— Отлично, — сказала Анника Карлссон. — И какие тогда у нас планы? С чего начнем?
— С «Американских горок», — заявил Эдвин. — Они стоят того.
— Я собиралась предложить их тебе напоследок. — Анника Карлссон охотно отказалась бы от них, если бы могла. — Оставим лучшее на закуску.
— Комиссар тоже так говорит, — заметил Эдвин. — Что всегда надо оставлять лучшее напоследок.
— Тогда так и поступим, — решила Анника. — Он ведь как-никак шеф.
— Точно, — согласился Эдвин.
Они вернулись домой к его родителям, когда часы уже показывали девять вечера. Эдвин заснул в ее машине на обратном пути. Анника Карлссон взвалила мальчика на плечо и по лестнице поднялась с ним до квартиры.
— Папин сын, — сказал Слободан, забирая у нее мальчика, и то, как он сделал это, многое говорило о нем.
— И мамин любимец, — заметила Анника Карлссон.
— Да, — подтвердил Слободан. — Только намекни, если я могу что-то сделать для тебя.
— Обещаю, — сказала Анника.
— Надеюсь, ты не откажешься от угощения?
— Спасибо, — сказала Анника, — но мне надо ехать домой и ложиться спать. Завтра ведь рабочий день.
«Кроме того, у меня комок в горле, с которым необходимо разобраться», — подумала она.
Ханна Хвасс в воскресенье обедала со своей лучшей подругой, работавшей репортером редакции новостей на ТВ-4. Они сидели в Юргордене, и их трапеза прилично затянулась.
Лето шло к концу, но явно оставило лучшее напоследок. Сначала они выпили слишком много вина, а потом у них завязался по-настоящему доверительный разговор. Ханна Хвасс расслабилась и наболтала лишнего, а началось все так невинно.
— И как тебе нравится новая работа? — спросила ее подруга.
— Интересный опыт, — сказала Ханна Хвас. — Кстати, перед уходом из отдела по борьбе с экономической преступностью я ходила на занятия для руководителей. И там нас учили, как держать в руках подчиненных. Да, в программе все, естественно, называлось совсем иначе, но именно об этом шла речь.
— Я понимаю, что ты имеешь в виду.
— И что же мне тогда сказать тебе о моих новых подчиненных?
— Профессиональный вызов, — предположила ее подруга и хихикнула восторженно.
— Да, хотя это, пожалуй, чересчур.
— Я слышала от Лотты, что тебе поручили расследование убийства, — сказала ее подруга, подняв свой бокал, наклонившись вперед и понизив голос.
— Да, — подтвердила Ханна Хвасс. — Но я и представить не могла, что в полиции подобными преступлениями занимаются такие тупицы. Их коллеги, с которыми я сотрудничала на старом месте, конечно, тоже звезд с неба не хватали, но они хотя бы выполняли, что им говорят.
— Я слышала, тоже от Лотты, что комиссар Бекстрём, толстяк, подвизающийся экспертом в программе «Место преступления Швеция» нашего канала, также работает под твоим началом.
— Да, так и есть, — подтвердила Ханна Хвасс.
— И какой он? — поинтересовалась ее подруга.
— О’кей, расскажу, — сказала Ханна Хвасс. — Только не под запись.
— Я когда-нибудь подводила?
— Нет, я знаю, — перебила ее Ханна Хвасс. — Я верю тебе. На сто процентов.
— Так какой он? — повторила вопрос подруга.
— Бекстрём? Какой он? Не большого ума, если хочешь знать мое мнение.
Потом она рассказала всю историю о нем и расследовании, которым руководила. И в довершение всего констатировала, что Бекстрём далеко не просто какой-то обычный чокнутый пятидесятник, а куда хуже.
— Еще хуже? Ты должна объяснить. Специалист по расследованию убийств, уверовавший, что Господь все расставит для него по своим местам?
— О’кей, — сдалась Ханна Хвасс. — Но то, что я сейчас тебе расскажу, должно остаться между нами. Иначе я попаду в тюрьму. Поэтому все исключительно для твоих ушей.
— Я обещаю, не сомневайся, — уверила ее лучшая подруга.
— Но сначала мне надо пойти и попудрить носик, — сказала Ханна Хвасс. — Иначе я не справлюсь с этим. Боюсь описаться, пока рассказываю.
— Да, давай, а я тем временем закажу еще вина. Ты хочешь то же самое, кстати?
— Да, то же самое, — сказала Хвасс.
— Я присоединяюсь, — поддержала ее подруга, и как только Ханна Хвасс удалилась, включила функцию записи в своем мобильном телефоне, спрятанном в лежавшей рядом с ней сумочке.
Когда Ханна Хвасс вернулась через пять минут, у них на столе стояла новая бутылка вина.
— О’кей, — сказала ее подруга. — Сейчас ты должна все рассказать, иначе я просто лопну от любопытства.
— Бекстрём явно христианский террорист, — шепнула Хвасс, наклонившись вперед на всякий случай.
— Христианский террорист?
— Да, из тех, что взрывают клиники, где делают аборты, и мечети, и все такое.
— Это кажется чистым безумием.
— Конечно. Кроме того, он работает на русских. Я поняла это из вопросов, которые мне задавали.
— Каких вопросов? И кто их задавал?
— СЭПО, — шепнула Ханна Хвасс. — Веришь ты или нет, но это правда. Я получила секретное задание от полиции безопасности присматривать за комиссаром Бекстрёмом, отвечающим со стороны полиции за расследование, которым я руковожу. И обещала сообщать им о каждом его шаге.
— А ты знаешь, в каком отделе СЭПО трудится твой работодатель?
— Контрразведка, — сообщила Ханна Хвасс.
«Это легко просчитать, если вспомнить, о чем они спрашивали», — подумала она.
— Ничего себе, — сказала ее лучшая подруга.
«И что, черт возьми, мне делать? — подумала она. — Надо обсудить это с кем-то из руководства канала».
Стоило такой истории выйти в эфир в ее собственной новостной редакции, и все принялись бы тянуть одеяло на себя. Не говоря уже о ведущем утренней программы, в криминальном разделе которой постоянно мелькал Бекстрём.
Они просидели еще целый час под летним солнцем в ресторане в Юргордене, и Ханна Хвасс сама свила веревку, которую другие, ни секунды не сомневаясь, затянули бы на ее шее.
Прежде чем они расстались, подруга на прощание дала ей совет. В качестве предостережения, из лучших побуждений, тем самым, однако, нисколько не успокоив Ханну Хвасс.
— На твоем месте я была бы дьявольски осторожна с этим Бекстрёмом, — сказала она.
— О чем ты говоришь? Неужели, по-твоему, он опасен? У него, конечно, проблемы с головой, послушала бы ты его рассуждения, но мне кажется, он и мухи не обидит. Достаточно посмотреть на него. Обычный маленький толстяк. Кроме того, ему же наверняка почти шестьдесят лет.
