За победу при Орехове и успешную боевую деятельность Суворов получил в следующем, 1770 году свой первый орден — Святой Анны — и чин генерал-майора. Ему шел сороковой год.
Отметим, что Николай Репнин получил этот чин в 26 лет, Николай Салтыков — в 27, Иван Салтыков — в 31 год. Все они воевали на юге, куда в мечтах уносился Суворов. Блестящие победы Румянцева при Ларге, Рябой Могиле и Кагуле в кампании 1770 года привели к разгрому численно превосходящих сил турок и крымских татар и прославили русское оружие. Главнокомандующий был пожалован в генерал-фельдмаршалы и стал вторым (первым являлась императрица) кавалером ордена Святого Великомученика и Победоносца Георгия 1-й степени. Учрежденный Екатериной 26 ноября 1769 года во время войн с Турцией и польскими конфедератами орден состоял из четырех степеней и быстро заслужил признание как самая почетная награда среди офицеров и генералов русской армии. Высшей, 1-й степени удостаивались главнокомандующие за выдающиеся победы, 2-й и 3-й — генералы и старшие офицеры за выигранные сражения и взятые крепости, 4-й — офицеры за блистательные личные подвиги.
Третьим кавалером ордена Святого Георгия 1-й степени стал Алексей Орлов — командующий флотом, разгромившим османов в сражении при Чесме у берегов Малой Азии. Война фактически была выиграна. Но султан под влиянием Франции, главной противницы России, продолжал сопротивление.
Дела в Польше также шли трудно. Приходилось сражаться с отрядами конфедератов, возникавшими как грибы после дождя. Суворовская наступательная тактика приносила успех, но мелочной войне не было видно конца. Когда успехи русских войск в Польше стали очевидными, Франция прибегла к прямому вмешательству, направив на помощь конфедератам своих офицеров. Французский бригадир Шарль Франсуа Дюмурье поначалу добился успехов, пока не столкнулся с Суворовым, которого против него послал Веймарн.
В мае 1771 года двумя энергичными ударами русский генерал разбил конфедератские войска, руководимые бригадиром-французом. Силы были равны, но Суворов выказал себя несравненным тактиком и тонким психологом. В сражении под Ландскроной недалеко от Кракова противник занимал сильную позицию на высотах. Двигаясь в авангарде своих войск, Суворов обозрел позицию и, не дожидаясь подхода главных сил, бросил в атаку кавалерию — казаков и карабинеров. Дюмурье приказал пехотинцам и артиллерии не открывать огонь, пока русские не ступят на гребень высот, чтобы расстрелять их с близкого расстояния. Но атака была столь стремительна, что польские части дрогнули и побежали. Подошедшая пехота довершила разгром. В результате сражения, продолжавшегося всего полчаса, противник потерял 500 человек убитыми. Неудачник Дюмурье был отозван на родину. В своих мемуарах он задним числом заметил, что распоряжения Суворова якобы обрекали того на неминуемое поражение, избежать которого ему помог случай.
Сам же победитель, несмотря на успехи, был недоволен своим положением. 26 июля 1771 года он подал по инстанции прошение на высочайшее имя. «Бьет челом генерал-майор и святыя Анны кавалер Александр Васильев сын Суворов, — говорилось в нем. — Я, нижеимянованный, находился с прошлого 1769 году в польской области и был всегда противу мятежников, а ныне желаю по усердию моему продолжать с практикою службу Вашего Императорского Величества в находящейся в турецких областях в Главной армии. И дабы высочайшим Вашего Императорского Величества указом повелено было сие мое челобитье принять и по моему желанию меня приказать перевесть из польского корпуса в вышеозначенную армию».
Суворов умолчал о своих отношениях с начальством. Несправедливые упреки Веймарна больно ранили его самолюбие. Но он был человеком чести. Когда пришло письмо Веймарна с известием о награждении офицеров, представленных Суворовым за подвиги при Тынце (10 мая), Ландскроне (12 мая) и Замостье (22 мая), Александр Васильевич сердечно поблагодарил начальника и попросил не отсылать его челобитную. Вскоре Суворов получил рескрипт императрицы Екатерины от 19 августа 1771 года о его награждении орденом Святого Георгия 3-й степени.
Конфедераты, потрясенные поражениями, сделали ставку на великого литовского гетмана Михаила Казимира Огинского. Противник короля, сам претендовавший на престол, гетман имел собственную армию. Он тайно помогал конфедератам и готовился, выждав удобный случай, нанести удар. 30 августа 1771 года Огинский вероломно напал на русский отряд полковника Албычева из Санкт-Петербургского легиона и разбил его, захватив в плен около пятисот человек. К нему потянулись отряды конфедератов. Собрав большие силы, Огинский мог реально угрожать тылам армии Румянцева, сражавшейся на Дунае.
На случай возможного выступления Огинского у Веймарна был план действий, в котором главная роль отводилась его любимцу полковнику Иоганну (Ивану) фон Древицу, напористому и храброму гусару, но жестокому человеку. Но Суворов, получив сведения о нападении Огинского, не стал ждать указаний. Совершив стремительный марш из Люблина к Бресту, он атаковал войско гетмана в ночь на 12 сентября 1771 года. Русских было всего 800, корпус Огинского насчитывал четыре тысячи человек.
Противник был застигнут врасплох. «Помощию Бога войски Ея Императорского Величества команды моей разбили гетмана Огинского впятеро сильняе нас, — писал Суворов своему другу генерал-майору Михаилу Никитичу Кречетникову. — Кратко донесть Вашему Превосходительству имею: потерял он всю свою артиллерию и обозы, ста в три в полону, гораздо больше того убито. Отбиты легионные, что от него захвачены были, осталось у него войска еще около двух тысяч, или тысяча или меньше — узнать не можно. Гетман ретировался на чужой лошади в жупане, без сапогов, сказывают так! Лутчие люди убиты или взяты в полон, и то верно. Мы атаковали с 500-ми, ста-два были в резерве. Наконец, для эскорта пленных нас не доставало. Простительно, ежели Ваше Превосходительство по первому слуху сему сумневатца будете, ибо я сам сумневаюсь. Только правда. Слава Богу! Наш урон очень мал». Русские потеряли восемь человек убитыми и около восьмидесяти ранеными. Огинский едва спасся, ускакав вместе с двумя адъютантами в Данциг, где французский консул снабдил беглеца одеждой и дал денег на дорогу до Франции.
Однако педантичный Веймарн выговорил Суворову за самовольство и даже пожаловался на своего подчиненного в Военную коллегию. Но императрица рассудила иначе. «Что господин Суворов окончил фарсу господина Огинского, — писала она генералу Александру Ильичу Бибикову, вскоре сменившему Веймарна, — сие весьма хорошо и тому радуемся, и казалось, всегда, что оно так и будет». Высочайшим рескриптом от 20 декабря 1771 года победитель был награжден орденом Святого Александра Невского.
Чтобы поправить свои дела, конфедераты прибегли к дерзкой вылазке: 23 октября (3 ноября) 1771 года в центре Варшавы перебили охрану короля и захватили его. Станислав Август чудом спасся благодаря несогласованности действий налетчиков. «В отчаянном положении, в котором находится конфедерация, — доносил в Париж французский генерал барон де Виомениль, возглавивший вместо Дюмурье войска конфедератов, — необходим блистательный подвиг для того, чтобы снова поддержать ее, вдохнуть в нее мужество». Таким подвигом стал захват Краковского замка в ночь с 10 (21) на 11 (22) февраля 1772 года.
