Возвращение в Германию
31 октября — 7 декабря 1943 года
По причине того, что полученный мной приказ не предусматривал немедленного моего прибытия на резервную базу 58-й дивизии в Ольденбурге, мы с Аннелизой решили провести вместе несколько дней в Сент-Питер-Ордиге, в Шлезвиг-Гольштейне, где она работала медсестрой. 3 ноября я, наконец, добрался до этого маленького городка и снял номер в местном отеле.
Хотя в это время года в тех краях стоит холодная и ветреная погода, мы с Аннелизой с радостью гуляли по окрестностям города и часто бывали на побережье. Мы не виделись целых полгода, были счастливы встрече и радовались каждой минуте, проведенной вместе.
8 ноября я прибыл в Ольденбург, в главный учебный центр 58-й дивизии, где солдаты проходили переподготовку перед отправкой обратно на фронт. Вместе со мной туда прибыла Аннелиза, захотевшая два дня побыть в Ольденбурге.
Вернувшись к себе в Сент-Питер-Ордиг, она почувствовала боль в животе, и 17 ноября в больнице соседнего городка Теннинга ей сделали операцию по удалению аппендицита. Прежде чем вернуться в Пюгген, чтобы провести полагающийся мне трехнедельный отпуск перед началом занятий в военном училище, я навестил ее в больнице и провел с ней несколько часов.
Вернувшись на следующий день домой, я был радостно встречен родственниками. Как всегда, сестренки просили покатать их на спине и поиграть с ними. Несмотря на то что я был счастлив встрече с семьей, мне стало ясно, что жизнь в Германии с каждым днем становится все труднее.
Начиная с зимы 1943/1944 года, местные власти велели детям каждый день приносить на занятия по куску угля для обогрева деревенской школы, состоявшей из одной комнаты. В тех случаях, если запас угля в школе заканчивался, моим сестрам и другим ученикам приходилось целый день кутаться в теплую одежду, сидя в холодном, нетопленом помещении.
К этому времени Марлен закончила начальную школу, и ее отправили продолжать учебу в Зальцведель, где ее главный учитель был убежденным нацистом. Зная о недостаточной идеологической лояльности нашей семьи, он часто придирался к моей сестре, особенно за ее неумение правильно отдавать нацистское приветствие. Из-за этого Марлен приходилось особенно усердно заниматься, чтобы не дать этому нацисту оснований придираться к ней за неважную успеваемость.
Этот пример является лишь малым свидетельством того, как власти относились к нашей семье из-за ее нежелания лизать зад нацистам. Приведу еще один пример. Когда родители попросили разрешения заколоть одну из наших свиней, им стали в этом препятствовать, проявляя ненужную волокиту. Как только государство потребовало от фермеров обязательных поставок мяса, нашу семью включили в список одной из первых в округе.
Во всем прочем судьба моей семьи не особенно отличалась от жизни других немецких семей. Мои родители рисковали потерять на войне не только меня, но и моего брата Отто, призванного в армию в начале 1943 года. После курса общевойсковой подготовки его пехотную дивизию отправили на север Франции, в Нормандию. Его брат-близнец Ганс был инвалидом детства, и поэтому в армию его не призвали, хотя он и мечтал стать солдатом.
Когда мы с Отто находились на фронте, мать каждый день ожидала наших писем. Желая узнать больше о военной обстановке, она тем не менее не верила информации, преподносимой официальной немецкой прессой.
Рискуя навлечь на себя строгое наказание местных властей за прослушивание вражеского радио, она регулярно слушала по приемнику передачи Би-би-си. Иногда к ней присоединялся кто-нибудь из членов нашей семьи, но чаще всего она одна слушала английские программы на немецком языке, чтобы получить правдивые сведения о ходе войны. Следя за передвижением войск по карте, мать хорошо знала, где проходит линия фронта, а иногда даже места, в которых находились мы с Отто.
27 ноября Аннелизу выписали из больницы в Теннинге. Она получила краткосрочный отпуск и съездила в Гамбург, где я провел с ней целых четыре дня. Мы остановились у тети Фриды, милой пожилой женщины, давней знакомой ее отца. Она воспитывала Аннелизу, когда та росла без матери. Жила тетя Фрида в двухкомнатной квартире в Винтерхуде, предместье Гамбурга. Дом располагался позади лавки, в которой продавались деликатесы.
Так же как и дом отца Аннелизы в Вандсбеке, ее дом не пострадал во время бомбежек. Тем не менее разрушения в сердце Гамбурга были колоссальными. Постоянно заливаясь слезами, Аннелиза рассказала мне о тех жутких испытаниях, которые она пережила этим летом.
Ей чудом удалось уехать из города до начала серьезных бомбардировок и с огромным трудом добраться до госпиталя, в котором она работала. Там ей пришлось ухаживать за ранеными, у которых были кошмарные ожоги. Огненный смерч, прокатившийся по Гамбургу, вызвал такую высокую температуру, что плавился даже асфальт, превратившись в раскаленную жидкую смолу.
Люди, пытавшиеся убежать от огня, сгорали живыми факелами.
На фоне недавней трагедии наша короткая встреча казалась нам бесценным подарком судьбы. Война чувствовалась повсюду, и от нее нигде нельзя было скрыться. И все же, несмотря на тревожные фронтовые сводки, невероятный оптимизм и вера в неминуемую победу преобладали среди тех, кто окружал меня в те дни.
Речи Геббельса, в которых он обещал немцам таинственное чудо-оружие, превосходящее любое оружие врага, внушали надежду на то, что грядут большие перемены.
Глава 13
Военное училище
Декабрь 1943 года — май 1944 года
8 декабря, когда я прибыл из Пюггена в военное училище, располагавшееся на окраине Дрездена, старый саксонский город показался мне удивительно красивым. Ничто не предвещало ужасной судьбы, ожидавшей Дрезден, который позднее был полностью разрушен вражеской авиацией. В результате бомбежек погибло примерно 60 тысяч мирных граждан.
В знак признания наших фронтовых заслуг руководство военного училища предоставило нам удобные комнаты в казармах. Питание в столовой оказалось вкусным и калорийным. Вместе с тем нас постоянно занимали какими-нибудь заданиями.
С утра до полудня мы посещали занятия по тактике, стратегии и прочим военным дисциплинам. Наши преподаватели также учили нас армейскому этикету, например тому, как следует вести себя в обществе женщин, а также надлежащим манерам за обеденным столом.
После полудня мы проходили занятия по полевой подготовке. На покатых холмах училищного полигона в Кенигсбрюке нас учили обращению со стрелковым оружием. Наши инструкторы заставляли нас командовать стрелковыми взводами, вооруженными парой 75-мм орудий, чтобы мы приобретали командные навыки, и отрабатывали с нами различные наступательные и оборонительные тактические сценарии.
Большинство солдат, которыми мы командовали, имели фронтовой опыт, и поэтому между нами складывались хорошие отношения. Кроме того, я сам иногда давал инструкторам кое-какие дельные практические советы, которые приобрел на передовой, корректируя огонь наших орудий.
