Пытаясь придать ускорение расследованию, она после их первой встречи лично связалась с Национальным судебно-медицинским центром и в ходе разговора с сотрудниками выяснила данные, в высшей степени удивившие ее.
Встречаясь с Ниеми на предыдущей неделе, она потребовала взять новую пробу ДНК с черепа, с целью проверить, не идет ли речь об ошибке наипростейшего типа вроде того, что кто-то направил им неправильное сообщение или что-то перепутал. И тогда из слов Ниеми она поняла, что данная работа уже шла полным ходом.
— Представьте мое удивление, — сказала Ханна Хвасс, по-прежнему улыбаясь, — когда мне стало ясно, что мой собеседник из НСЦ просто-напросто не понимал, о чем я говорю. Сначала они, по просьбе следствия, взяли пробу ДНК из черепа и направили результат вам. И мы не получили ни одного совпадения, проверив их регистр, а также регистры полиции и миграционного департамента. Пока никаких проблем.
— Да, все так, — подтвердил Ниеми без намека на улыбку.
— Представьте поэтому мое удивление, — повторила Хвасс, — когда до меня дошло, что они там абсолютно не в курсе, что кто-то из нашей группы якобы нашел ДНК с таким же профилем в каком-то старом деле, которое пылилось в ГКП. И тогда мне стало ясно, что это не их вывод, поскольку они не делали никакого сравнения. Они понятия не имели, о чем я говорю.
— Я получила это сообщение от моего знакомого в ГКП и, как только он переслал мне их материалы, отдала Петеру, чтобы он взглянул на них, — стала объяснять Надя. — Он более компетентен, когда дело касается сравнения ДНК.
— Спасибо, Надя, ты очень любезна. — Петер улыбнулся ей. Потом кивнул Хвасс, уже без улыбки, прежде чем продолжил: — Да, все правильно. Там было полное совпадение. Плюс четыре, как говорят в Линчёпинге, а выше и невозможно.
— Ага, хорошо, — сказала Хвасс. — Тогда, значит, это ты сделал вывод, что найденный череп принадлежит Джейди Кунчай, погибшей во время цунами в 2004 году, а не из НСЦ сообщили.
— Да, — подтвердил Ниеми. — Я сделал такой вывод.
— Но ты же не работаешь в НСЦ?
— Нет, — ответил Ниеми. — Боже сохрани. Они, конечно, предлагали мне перейти к ним несколько раз, но я отказался. Поскольку живу в Спонге, и до Национального судебно-медицинского центра не ближний путь. Но тебе не о чем беспокоиться, Хвасс. У нас наверняка плюс четыре, и вовсе не надо быть физиком-ядерщиком, чтобы просчитать это. Если хочешь, я могу показать тебе, как все делается, только намекни.
Помощник старшего прокурора Ханна Хвасс никак не отреагировала на предложение Ниеми и принялась молча перелистывать свои бумаги.
«Старуха копит силы для нового удара, — подумал Бекстрём. — Поэтому финику сейчас, пожалуй, стоит быть начеку. Или, возможно, бдительной стоит быть Хвасс. Вдруг Ниеми вытащит из-за голенища сапога финку и закончит дискуссию согласно старинной торнедальской традиции».
Ханна Хвасс, однако, явно еще не закончила. Она только начала.
На первой встрече она высказалась относительно необходимости сделать еще один анализ ДНК с их черепа с целью исключить возможность ошибки, и это было вовсе не пожелание, а приказ руководителя предварительного расследования, отвечающего за подобные вещи, данный члену следственной группы, то есть Ниеми. Кроме того, по ее мнению, она четко указала, что речь шла именно о найденном черепе.
— И насколько я помню, а память меня еще никогда не подводила, ты тогда заявил мне, что это уже делается?
— Абсолютно верно, — подтвердил Ниеми. — Материал для пробы вместе с нужными бумагами я направил им уже за неделю до этого.
— А если верить тому, что мне сказали в НСЦ, от них вроде как требовалось попытаться взять пробу ДНК из бедренной кости, которую вы прислали. А не из черепа.
— Из костного мозга бедренной кости, в худшем случае из самой кости, — поправил прокуроршу Ниеми.
— Но я не говорила ни о какой пробе из костного мозга, — сказала Хвасс. — Я хотела новую пробу из черепа, поскольку, полагаю, с полученным нами первым ответом могла произойти какая-то ошибка.
— Что касается бедренной кости, это же просто рутинная мера, — попытался объяснить Ниеми. — Мы хотим убедиться, что найденные нами в погребе кости и череп принадлежат одной и той же жертве.
— А я хочу иметь новую пробу из черепа, — наклонившись вперед и опершись локтями о стол, повторила Хвасс. На сей раз без малейшего намека на улыбку.
— Да, но это же понятно, — сказал Бекстрём и озабоченно покачал головой. — Я прекрасно понимаю причину твоего беспокойства, Ханна. Ты подозреваешь, что это могут быть останки нескольких тел. Череп от одного, а кости от другого. И у нас двое убитых, а не один, как мы думали сначала. В худшем случае еще больше. Мы же нашли сотни фрагментов костей, если вдаваться в детали.
— Нет, — ответила Хвасс. — Я понимаю, о чем ты говоришь, и с этим надо, естественно, разобраться, но сначала я хочу полностью убедиться относительно черепа.
— Послушай меня, Хвасс. — Ниеми посмотрел на нее подозрительно сузившимися глазами. — Сам я собирался ждать, пока мы не получим ответ по нашей бедренной кости. Если тогда окажется, в чем я, конечно, абсолютно уверен, что у нее то же самое ДНК, как и у черепа, то никаких больше проб не понадобится. Однако, если ДНК окажется другой, я позабочусь о новой пробе от черепа.
— Но мне этого недостаточно, — сказала Хвасс. — И я хочу, чтобы ты сразу же отправил им такой запрос.
— Нет, — ответил Ниеми, собрал свои бумаги и сунул папку под мышку. — Если тебе это столь необходимо, обратись к ним сама. А я предпочитаю не рисковать моей репутацией и добрым именем, поэтому не собираюсь доставать их такой ерундой. Сейчас я должен извиниться, — добавил и кивнул дружелюбно остальным коллегам, — но у меня хватает других и более важных дел.
Затем он покинул их, а Хвасс сначала посмотрела на свои часы, а потом сделала какую-то пометку у себя в блокноте.
Все закончилось точно так же, как и началось. Целых два часа плохого настроения. Один полицейский просто-напросто удалился. Его коллеги сидели молча в ожидании конца представления и открывали рот только в том случае, когда у Хвасс имелся вопрос, на который она хотела получить ответ. Бекстрём же то сиял как солнце, то обеспокоенно вздыхал и качал головой. Прокурорша действительно абсолютно не чувствовала аудиторию и главным образом занималась тем, что выражала свое удивление и разочарование относительно того, как проводилось предварительное расследование. С Ниеми все обстояло совсем плохо, так как он дал ей неполную или даже неверную информацию, к чему она еще собиралась вернуться. Если же говорить об остальном, что бы она ни проверила, они пока так и не получили никаких конкретных результатов.
— Ничего, стоящего внимания, — констатировала Ханна Хвасс.
— Мы действовали строго в соответствии с твоими указаниями, — сказала Надя. — Связались с НСЦ, с теми, кто отвечает за наши собственные регистры, и с миграционным департаментом. Они получили наши вопросы и пообещали сообщить, как только у них появится какая-то ценная информация. Что, по-твоему, мы еще должны сделать?
