от ведьмы, а ноги не слушаются. Меня охватил страх. И чувство вины перед Иррандо.
Из-за поросших мхом скал на противоположной стороне затененной опушки вышли трое человек огромного роста в плотных черных балахонах и надвинутых на лицо капюшонах, как у монахов-иезуитов. Стало еще холоднее. Бежать! Я попыталась развернуться и увязла в густой колкой мерзлоте, превращающей реальность вокруг нас с драконом в слоу-моушен. Трое шагнули ближе, воздух отравил запах серы и вчерашнего мусора. О нет!
— Колдуны Маркатарра… — донеслось медленно и глухо от Иррандо, словно он говорил из колодца, накрытого сверху крышкой.
— Ты прррав, пррринц, — сказал один из черных, и под капюшоном загорелись зеленые мертвенные глаза.
Двое других направились ко мне. Обычным шагом — на них магия замедления не действовала. Иррандо попробовал выдохнуть на них облако огня, но оранжевое пламя мгновенно превратилось в дым, словно его залило водой. Первый колдун щелкнул сине-черными пальцами, и Иррандо стал превращаться в человека вопреки своей воле. Он застонал, а у меня заныло в затылке. Это же надо было так глупо попасться! Через силу я потянулась к Иррандо и взяла его за руку. Уже за человеческую. Холодную и мокрую. Его пальцы силились сжаться, чтобы обхватить мою ладонь, но лишь подрагивали. Будто окоченели. Мои — нет. Выходит, на меня чары Маркатарров действовали меньше? В висках стучало: что они сделают с Иррандо? Со мной-то ясно… А настоящего папу они тоже поймали?
По мере приближения колдунов отвратительный запах усиливался.
— Мой отец у вас? — спросила я, ощущение было такое, будто челюсть опутана чем-то и не может нормально раскрываться.
Колдун расхохотался громко и раскатисто.
— Ты узнаешь об этом, только ррразделив ложе с корррролем Марррркатаррррров.
Иррандо был белее мела, а стал совсем серым. Глаза моего принца сверкали гневом, но у него не получалось даже рта раскрыть. Что ж, буду рассчитывать на себя. Я рявкнула хмуро:
— Я уже замужем!
— Нет. Ты сама выдала себя у пррроклятого озеррра. Прррризналась, что еще не стала женой этому вырррродку. Так что не вррри, дева!
Ага, значит, первый папа все-таки был подослан! Но я не сдамся. И я заявила:
— Мы потом…
— И потом не стала, — прорычал колдун, — мерррзкая лгунья.
