— Управление возьми, — распоряжается Рене.
Он присаживается на корточки рядом с лежащей на полу девушкой, стирает грязь с её лица.
— Акеми, послушай. Мне надо тебя оставить, я задержусь ненадолго и догоню вас. Мартен отведёт вас в безопасное место, верь ему.
— Куда ты? — охрипшим голосом спрашивает она.
— Закончу то, что начали. И оружие соберём.
Акеми хочет что-то сказать, но Рене уже нет в кабине. Девушка усаживается в углу, плечом к плечу с Жилем, и смотрит в прорезь окна. Тянет гарью. Криков больше не слышно, но от этого почему-то только страшнее. Бульдозер покачивает — Мартен ведёт его на разворот. В окне проплывает белое здание — соцслужба. Фасад лижут языки пламени.
— Красота, а? — не отрываясь от управления, восхищённо цокает языком Мартен. — Наша работа! Разворошили запасы, народу отдали одежду, одеяла, кучу талонов на еду. Десяток хорошеньких баб ребята оприходовали. Пока полиция прибежала, мы руководство притона с крыши побросали.
— Зачем? — глядя в пол, спрашивает Жиль.
— А чтобы люди распоряжались, а не дармоеды, — гордо басит рыжий. — Эх, славно развернулись! Жан умеет с людьми разговаривать, почти как Рене. Народ и так злой и голодный, ему и надо-то пару горячих фраз. Мигом подхватили, молодцы! Как мы полицаев разделали, а? Косая, ты видела, как они убегали? А мы их кого отвалом по стене размазали, кого на траки намотали! Глянь, ни одна сволочь за нами не побежала!
Девушка слушает и не слышит. Слова втекают в уши и растворяются внутри неё, не оставляя ни смысла, ни эмоций. Пульсирует боль в плече, саднит ободранные колени. «Арматурину потеряла, — думает Акеми. — Удобная была. Как меч».
Меч! А где вакидзаси? Девушка испуганно шарит ладонью за спиной, где спит в самодельной перевязи семейная реликвия, и выдыхает с облегчением: на месте. Краем глаза замечает, как Жиль жмурится и прикусывает сжатые в кулак пальцы.
— Эй, Боннэ, ты что?
Он мотает головой, закрывает лицо руками и отодвигается от Акеми.
— Ты его не трожь, — бросает через плечо Мартен. — И спасибо скажи. Его ногами метелили, а не тебя. Не закрой он тебя собой, нам с Рене некого было бы подбирать. Ничего, малыш, сейчас до места доберёмся, Клод тебя починит.
«Молодец, Акеми Дарэ Ка, — укоризненно отмечает внутренний голос. — Полезла спасать парня — и чуть его не угробила. Ты настоящий друг».
Ей становится так стыдно, что она сидит молча и неподвижно всю дорогу, терзаясь мыслями о собственной бесполезности. Отвлекается лишь дважды: первый раз — когда бульдозер сбрасывает скорость, чтобы разъехаться с битком набитым людьми гиробусом (как ей потом объяснит Рене, это те, кто пытались бежать из охваченного беспорядками сектора в соседние), второй — когда их начинают обстреливать из полицейского фургона. Акеми тащит к себе один из трёх автоматов, с опаской рассматривает, окликает Мартена:
— Как это стреляет? Надо куда-то нажать?
— Положи. Мы тут неуязвимы. Эти идиоты зря только патроны тратят.
Фургон катит за ними, не отстаёт. Мартен матерится сквозь зубы, въезжает в узкий переулок и останавливается.
— Вы, оба, — обращается он к Акеми и Жилю. — Если кто сюда полезет — тогда и стрелять. Ясно? Ждём подмогу.
Полицейские высыпают из фургона, обстреливают бульдозер из-за настежь открытых дверей кабины. То один, то другой пытаются подойти ближе, но короткие очереди автомата Мартена вынуждают их отступать.
— Думают — они нас поймали. Как же! — смеётся рыжий. — На самом деле это мы их поймали.
И действительно: спустя три минуты в переулок вползает второй бульдозер. И неумолимо приближается к фургону. Поняв, что попали в ловушку, люди в серых мундирах панически мечутся между перекрывшими переулок громадинами. Подталкиваемый отвалом фургон медленно движется на бульдозер Мартена. Водитель пытается подать машину назад, выжимая из двигателя всё возможное, но силы неравны. Кузов ломается легко, как пластиковый стаканчик под ногой.
— Сжальтесь! Прекратите!
Акеми зажимает уши, чтобы не слышать этих воплей. Это не люди, это твари. Твари, убившие Кейко, лишившие её отца, загнавшие её маленький народ в тюремные камеры. Не слышать. И душу закрыть наглухо. Это не люди. Это враги.
Мартен носком ботинка двигает к ней автомат.
— Добьём гадов? Наводишь — жмёшь спусковой крючок.
Он пронзительно свистит, из второго бульдозера ему отвечают таким же свистом. Пинком рыжий распахивает дверь кабины и выдаёт в сторону полицейских длинную очередь. Крики и мольбы обрываются, захлебнувшись.
Жиль сидит, скорчившись, в кабине, и шёпотом считает вслух с закрытыми глазами. Больше всего сейчас он боится почувствовать, что Акеми не рядом. И что один из стрекочущих автоматов — в её руках. Он закрывает глаза ладонями, чтобы сквозь сомкнутые веки не проникали даже тени.
— Ст-то три… Сто четыре… Сто пять… Хв-ватит уже… Сто шесть… Сто семь…
Чья-то рука касается его плеча. Пожимает — грубовато, по-мужски.
— Всё, малыш, успокойся. Уезжаем. Всё позади.
И другое прикосновение — лёгкое, доброе поглаживание по голове. Если чуть потянет за чёлку, как она всегда делает…
— Акеми, — шепчет он еле слышно.
— Я тут. Держись.
Бульдозеры минуют границу между секторами, разметав хлипкие ограждения и распугав маленький отряд из четверых полицейских, и въезжают на территорию мусороперерабатывающего завода, где за ними тут же закрывают ворота. В одном из ангаров машины сползают в тоннель, и подвижная платформа мягко уносит их под землю. Сверху тяжёлый механизм опускает массивную дверь, на которую шестеро рабочих бросаются наваривать заранее подготовленный лист железа, ещё четверо убирают грязь, притащенную на траках. Будто бы и не проезжало здесь ничего.
К очередному убежищу они добираются часа два. Жиля по очереди несут на руках то Мартен, то Клод. Акеми и ещё два бойца идут, нагруженные автоматами.
— Слышь, Акеми, где ж ты такого приятеля откопала? В нём килограмм сорок от силы, — хмыкает Клод. — О рёбра порезаться можно.
— Не твоё дело, — огрызается она. — Не урони.
— Ты, Клод, осторожнее, — ехидно встревает Мартен. — Она у нас теперь крутая, жопу тебе прострелит — глазом не моргнёт. Кому ты будешь нужен с простреленной жопой?
— И то верно. Сколько ты завалила сегодня, Акеми?
Она молчит, стараясь шагать в размеренном ритме и беречь дыхание, как учил Рене.
— Всё ещё считает, — спустя минуту восклицает Клод, и они с Мартеном разражаются хохотом.
Подземные коридоры и переходы сменяются подвалом крупного здания. Один из бойцов открывает люк в потолке, выбирается и после небольшой заминки вытаскивает по очереди остальных. Акеми, к огромному её удивлению и облегчению, подхватывает Рене. Улыбается белозубо, обнимает девушку, целует в макушку.
