Так случилось, например, в Прибалтике, когда именно со ссылками на «диктат центра» в кадровой и языковой политике, в использовании природных ресурсов удалось поднять целые пласты приглушенного на определенном этапе национального самосознания и его спутника — национализма. А начиналось все, казалось бы, с малого — с небольших языковых проблем, национальных символов, установления местного отсчета времени, уточнения наименования городов. Закончилось же, как известно, приходом к власти агрессивных буржуазно-националистических сил и разрывом прибалтийских республик с Союзом ССР. Затем с различными оттенками и местными особенностями этот сепаратистский опыт начал тиражироваться в Молдове, Закавказье, Средней Азии и ряде других мест.
Удивительно быстро во многих республиках выросли свои идеологи сепаратизма. Сначала шли интенсивные раскопки истории «имперского засилия». Потом появились искаженно толкуемые теории «абсолютного» суверенитета, национального гражданства, политика ограничения прав так называемых «мигрантов». Наконец, пышным цветом расцвели теории «экономического суверенитета», которые оставляли Союзный центр и без своей территории, и без федеральной собственности.
* * *
К сожалению, органы власти и управления СССР не сумели адекватно, а главное, своевременно ответить на этот вызов агрессивного национализма и сепаратизма. Партийные деятели вроде А. Яковлева советовали вообще не обращать внимания на эти процессы, а кое-где и на проявление религиозно-национального фанатизма. Союзный президент больше уповал на уговоры и свой авторитет, который после бакинских, тбилисских и вильнюсских событий таял, как утренний туман. Поездки Горбачева в Армению и Литву ни на один градус не остудили там национально-конфронтационных страстей. Начиная с Первого съезда народных депутатов СССР, национальные распри стали почти каждодневным спутником парламентской жизни. Оппозиция внутри депутатского корпуса искусно использовала национальный фактор, включив его в борьбу против союзного руководства.
Очень многое зависело от того, какую позицию займет в этой сложнейшей ситуации Россия, ее руководители. Май — июнь 1990 года, Первый съезд народных депутатов РСФСР стали решающими для судьбы Союза. Принятая Съездом Декларация о суверенитете Российской Федерации закрепила приоритет республиканских законов над законами Союза ССР и открыла тем самым легальную возможность борьбы с союзным центром, переподчинения российским властям всей системы управления на большей части территории страны. Так был инициирован парад подобных деклараций в других союзных республиках, а затем и в российских автономиях.
Если же содрать словесную шелуху и назвать все своими именами, то в противостоянии с центром шла отчаянная борьба за власть, в которой подлинные интересы народов, миллионов и миллионов простых людей, судьба великой мировой державы отходили на второй план. В своей грызне за власть республиканские лидеры иной раз просто забывали, с каких высоких материй и деклараций они начинали, так как все это сопровождалось разрушением тех единых структур, которые разрушению не подлежали. Неизбежным результатом стало стремительное углубление экономического кризиса и резкое ухудшение жизни людей.
В тех условиях нужно было действовать, нужно было как-то попытаться стабилизировать ситуацию, задержать нарастающий развал государства. Для предотвращения этого развала сначала вполне можно было ограничиться пересмотром соответствующего раздела Конституции СССР и принятием союзных законов, укрепляющих суверенитет и расширяющих права республик. Как уже говорилось, шесть таких законов были приняты Верховным Советом СССР, в том числе законы о разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами федерации, об ответственности за посягательство на национальное равноправие граждан, о языках народов СССР, о порядке решения вопросов, связанных с выходом союзной республики из СССР. Одновременно начались консультации по выработке первых вариантов проекта нового Союзного договора.
Но силы, противостоящие центру, не могли этим удовлетвориться. Чем, например, ответило на все усилия союзных властей руководство России? В конце октября 1990 года принимается Закон РСФСР «О действии актов Союза ССР на территории РСФСР», а за этим последовал Закон «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», по которому все объекты государственной собственности на территории России, включая организации союзного подчинения, объявлялись собственностью Российской Федерации. Затем конфронтация переносится в сферу бюджетных отношений. Российский Закон о формировании бюджета на 1991 год воплотил давнишнюю мечту противников союзного центра: объявлялось, что бюджет будет формироваться на основе одноканальной системы налогообложения, а значит, Союз лишался собственных источников существования. Вслед за Россией на такой путь начали вставать другие республики. Развал Союза назревал, как снежная лавина в горах.
* * *
Ощущение этой опасности висело над IV съездом народных депутатов СССР, собравшимся в декабре 1990 года. Депутаты были встревожены. Поименным голосованием они принимают решение о сохранении Союза ССР как обновленной федерации равноправных суверенных республик, о сохранении ее исторического наименования — «Союз Советских Социалистических Республик», а также о проведении всенародного референдума, посвященного сохранению единства обновляемой советской федерации (документы, принятые эти съездом, также приводятся в Приложении к данной книге).
Однако и это решение встретило жесткое сопротивление. В нескольких республиках власти запрещают проведение референдума. В РСФСР руководство движения «Демократическая Россия» и другие оппозиционные силы обратились к гражданам с призывом сказать «нет» сохранению Советского Союза. В ряде контролируемых российским правительством газет публикуется плакат, где Россия в составе обновленного Союза изображается за тюремной решеткой («Российская газета» 15 марта 1991 г.). В таком же духе накануне референдума Ельцин выступает в московском Доме кино и по телевидению.
Однако, как известно, итоги референдума, проходившего 17 марта 1991 г., показали, что судьба Союза беспокоит широчайшие народные массы. За сохранение и обновление СССР высказалось 76,4 % граждан, участвовавших в голосовании, — более 113,5 млн. человек, то есть почти две трети взрослого населения страны. Казалось бы, все стало на свои места. Воля большинства народа должна была стать высшим законом для всех. Но страна захлебывалась в забастовках и митингах. Руководители ряда республик открыто призывали не считаться с результатами референдума. Появились предложения о построении нашего государства на совсем иных, далеко не федеративных основах.
Еще 27 января 1991 г. представители «Демократической России» и других оппозиционных сил, собравшись на Демократический конгресс в Харькове, приняли решение об упразднении Союза и замене его Содружеством государств. В это же время первый заместитель Председателя Верховного Совета РСФСР Р. Хасбулатов публикует свой проект Союзного договора. В нем предлагается создать на территории страны не Союз, а «Сообщество» или «Содружество», являющееся конфедеративным объединением суверенных, с международно-правовой точки зрения, государств без союзного гражданства и без союзной конституции (см. «Мегаполис-экспресс», 24 января 1991 г.). В феврале, незадолго до референдума, приходит сообщение о том, что руководители России, Украины, Белоруссии и Казахстана направили своих представителей в Минск, чтобы без участия союзного руководства рассмотреть предложения о создании «Содружества», означавшие по сути своей ликвидацию Союза ССР или, по крайней мере, превращение единого союзного государства в аморфное конфедеративное Сообщество независимых государств.
