Девушка кивает своим мыслям, по губам пробегает тень улыбки. Акеми рассматривает лицо Жиля в рассеянном свете, пробивающемся сквозь жалюзи, и думает, что совсем не знает этого мальчишку.
Вот он, перед ней, как на ладони. Последние два года — постоянно рядом. Ходит за Акеми-сэмпай хвостом. А она не знает даже, откуда у него шрамы. Ей никогда не было интересно, где он проводит ночи, что ест, с кем водится и кто меняет ему воздушный фильтр. Она не заметила, как он вырос за эти два года, из тощего грязного мальчонки превратившись в юношу. Просто слишком привыкла, что у неё есть живая тень — сирота Жиль Боннэ. И он заботится о ней куда больше, чем она о нём. И терпеливо сносит все её язвительные речи, которых он в большинстве случаев и не заслужил вовсе…
— Спи уже, — бормочет Жиль, не открывая глаз. И улыбается.
— Сам спи, притвора! — вскидывается Акеми.
Она расшнуровывает и сбрасывает с ног тяжёлые высокие ботинки, растягивается на одеяле, положенном на голый пол, и почти мгновенно засыпает.
Будит её Рене. Запечатывает губы поцелуем, одной рукой подминает Акеми под себя, другая рука ныряет под платье, мнёт тонкую ткань трусиков.
— Тихо-тихо, — горячо шепчет он. — У нас мало времени.
Девушка помогает ему с пряжкой ремня, расстёгивает жилет, приникает щекой к груди, оставляет языком влажную дорожку на коже. Рене сдёргивает с неё бельё к щиколоткам, и секунду спустя её захватывает острое, горячее цунами. Он двигается резко и сильно, Акеми стонет от боли и удовольствия, дышит прерывисто, впуская его всё глубже. Рене переворачивается на спину, вскидывает Акеми на себя, стаскивает с неё платье. Жадные пальцы теребят напряжённые, наливающиеся цветом соски, Акеми откидывается назад, урча и постанывая, словно злая кошка… замирает, и охнув, прикрывает грудь ладонями.
— Нет-нет, — почти умоляет она. — Рене, дай платье, прошу, не…
— Да что с тобой?
— Жиль, — выдыхает Акеми. — Мы не…
— За дверью твой Жиль, успокойся, — раздражённо отвечает Рене. — Я очень вежливо попросил его посторожить. Давай-ка, малышка моя горячая, повернись…
Несколько минут спустя они выходят из комнаты. Жиль действительно сидит у стены и провожает растрёпанную Акеми пристальным взглядом. Девушка несёт свёрнутые одеяла и старательно делает вид, что ничего, кроме них, её не интересует. Рене, застёгивая на ходу жилет, подмигивает мальчишке:
— Спасибо, дружок. Акеми, знамя моё, спускайся вниз, мужикам общий сбор. Передай Брюно: двигаем под городом в сектор восемь. А ты иди со мной, поможешь.
— Сам сп-правишься, — огрызается Жиль и спешит за Акеми.
Смех Рене, отражённый от стен мёртвого здания, больно бьёт в спину обоим.
Когда в подвале затихают шаги Рене Клермона, нижние этажи здания резко ощетиниваются сияющими нежно-голубыми иглами. Лёд растёт, с тихим звоном роняя на безжизненную землю мелкие осколки, стремительно набирающие силу. Два часа спустя здание, разорванное изнутри, с грохотом рушится, взметнув облако смертоносных ледяных игл — салют замершему в испуге городу от Шамана.
Пятьдесят человек шагает по подземным коридорам Азиля в кромешной тьме. Они знают этот маршрут, поэтому идут уверенно и быстро. Каждый помнит, сколько шагов от одного поворота до другого, где находятся лестницы, сколько ступеней и пролётов вверх или вниз надо преодолеть на пути к цели. Их учили пользоваться темнотой как прикрытием. Как оружием. Каждую десятку бойцов готовил один из десяти ближайших доверенных людей Рене. А те, в свою очередь, несколько лет тренировались с самим Рене. Никто не знает катакомбы Азиля лучше них, этим людям даже карты не нужны.
Акеми плохо знает Подмирье. Успела выучить только путь от дома Рене до склада, где он устроил её работать кладовщицей. Ей неуютно во тьме, постоянно хочется потереть глаза — кажется, что так сможешь хоть что-то увидеть. Редкие огоньки аварийного освещения кажутся Акеми маячками счастья и спокойствия. И больше всего она сейчас боится выпустить руку Рене. Он держит её крепко, по-хозяйски — за запястье. Нежно массирует пальцами время от времени, и Акеми становится тепло и хорошо. Их отношения дают ей ощущение, что она долго-долго искала прибежище — и наконец-то нашла.
«Я нужна ему. Он заботится обо мне, — думает она. И улыбается, пока никто не видит. — Так странно мы нашли друг друга — он и я. И пусть мы будем вечно…»
— Акеми, — обрывает её мысли оклик Жиля, идущего справа от неё. — Сп-просить могу?
— Конечно. И с каких пор тебе надо разрешение?
— Т-ты когда ела п-последний раз? — шепчет Жиль.
— Не помню. Я не голодна, — отвечает она тоже шёпотом. — А что?
— Откуда вы б-будете брать еду?
— А подумай, — вклинивается в разговор Рене. — Ты же вор, должен догадаться.
Акеми слышит, как Жиль усмехается.
— Из Ядра в-воруешь, да? Или у св-воих же? — ядовито спрашивает он.
— А ты сам у кого воровал?
— Ну хватит! — фыркает Акеми возмущённо. — Жиль, ну какая разница? Вот победим — и еды у всех будет полным-полно. И мы не будем зависеть от того, сколько Каро нам отвесит.
До конца пути Жиль молчит. Акеми нет-нет, да и протягивает руку, проверяя, идёт ли мальчишка с ними. Хоть и уверена, что тот не собирается убегать.
Позади остаётся шум воды — они прошли под распределительной станцией. Хрустит под ногами шлак — группа минует мусороперерабатывающий завод близ седьмого сектора.
— Всем стоп, — командует Рене. — Внимательно слушаем и расходимся. Десятки Клода, Тибо, Жана и Мартена поднимаются на поверхность и занимают оговорённые позиции в домах по Второй линии. Остальные идут со мной. Пообщаемся с народом.
Когда на лестнице, ведущей вверх, в подвал одного из домов, стихают шаги основной части группы, Рене тянет Акеми за собой.
— Здесь направо и резко вниз, — направляет он девушку. — Шесть ступенек.
Тонкий луч света шарит по бетонной стене перед ними. Акеми щурится, трёт глаза тыльной стороной руки. На высоте чуть больше метра в стене зияет ниша.
— Нам туда, — кивает Рене. И хмуро говорит кому-то позади Акеми: — Ты здесь какого чёрта? Я кому велел топать за Тибо?
Девушка оборачивается: ну конечно, кто ж ещё, кроме Жиля.
— Я т-тебе н-не подчиняюсь, — ехидно напоминает тот. — Я бу-ду с Акеми.
— Смирись, Шаман, — хлопает Рене по плечу бритый наголо здоровяк. Девушка пытается вспомнить его имя, но тщетно. — У твоей девки две тени.
Рене отмахивается, передаёт фонарь Акеми и, подтягиваясь на руках, первым лезет в нишу. За ним следуют двое его бойцов. Жиль косится на девушку, потом становится под стеной на четвереньки.
— П-полезай.
— Встань, бака. Я подтянусь.
Он распрямляется, качает головой.
